– Я доброволец.

– Прекрасно, – Кальпа манит меня жестом руки. – Автомобиль готов.

Автомобиль готов, но не здесь. К нему нужно еще доехать, и мы грузимся в два армейских грузовика. Ко входу в туннель едет группа военных, сам полковник и несколько ученых. Едет и Марина, но села она в другой грузовик. Компанию мне составляет Данилов, который пытается объяснить мне суть реагента:

– Нас тогда пригласили в рабочую группу изучать это вещество: реагент. Нам никто так и не сказал, откуда он взялся. Мы предполагали, что это может быть проектом другой научной группы, которая по каким-то причинам не завершила работу, а может быть природным образованием, которое случайно обнаружили. Были и безумные теории, что это результат работы ученых в другом измерении, вроде бы они там что-то делают у себя, а у нас возникает побочное явление в виде реагента.

– Откуда такая идея? – спросил я.

– Все просто, – продолжал ученый. – Есть два базовых реагента. Первый называется – X, второй – Y. У нас с фантазией не очень, потому названия такие банальные. X-реагент может нарушать структуру пространства, а Y структуру и ход времени. Отсюда идеи о параллельных вселенных.

– Что значит нарушает пространство? – заинтересовался я.

– Например разрывает его, сжимает или растягивает, – ответил ученый. – Это может быть полезно при перемещениях на большие расстояния, или при перемещении в параллельную вселенную. Реагенты – это что-то вроде топлива для звездолета, или машины времени.

– Но вы не знаете откуда он взялся? – уточнил я.

– Нет, только предположения. Версия о природном происхождении самая ненадежная, – ответил Данилов. – В общем, мы даже синтезировать реагент толком не умеем, зато смогли объединить оба вещества в один Z-реагент. Он должен обладать свойствами обеих реагентов, но при этом он крайне нестабилен. Необходимо беспрерывное охлаждение массы.

– Иначе он взорвется? – спросил я.

– Нет, здесь имеет место другой эффект, – Данилов вновь потер подбородок. – Сам по себе реагент безвреден, не токсичен, не горит и не взрывается. Нестабильность связана с тем, что он может самопроизвольно разорвать пространство и время, или изменить его, а вот уже это вызывает самые разные эффекты, порой опасные.

– Какие?

– В фильмах, обычно, если кто-то перемещается из одной параллельной реальности в другую, то это просто портал, в который ты делаешь шаг и вот ты уже в другом мире. Но на самом деле это так не работает. Измерения могут быть совершенно разными, и отличаться может все. Например, состав воздуха и материалы почв, излучение светил и магнитные поля. Миры могут быть настолько другими, что просто не совместимы с нашим. Даже не просто не совместимы, а агрессивны друг по отношению к другу. Мы столкнулись с этим во время изучения реагента. В точке, где возникал разрыв пространства, и где наш мир соприкасался с другим, проявлялись самые невероятные эффекты. Бывало быстрое понижение температуры, образование тумана, конденсация жидкостей или быстрое воспламенение.

– То есть, в Дмитровске огненный факел возник из-за того, что вы соединили наш мир с каким-то другим? – уточнил я.

– А откуда ты об этом знаешь? – удивился ученый.

Похоже Марина не рассказывала ему о нашей встрече возле Дмитровска.

– Я там был прошлым летом, – ответил я, – и видел огненный факел. Марина знает.

– Хм, – теперь Данилов потер лысину. – Да, ты прав. Тогда на стыке миров возникла бурная химическая реакция. Вероятно, наш воздух, смешиваясь с их воздухом, становится похожим на гремучий газ и самовоспламеняется.

– Никто хоть не погиб? – поинтересовался я.

– Нет, мы принимаем меры предосторожности, – в этот момент грузовик подбросило на кочке и ученый схватился за поручень.

– А что там с кольцом огня? – я продолжил расспрос.

