– У тебя еще десять минут, – сообщил приятель.

– А ты не можешь его задержать? – быстро спросил я. – Здесь чертова пробка.

– Он уходит через десять минут, – настаивал Костя. – Может быть давай я ему вопросы задам?

– А фото? – я ткнул рукой в клаксон, но это мало помогло. Тянучка занимала пространство пяти кварталов.

– Я на телефон его сниму, – предложил приятель. – Разве на телефон не подойдет?

– Мне редактор за телефон будет мозг мыть, – ответил я. – Для рекламной полиграфии нужно на нормальную камеру снимать.

– Ты же не рекламщик, – напомнил Костя, – Пусть они приезжают и делают фото.

– Обязательно использую этот аргумент в споре с редактором, – ответил я раздраженно. – А камеры у вас нормальной нет?

– Только в телефонах, – ответил Костя.

– Ладно, я сброшу тебе вопросы, а ты его спросишь и сфотографируешь как сможешь, там разберемся, – я обреченно посмотрел на свою новую фотокамеру в футляре.

– Ты еще можешь успеть, – добавил мой приятель.

– Да хрен я уже куда успею, – я положил трубку и принялся набирать на клавиатуре телефона вопросы, которые должен был задать шефу своего приятеля.

Костин шеф руководил крупной логистической компанией и был человеком известным в городе. Кроме этого он часто занимался благотворительностью и давал деньги на проекты молодых специалистов. В этот раз мое издание проводило конкурс совместно с логистической компанией. Кроме интервью с руководителем компании я должен был сделать еще и фото, которое пойдет на рекламную полиграфию конкурса. Естественно время встречи было согласовано, я вообще очень ответственно подхожу ко времени, особенно когда это связано с работой, но в этот раз чертова пробка сломала мне весь график. И ладно бы я был в центре города, но увидеть пробку почти на окраине, еще и не в час пик, было для меня неожиданностью. А причиной тому стала авария на коммуникационных сетях, из-за которой пришлось перекрыть крупную транспортную магистраль, и все поехали в объезд. И вместе со всеми был я. Случайности бывают, никто не застрахован, но сорвать сроки выхода материала и подготовки полиграфии я не мог. Приходилось выкручиваться. Может быть у Кости в телефоне неплохая камера, а может быть я еще успею.

Конечно я не успел. Я спешил как мог, бросил авто на стоянке как попало, влетел в холл, подбежал к лифту, но все было тщетно. Когда я вышел из лифта Костя только развел руками и покачал головой.

– Все пропало? – спросил я, подходя к нему.

– Я записал ответы на диктофон, потом расшифруешь. – ответил приятель.

– А фото? Мне главное фото.

– Вот смотри, – он протянул мне свой телефон.

Фото было сносным. Не отлично, и даже не очень хорошо, но сносно.

– Скинешь мне все это? – спросил я.

– Давай сейчас, – он кивнул на окно. – У меня потом еще работа.

Мы подошли к окну и сели на широкий подоконник. Приятель отправил мне электронное письмо с прикрепленными фото и диктофонной записью. Я достал свою камеру и включил. Она делала на порядок более качественные фото, чем телефон моего друга. От нечего делать я крутил колесико настроек, и посматривал в окно. Мы были на последнем этаже с очень хорошим видом. Чуть правее находились склады компании, за ними поля. Прямо стояло несколько пятиэтажек, а за ними снова поля. Слева тоже были поля, а также трасса, ведущая из города. Я навел камеру на поля и сделал несколько снимков. Снег местами почти сошел, но в городе, в тени высоких зданий, снега было еще вдосталь.

– Я закончил, – сообщил мне Костя. – Шеф говорит, что завтра, перед отлетом, его еще можно будет встретить в аэропорту.

– Если фото не прокатят, то я в аэропорту буду ночевать, – проворчал я.

– Да прокатят, – Костя похлопал меня по плечу. – Все равно не на билборды снимок.

– Ладно, – я пожал руку приятелю, – спасибо. Иначе вообще был бы сегодня с пустыми руками.

– Обращайся, – кивнул Костя.

Я бросил еще один взгляд в окно, перед тем как идти, и замер на месте. Правее нас, над полем, показался небольшой двухдвигательный самолет. Транспортный. В полете его кренило то на правый бок, то на левый. Двигатели гудели надрывно и казалось, что иногда один из них замолкает. Я вскинул камеру и сделал несколько снимков. Самолет качнуло в сторону, и он начал заваливаться на бок. Затем пилот попытался поднять нос, но воздушное судно едва смогло сделать пологую горку и вновь направилось к земле.

