Если дикий – значит, свой!..

Перемежаемый приступами истерически надрывного смеха, голос вибрировал, отражаясь в тесных переплетениях стен. Звенел, осколками рассыпался под низким потолком, чтобы возродиться в новом жутком вопле.

Свет, и Тьма, и кровь, и крики –

Были вместе вразнобой.

В этом мире лучший – дикий.

Если дикий, то живой!…

Вокруг Кристины долгое время стояла густая, непробиваемая тишина. В комнате было темно, из углов сквозила морозящая сырость. Не подвала, но помещения, удаленного от солнечного света. Какая-то заброшенная стройка. С потолка упругими канатами спускались оборванные кабели, под ногами хрустело от бетонной крошки, в дальнем углу грязно-желтыми комками валялись гнезда стекловаты.

Девушка осторожно подняла голову с подтянутых к подбородку коленей и отрешенно уставилась в пустоту, там, где одну из стен пересекал каскад массивных перекрытий: единственный выход и узкое, вытянутое по горизонтали, зарешеченное окошко.

Она не понимала, сколько прошло времени с того момента, как оказалась здесь.

Кристина очнулась несколько томительно долгих часов назад, на жесткой койке, стоявшей тут же, в углу. Поржавевший остов кровати, без матраса, с натянутой скрипящей сеткой.

Ярость кипела в ней, вздымаясь захлестывающими волнами, когда Кристина изо всех сил долбила кулаками в перегородки внешней стены, набивая синяки на руках, сбивая кожу с онемевших пальцев. Она не чувствовала боли, не чувствовала ничего в тот момент. Лишь рвущий изнутри дикий, почти животный страх. Она звала, срывая от отчаяния голос и надеясь на ответ. Но никто не отвечал.

А потом пришла растерянность. Девушка в бессилии осела по стене на холодный, усеянный бетонными крошками пол, сжалась в углу, подтянув к себе колени, и застыла, уткнувшись лицом в ладони. Оставалось только ждать неопределенности.

Сейчас она даже не чувствовала, что дышала. Голова кружилась. Окружающее воспринималось смазанно и заторможенно. Словно реальный мир поменялся местами со сном.

Смерть, и страх, и боль, и пытки

Обличают сны в маразм.

Если выжил – значит, дикий.

Если дикий – среди нас!..

Грусть, тоска, любви попытки…

Убивают в сердце жизнь.

Если выжил, то единый.

Если выжил, то держись!..

Этот голос казался единственным звуком, не считая собственного осторожного дыхания и едва различимого шелеста приближавшихся шагов по ту сторону металлической перегородки.

Шаги…

Не помня себя, Кристина вскочила. Пол опасно качнулся. В секунду преодолев несколько метров до стены, она забарабанила по ней кулаками.

– Помогите! Кто-нибудь!..

Снаружи послышались крики. Высокий, на одной ноте голос прорвался сквозь занавес тишины, разрывая ее на тонкие лоскуты. Похожий на скрип рассохшихся ставень. Неестественный. Нечеловеческий…

Семьдесят процентов убийств совершается на почве сексуального влечения.

Пятьдесят процентов похищений – людьми, с кем жертва была знакома.

Очень бессмысленная и жестокая статистика…

Сердце бешено дернулось и камнем упало куда-то в живот, спину прошила волна холода. Чувствуя, как леденеют от ужаса ноги, Кристина изо всех сил вжалась спиной в стену.

«Только не смотреть в окно, только не смотреть!» – зажмурившись, беззвучно твердила она сама себе, до боли впиваясь ногтями в ладони.

Если за дверью есть нечто ужасное, ей лучше это не видеть.

– Здесь кто-нибудь есть?.. Эй! – растерянный незнакомый голос.

Другой сдавленно хихикнул где-то в стороне:

– Конечно, есть! Дух заброшенной стройки. Не буди его…

– Не бойся.

Кристина вскочила, вовремя схватившись рукой за стену, потому что голова снова закружилась и картинку перед глазами повело куда-то вбок. В дергающемся свете фонарика за смотровым окном возникло лицо девушки в обрамлении светлых растрепанных волос. Еще несколько полос света крестили стены позади нее, и виднелись несколько силуэтов.