– В самолете был Z-реагент, – Данилов поморщил лоб. – Он всегда должен охлаждаться, иначе начинает бурно реагировать. Больше мы ничего о нем не знаем, так как нам не дали провести достаточно опытов над ним. Ну и конечно растущее кольцо огня. Мы не знаем, как этот реагент вызвал эту катастрофу. Может быть они еще что-то с ним делали, может быть мы плохо понимаем физику пространства и то, как оно взаимодействует с реагентом…

Грузовик резко затормозил. Несколько военных, которые были вместе с нами в кузове, выпрыгнули из него и разложили лестницу.

– Ликбез закончен, – сообщил Данилов.

Я вылез следом за ученым. Почти все покинули грузовики и столпились вокруг автомобиля, приготовленного для меня. Одна Марина стояла в стороне и смотрела на огонь. Огненная стена была в восемнадцати километрах от нас, но казалось, что до нее рукой подать.

Недостроенная дорога уходила в туннель, который шел с небольшим наклоном вниз, а затем выравнивался и дальше выходил рядом с небольшим городком. Сверху были холмы, несколько рек и заповедный парк. Когда здесь строили дорогу, то решили, что туннель в мягкой породе будет сделать проще, чем срывать холмы или строить петляющую дорогу с несколькими мостами. Причина, по которой туннель не ввели в эксплуатацию осталась для меня неизвестной, но поговаривали, что экологи запретили строить достаточное количество вентиляционных шахт, а принудительная вентиляция сильно удорожала проект. При этом сам туннель достроили и теперь мне предстояло проехать его. Куда я попаду на той стороне?

– Подойдите сюда, – меня подозвал молодой лейтенант, стоящий возле автомобиля.

Собственно, это был армейский внедорожник, с которого сняли часть кузова, оставив только силовую раму. Такой себе багги. За водителем были баллоны, антенны, датчики и вообще вид у автомобиля был устрашающий. Рядом с автомобилем была передвижная армейская мастерская, вероятно они оборудовали внедорожник прямо здесь, перед туннелем.

– Это кислородные баллоны, – сообщил мне лейтенант. – Их хватит на восемь часов. Еще есть два комплекта портативных баллонов. Это еще полтора часа времени. Топлива с избытком хватит на путь туда и назад. Вот вам карта.

Он протянул мне карту. Путь туда и назад был несколько длинней, чем я изначально думал. Я озадаченно спросил:

– Туда – это куда?

Лейтенант указал мне точку на карте и сообщил:

– Вы вернетесь к самолету и заберете из него черный ящик.

– Обязательно выяснять причину падения? – спросил я.

– Это не связанно с причиной падения, – ответил офицер. – В транспортном отсеке самолета находится контейнер с реагентом. В контейнере есть свой черный ящик, который записывал состояние реагента при транспортировке и в момент взрыва. Ящик должен был уцелеть, и он нам нужен. Вот схема извлечения ящика, – он протянул мне лист бумаги со схемой. – Инструменты здесь.

Лейтенант указал на ящик, закрепленный на раме внедорожника.

– Что еще? – я спрятал карту и схему в карман.

– В багажнике несколько пустых контейнеров, – офицер указал на них. – Наберете в них пепел и различные обгорелые предметы, вроде дерева, пластмассы, металла и бетона. Еще вот фотокамера, – он протянул мне дешевую цифровую фотокамеру и добавил: – Делайте как можно больше снимков.

Я спрятал фотокамеру в карман, после чего он подвел меня к водительскому месту и указал на приборы, установленные на месте переднего пассажира.

– Здесь газоанализатор, он сообщит вам о качестве воздуха. Он уже работает и зеленый цвет индикатора говорит нам, что воздух здесь пригоден для дыхания. Если спустя две минуты после выезда из туннеля он сменят цвет на красный, значит дышать можно только воздухом из баллонов. Если индикатор останется зеленым, значит можно дышать без маски. Это управление датчиками, оно тоже уже включено и не требует никакого вмешательства. Не трогайте здесь ничего.

Лейтенант каждый раз указывал нужный датчик и индикатор. К счастью многих действий от меня не требовалось, и я легко запомнил его инструкции. Главная инструкция – ничего не трогать, оно само все сделает.

– У вас есть около двадцати безопасных часов, прежде чем огонь дойдет сюда, – напомнил Кальпа, который все это время стоял за спиной лейтенанта, – но лучше поспешить. В полночь мы снова ударим по стене.