– Сейчас разобьется, – прошептал мой приятель.

Все сотрудники офиса прильнули к окну, а я держал камеру наготове. Самолет начало уводить правее, но затем пилот переложил штурвал и его повело влево. Мы отчетливо видели, как он идет по широкой дуге одновременно теряя высоту. Судя по звуку один из двигателей отказал, а второй работал с перебоями. Я сделал несколько снимков, а после этого включил видеозапись. Я сопровождал самолет объективом, стараясь не терять его из виду, а делать это было легко, самолет шел вниз по предсказуемой траектории. Земля для несчастных становилась все ближе и ближе, казалось пилоты оставили все попытки что-то изменить.

Он смог отлететь от нас километра на три. Возможно пилот уводил машину от города, а может быть самолет был неуправляем и нам просто повезло. За мгновенье перед ударом показалось его второй двигатель полностью затих, а затем произошло столкновение. Самолет со всей силой ударил в землю, зарываясь носом в грунт. Крылья просто развалились от удара, а еще спустя мгновенье произошел взрыв. Я никогда не думал, что, взрыв авиационного керосина может быть таким ярким. Всем пришлось отвернуться, кроме меня. Я не смотрел на взрыв, а экран камеры смог сгладить для моих глаз столь яркую вспышку. Я даже подумал, что взорвались не баки самолета, а что-то внутри его корпуса. Вверх взметнул огненный шар, а место падения мгновенно заволокло черным дымом. Я выдохнул и выключил запись. Костя стоял с приоткрытым ртом и сжимал в руках телефон. Затем он медленно, словно отходя ото сна набрал телефон экстренной службы, но там было занято. Он не первый звонил по поводу катастрофы. Я еще раз посмотрел на место падения. Черный дым закрывал от нас остатки самолета, и лишь иногда сквозь него прорывались языки пламени. Вокруг места падения начинал сгущаться туман. Вероятно, пламя растопило остатки снега и это был не столько туман, сколько пар.

Костя вытер пот со лба и подошел к кулеру с водой, набрал немного воды в бумажный стаканчик и сделал несколько глотков. Я подошел к нему. Мне пить не хотелось, зато хотелось отправиться к месту катастрофы. В офисе стоял тихий гул от голосов впечатленных сотрудников.

– Видел такое когда-то? – спросил Костя, переводя дух.

– Ни разу, – ответил я. – Я многое видел, но такое впервые.

Я действительно «такого» не видел, но в моей работе всякое бывало, и я был не настолько впечатлен, как другие.

– Там наверно все погибли? – спросила девушка, подошедшая после нас к кулеру.

– Там точно все погибли, – ответил я утвердительно, – но это не пассажирский самолет. Иллюминаторов нет, а значит он транспортный. Погиб только экипаж.

– Как страшно, – девушка отпила воды. – Мог ведь и на нас упасть.

Я бросил взгляд в окно. С полей к нам надвигался густой туман. Ни клубов дыма, ни языков пламени, ничего разглядеть в тумане не удалось. Где-то завыли сирены скорых и пожарных автомобилей.

– Нужно поспешить, – решил я. – Пока остальные поймут куда ехать, я уже отсниму там материал. Или, может быть, им помощь нужна.

– Туда поедешь? – Костя указал на стену белого тумана за окном.

– Да. Реабилитируюсь перед редактором за сегодняшнее опоздание эксклюзивными кадрами.

Я попрощался с Костей и вышел из офисного здания. Туман был настолько густой, что я уже успел пожалеть об идее поехать к месту аварии. Я же ничего не разгляжу дальше вытянутой руки. С другой стороны, пожарные туда как-то едут. Их вой не смолкает. Я остановился перед парковкой. В моих руках все еще была камера, которую я просто забыл спрятать в футляр. Пока я возился с футляром звуки серен почти смолкли. Осталась только одна серена, которая перестала отдаляться, и теперь приближалась. Они нашли раненого и везут его обратно в город? Я с недоверием смотрел на туман, который успел поглотить несколько первых зданий дальше по улице и приближался ко мне. Еще и снег пошел, как назло.