Кристина несмело кивнула.

Из-за крыш домов вдали вынырнули величественные сахарные головы делового центра. Друза огромных кристаллов: Око, Меркурий, Эволюция, Башни столиц… Автомобиль ушел вбок на развязке, сворачивая им навстречу, нырнул в тоннель подземной парковки, некоторое время попетлял среди блестящих дорогих иномарок и остановился.

Девушка вздрогнула всем телом, чувствуя, как сотни холодных игл вонзаются в позвоночник. И ощутила внезапный прилив страха. Вырвавшийся из своей клетки, он ледяной лавиной разнесся по телу, вымораживая мысли, заставляя их замереть, покрывшись коркой векового льда, и Кристина вдруг почувствовала себя маленькой. Маленькой, слабой, глупой девочкой, оставшейся посреди улицы без поддержки и помощи.

– Пошли, – Иринка нетерпеливо дернула ее за рукав и, тряхнув головой, быстрым, но не торопливым шагов направилась к лифтам.

Проведя ключом в специально отведенной в замке прорези, нажала на кнопку вызова. Тихим сигналом возвестив посетителей о прибытии, дверцы лифта бесшумно раздвинулись, пропуская гостей внутрь, и так же тихо сомкнулись за ними вслед. Ткнув пальцем в единственную кнопку на панели, Иринка молча уставилась на табло с мигающими красными цифрами, указывающими номер этажа.

Кабина, больше похожая на часть какого-то космического корабля, мягко тронулась с места и, набирая скорость, понеслась вверх.

Оторвав наконец глаза от плотно сомкнутых губ девушки, Кристина перевела взгляд на отражение в зеркалах. При нормальном освещении ее лицо выглядело непривычно измененным, словно чужим. Бледная кожа, бескровные обкусанные губы и опухшие от бессонной ночи глаза.

Почти незаметно дрогнув, кабина мягко остановилась. Мягкий женский голос из динамика приветливо возвестил прибывших: «Добро пожаловать».

❝Я родил странного сына, отличного от человека, и непохожего на него, и напоминающего сынов Бога небесного; и натура его отличается, и не таков он как мы… И кажется мне, что произошел он не от меня, а от ангелов❞

(«Книга Еноха» 20:5-6)

В коридоре висела огромная люстра. Благородно-бронзовая, с лампами, стилизованными под языки пламени, которые множились в зеркальном потолке оранжевыми огоньками. Светлые стены с золотистыми завитушками на обоях расходились в обе стороны. Из-за поворота мягким серебристым полотном виднелся свет.

Недалеко пел женский голос, вторя голосу в композиции и перекатывающимся, как волны, нотам пианино. Мелодия была простая – но в то же время притягательная. Так пленяет только истина, преподнесенная в простых тонах.

Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,

Оттого что лес – моя колыбель, и могила – лес…

Оттого что я на земле стою – лишь одной ногой, 

Оттого что я тебе спою – как никто другой. (1)

Кристина узнала стихотворение – Цветаева. Положенная на музыку. Очень гладко. Пробирающе. Щемяще.

Голос звучал глубже, все громче и проникновенней. Невзначай брошенный вздох дополнял его, заставляя слова перекликаться между собой.

Два крыла твоих, нацеленные в эфир, – 

Оттого что мир – твоя колыбель, и могила – мир!

Последние слова затихли, растворяясь в наступившей тишине. Они вышли в просторное светлое помещение.

– Привет, Кейл!

За высокими, от пола до потолка, панорамными окнами, искрясь в стеклянных боках соседних высоток, сиял ослепительный солнечный диск. Непрерывным потоком струясь сквозь невидимые стеклянные грани, свет лился в комнату, ложась на стены широкими мазками цвета белого золота, скользил по полу и расплывался пятнами «зайчиков».

От ощущения высоты захватывало дух. Мир, неожиданно открывшийся с непривычного ракурса, манил навстречу чувством пьянящей глубины и завораживающими секретами неизведанных далей.

