На том конце линии ей задал вопрос журналист.
— Одетт, но ведь ваша версия не оригинальна! Идея о том, что Пьер Берже был деспотом и подавлял Ива никого не удивит. Что такого особенного в вашей книге, что людям должно было бы интересно её прочесть?
— Я же говорю вам… я представляю совсем другую историю, где у главных героев иные роли и лица! — Одетта почувствовала раздражение. — Многое замалчивалось в этой истории… мне даже поступали угрозы…
— С момента смерти Сен-Лорана прошло уже много времени. Что ваша книга теперь должна изменить?
— Да, Ива Сен-Лорана уже нет в живых, но второй участник этой драмы жив и может отвечать. Историю искажали на протяжении долгого времени и свою задачу я вижу в том, чтобы это исправить.
Второй звонок на линии заставил её извиниться и закончить этот нелепый разговор. Почему она вообще должна убеждать кого-то?
— Я слушаю, — ответила женщина.
— Здравствуйте, Одетт.
Она узнала голос Мэдисона Кокса. Это было неожиданно.
— Мэдисон? Здравствуйте… удивлена вашим звонком…
— Одетт, я хочу, чтобы вы встретились с Пьером, — сразу же начал мужчина, заставив её растеряться. — Нет, я не хочу, я настаиваю на этом. Прежде чем книга выйдет в печать.
— Мэдисон… вы же знаете… он категорически отказался…
— Я устрою вашу встречу. Я сейчас в Марокко. Пьер будет в Париже в канун Нового года, из-за ежегодной недели моды. Вы ОБЯЗАНЫ поговорить с ним, прежде чем книга увидит свет.
— Вы думаете, что наша встреча меня переубедит…? — она улыбнулась. — Сомневаюсь. И вы могли бы передать господину Берже, чтобы он не пытался дальше меня запугивать… я не отступлюсь.
— Запугивать? Вы с ума сошли!
— Вовсе нет. Я получаю письма с угрозами.
— Я уже говорил вам, что вы совершаете ошибку…
— Мэдисон, это вы совершаете ошибку, что продолжаете защищать человека, который превратил собственные чувства в товар…
— У вас просто нет сердца… -тихо произнёс тот. — Вы НИЧЕГО так и не поняли.
— Организуйте мне встречу с Пьером Берже, и я постараюсь понять. А пока до свидания! — она положила трубку.
Я знал, что некоторые наши знакомые за моей спиной упрекают меня. Не открыто, как Лулу, но всё-таки это было именно так. Думаю, всё дело в разнице в возрасте, которая была между мной и Мэдисоном. Со стороны это могло выглядеть как история о мальчике-альфонсе и богатом покровителе, который покупает себе чужую молодость и любовь. Мне были безразличны эти сплетни, потому что я знал, что это не так. Я никогда, никогда бы не стал продвигать или помогать человеку недостойному, бездарности, чьи помыслы были бы корыстными, особенно после тебя. Я ушёл от тебя не к другому мужчине, я не предавал тебя и, даже уходя, я тебя не бросил. Мэдисон появился позже. И я счастлив, что он появился. Тебе было бы полезно знать и видеть, что я не зациклен на тебе, что я могу и хочу жить дальше. Самое интересное, что всё это принесло положительный результат в отношении тебя больше, чем все попытки заставить тебя лечиться. Теперь ты знал, что я уже не приду к тебе по первому зову, что у меня есть своя жизнь и пора учиться отвечать за себя самому.
— Позволь, я скажу тебе, что я думаю… — Мэдисон стоит у окна и с оттенком созерцающей меланхолии, свойственной его характеру, смотрит на лес. — Я американец. Мой отец бизнесмен. Я человек стороннего мира, но если в бизнесе, для того чтобы все работало на людей нужно орать и контролировать каждый их шаг, в том числе и Ива, а в твоё отсутствие всё выходит из строя, то с этим бизнесом не всё в порядке.
Я знаю, что он прав. И хотя мне не нравится, что эти слова мне говорит молодой человек, по возрасту годящийся мне в сыновья (я не терплю, когда меня поучают), я понимаю, что должен что-то делать. Я не хочу менять тебя, я знаю, каков ты и в чём твое призвание. И это мои проблемы и только мои, если я устал от своего.