Кристина в испуганном оцепенении уставилась на нее, пытаясь понять, это ей снится или все происходит на самом деле. Та вышла из ступора на мгновение ранее.

– Подожди. Я сейчас тебе помогу. Не знаю, кто тебя здесь запер, но, слава ангелам, он явно не догадался повесить замок. Ты только не переживай…

С полминуты незнакомка возилась у двери – ее голова мелькала в маленьком квадрате окна. Что-то негромко звякало и шуршало, перемежаемое недовольным шепотом сквозь стиснутые зубы.

– Еще чуть-чуть. Тут какая-то проволока…

Послышался тихий скрежет, дверь с натужным скрипом отъехала в сторону ровно настолько, чтобы можно было протиснуться внутрь.

– Ты как? – голос отдавался в ушах горячим взволнованным шепотом.

Кристина кивнула, сама не понимая зачем.

Снаружи, куда хватало взгляда, оказался коридор с такими же металлическими перегородками. Откуда-то из-за поворота струился слабый свет.

Похоже на складское помещение. Кристина видела в кино: такое бывает на подвальных этажах больниц или в аварийных переходах между корпусами, где есть комнаты, куда сваливают старое оборудование.

Темнота чертила фигуры пришельцев резкими косыми линиями, черты – полутенями. Местные сталкеры, любители лазать по всяким заброшенным разваливающимся местам в поисках острых ощущений. Небольшая компания: три девушки и четыре парня, насколько удалось разглядеть в темноте. Все светили фонариками от себя, и образы походили на вырезанные из темного картона аппликации. Ближе всех к Кристине стояла та, что возилась с дверью – девушка узнала ее по взлохмаченной шевелюре и отрывистым, чуть резким движениям.

– Я не знаю, как ты тут оказалась, но в таком случае нам явно пора выбираться… Пошли, – развеяв наваждение, девушка потянула ее за руку. Луч фонаря чиркнул в темноте вдоль стен и снова заметался под ногами.

Темнота вокруг казалась живой. Еще чуть-чуть – ты протянешь руку и ощутишь слабое прикосновение в ответ, почувствуешь ее дыхание. В этом месте она была полноправной хозяйкой – властной, всемогущей. Заполняла собой каждый угол, знала и контролировала происходящее в ее пределах. Здесь темнота была злой. Не вредной, любящей подшучивать над маленьким ребенком случайно шевельнувшейся занавеской или кривой тенью от стоящего на окне цветка.

Эта темнота была коварной, как голодный дикий зверь. Кристина почти в самом деле чувствовала: она черным сгустком висит у нее над головой где-то за пределами ее видения, кровожадно потирая ладони с отточенными когтями и жаждет вонзить ей в шею свои острые, точно лезвия, клыки.

Мы боимся не темноты, мы боимся того, что в ней…

Незнакомка завернула за угол, увлекая Кристину за собой. Остальная компания следовала позади, их встревоженные голоса приглушенным эхом откатывались от гулких бетонных стен.

– Может, ментов вызвать? Хрен знает, откуда она здесь.

– Не ментов, а полицию, – наставительно поправил кто-то.

– Одна халва.

– А может, это пранк какой-то новый? Может, она специально так играет, а здесь везде камеры?..

– Ты дурак, Стас?

– Не, ну а че?..

– Я бы здесь со страху умерла сидеть ждать.

– Живи, Таня, живи…

Они сдавленно рассмеялись.

Едва отдавая себе отчет в происходящем, Кристина двигалась в темноте, мысленно молясь, чтобы ни на что не напороться во мраке или не провалиться сквозь пол. Но еще несколько поворотов спустя она почувствовала, что окружающая чернота начинает постепенно редеть и рассеиваться, пока та не посерела до мешающихся перед глазами пластов бетона, видимого уже вполне в привычном дневном свете. Впереди обрисовался сияющий квадратный проем с ведущими вверх ступенями.