По периметру гигантской гостиной тянулись диваны с обилием подушек, а центр с расположившимися кружком пухлыми креслами был утоплен в пол. С основой частью он соединялся парой ступенек.

Да уж, не как у нее дома…

– Здравствуй! Коль не шутишь… – усмехнулся голос, пытаясь скрыть за небрежностью смущение от того, что они подслушали ее песню.

Кристина обернулась на звук.

За барной стойкой, островом выдающейся поперек кухни, склонившись на экраном планшета с каким-то рецептом, стояла девушка. В руке у нее была пластиковая лопатка, которой переворачивают блины на сковородке. Другой та рассеянно скребла поясницу. На плите надсаженно шкварчало, брызгаясь маслом. Кристина подозревала: готовка шла не совсем по плану.

Вблизи облик девушки совсем не вязался с обстановкой: отглаженные дорогие брюки с высокой талией, парящая блузка, дорогие украшения, холеные пальцы с длинными ногтями. На ногах – черные лакированные туфли. Словно собралась на важную деловую встречу или в гости, а не блины жарить.

– Что-то я явно делаю не так… – пробормотала она. Больше под нос, чем окружающим.

– Марк уже уехал? – Иринка кинула пиджак с сумкой на стойку и, подойдя, церемонно чмокнула девушку в щеку с россыпью бледных родинок.

– Давно, – пожала та плечами, не поворачивая головы.

– Жаль, мне нужно было с ним поговорить кое о чем.

– Он сегодня вечером улетает на три дня, но я думаю, у вас будет пара часов.

– Хорошо. Ты сейчас куда-то собираешься? – Иринка окинула взглядом ее наряд.

– Нет, но скоро. Ты что-то хотела?

Кристина стояла на месте, пытаясь понять: какая реакция окажется правильной. Да реагировать ли вообще? Ее появления в комнате, видимо, не заметили.

– Ты мне не поможешь? Тут такое дело… – Иринка сделала шаг, приглушенно зашептала Кейл на ухо.

До Кристины долетали лишь отдельные слова:

– …нашла ее запертой в одном из брошенных помещений… как Алиса… не знаю, это было похоже на похищение… из наших, да… объяснишь ей?.. а то мне уже нужно бежать…

Девушка слушала разговор с замирающим сердцем. О чем они вообще?..

На вид незнакомке нельзя было дать больше двадцати четырех-пяти. Светлые волосы, локонами лежащие на плечах. Матовая кожа, словно озаренная изнутри мягким светом. Изящные тонкие черты. Не девушка, а портрет. Только глаза – внимательные, даже немного строгие, с решительным блеском – да тонкие твердые губы с печально опущенными уголками делали ее старше.

– Кейл, Кристина. Кристина, – Кейл.

– Очень приятно.

Необычное имя шевельнуло воздух и осело в голове.

Кейл… От чего такое производное?

Пронзительный, терпкий взгляд прошелся по ее лицу.

– Скажи, твоя фамилия случайно не Лукьянова? – уточнила она ни с того ни с сего.

– Да, – Кристина не стала удивляться.

– Хорошо, – спокойно кивнула Кейл, жестом приглашая ее пройти к ажурному столику у окна. Прямоугольный, кажущийся игрушечным, с витыми коваными ножками и прозрачной стеклянной поверхностью, он казался позаимствованным у летнего кафе. С потолка к нему на длинных шнурах спускались лампы в виде цветочных бутонов.

Иринка подтащила чашки с кофе и вазочку печенья, а сама схватила куртку с островка, подмигнула Кристине, попрощалась и торопливо ушла. Девушка слышала, как хлопнула коридорная дверь, потом внезапно раздались голоса. Неразборчиво, без слов. Одну только фразу удалось расслышать отчетливо:

– Они там, в гостиной. Я убегаю, подвинься!

Второй раз хлопнула входная дверь. Послышались шаги.

– Кейл, ты уже вернулась? – окликнул парень, входя в комнату. Остановился, непонимающе уставившись на Кристину. Долговязый, в черной рубашке навыпуск и модных, черных же, потертых джинсах. Похожий на встревоженную, лохматую со сна большую птицу.