Мы начинаем обсуждать с Кристофом вопрос о преемственности. Дому нужен „запасной“ управляющий. Я ни с кем не собираюсь делиться властью, но я готов „ненадолго сдавать её в аренду“, когда буду отсутствовать. Кому-то, кто будет приглядывать за порядком и держать руку на пульсе. Кому-то, кто будет держать меня в курсе всего происходящего, не поддаваясь на твои манипуляции. Кого-то, кто не боготворит тебя. Кристоф соглашается со мной — Ива нельзя оставлять одного даже в качестве эксперимента.
Сообщаю тебе эту новость: отныне у меня появится „сменщик“.
— Что? Второй Пьер Берже? — ты снимаешь очки и протираешь стекла подолом халата. — Тебе кажется, тебя одного недостаточно?
— Я не могу всё время находиться рядом. Я и так делаю больше, чем нужно. Делегировать полномочия не означает самому их потерять.
— Это идея Мэдисона?
— Не представляю, как ты мог так подумать!
— Это блестяще. Очень умно. Она мне нравится. Я согласен! — ты задумчиво смотришь на меня. — И знаешь, что ещё я думаю? Мэдисон должен быть тем, кто займет эту должность „под тобой“. А что? У него получится. Он ведь такой умный.
Твой откровенный сарказм меня забавляет. Ты ревнуешь. Но я согласен дать тебе право самому выбрать человека, который возглавит исполнительную власть дома, тогда как законодательная останется за тобой. Я отбираю трёх кандидатов и почти уверен — ты выберешь того, который мне не понравится. Я и сам не верю, что делаю это.
„Заместитель Пьера Берже — только мсье Пьер Берже“ — эта фраза стала концепцией.
Верю ли я сам в успешность этой затеи? Нет. Мы оба не верим.
Жан Густо. Тридцать пять лет, последние десять в должности генерального секретаря в Chloe. Он точно не твой поклонник. Я вижу перед собой невозмутимо спокойного, высокого, красивого брюнета с прямым пробором в волосах, одетого в светлый костюм-тройку. Ты нанял его вчера. В моё отсутствие. Он не входил в тройку отобранных нами с Кристофом кандидатов.
— У него действительно блестящие рекомендации и он твой большой поклонник, Пьер… — разводит Кристоф руками. — Ив так захотел.
— МОЙ поклонник?
Это твоя циничная шутка. Стоящий передо мной мужчина практически полная копия Жака де Башера. Только старше и нет усов.
Я слушаю пространно-пафосную речь с непроницаемым лицом.
— Мсье Сен-Лоран сказал, что вы введёте меня в курс дела. Я бы хотел уточнить несколько моментов относительно политики бренда… — Жан (у них даже имена похожи!) садится напротив меня, не спросив разрешения.
Ты приехал на работу к 11 часам только на следующий день, сонный и не выспавшийся. Если ты не нюхаешь кокаин или не пьёшь, ты принимаешь таблетки. Много таблеток. Первый раз ты попал в больницу вместе с Бетти с передозировкой нейролептиков. Ты уверял, что это не было попыткой самоубийства. Но вся твоя жизнь последние несколько лет является именно этой одной бесконечной, бессознательной попыткой убить себя. Когда тебе мешают довести это до конца, ты начинаешь уничтожать всё вокруг.
— У меня раскалывается голова… — вид у тебя несчастный, но мне уже не так тебя жаль, как раньше. — Я работал до трёх часов ночи. Эта мигрень сведёт меня с ума.
— Это не мигрень, а минимум одна бутылка Jack Daniels причина твой головной боли, — я не поднимаю головы от рабочего стола. — Я даже отсюда чувствую запах.
— Ты уже познакомился с Жаном? Как прошёл его первый день? — ты не обратил на мои слова никакого внимания. — Я надеюсь, ты не бы слишком придирчив к нему?
— Не беспокойся. Не был.
— Отлично.
— Я его уволил.
Наконец-то мне удалось полностью завладеть твоим вниманием. Сначала ты подумал, что я пошутил, а потом взорвался. С тобой это бывало не часто, но на этот раз произошло. Ты начал кричать.
— Ты не имел права его увольнять! Это я его нанял!! Эта должность была твоей идеей, а не моей!
— Во-первых, если я и найму кого-то себе в заместители, то выберу этого человека сам, а во-вторых, я имею право уволить здесь кого угодно. Даже тебя.
— Меня? — ты осёкся и уставился на меня во все глаза. Сонливость с тебя как рукой сняло. — Уволить… МЕНЯ?
