— У вас к нему какие-то личные счеты, позвольте полюбопытствовать? — не удержался мужчина. — К чему это разоблачение? Он и вас чем-то обидел?

— К вашему сведению, я никогда не встречалась лично с Пьером Берже. Он категорически отказался со мной разговаривать. А моя заинтересованность… Думаю, ваш ответ мне понятен и это уже не имеет значения! До свидания! — журналистка развернулась и направилась к двери, громко стуча высокими каблуками туфель. Возле самой двери она обернулась и произнесла с почти мстительной уверенностью:

— Поверьте, я найду, кто издаст мою книгу.

— Удачи, мадемуазель! Хорошего дня!

Когда дверь кабинета захлопнулась, Юбер устало снял очки и потёр переносицу.

«До чего упрямая баба! Ну что ж.пусть пробует акула заглотить кита.»

Квартира Одетт и Поля

— Слушай, дорогая, ты знаешь, я всегда на твоей стороне, но может этот Юбер прав? Не стоит ввязываться? — окликнул жену невысокий молодой человек, сидевший на кровати в спальне. Полю только-только исполнилось тридцать лет, и он счёл, что этой даты вполне достаточно, чтобы почувствовать себя вправе не бриться без особой необходимости, демонстрируя миру свою мужественность в виде заросшего щетиной лица. С женой он разговаривал, не отвлекаясь от игрушки в планшете.

— Что ты хочешь этим сказать? — из-за распахнутой дверцы шкафа высунулась растрёпанная рыжая головка. — Плевала я на недовольство Пьера Берже! Ты представь себе, Поль, этот человек распоряжается имуществом Ива, распродаёт его вещи, даже не скрывая, что тот не одобрил бы этого, устраивает выставки его работ, рисунков, снимает фильмы, пишет книги, посвящённые своей жизни с Сен-Лораном. При этом ни одно художественное произведение не может выйти без его непосредственного одобрения и разрешения! В какой век мы живём?

Поль поднял голову и задумчиво посмотрел на жену. Он явно пытался полностью восстановить нить её рассказа. Одетт вышла из-за ширмы и с треском одёрнула на себе узкое шифоновое платье.

— Чего ты уставился? Помоги застегнуть!

Мужчина отложил планшет и покорно попытался застегнуть молнию на боку супруги.

— Я просто хочу сказать, Оди, может этот Берже и страшный чёрт с рогами, но в конце концов, он имеет на всё право, как владелец, основатель дома моды, и, в конечном счёте, официальный супруг, — на этих словах Поль хмыкнул, явно подразумевая здесь и что-то лично своё.

— Юридическое право, Поль! Юридическое! А как быть с морально-нравственным?

— Знаешь…

— Что?! — резко вскинулась женщина.

— Это платье тебе мало, — резюмировал Поль. — Может, наденешь что-то другое?

Одетт бросила на мужа поистине убийственный взгляд. Отвернувшись, она втянула живот и сделала несколько безуспешных попыток застегнуть молнию, но потерпела неудачу. С досадой от этого поражения, женщина посмотрела на Поля.

— А ты пойдёшь в таком виде?

— Что значит: «В таком виде»?

— Иди побрейся.

— Чего ради? Это просто вечеринка.

— На этой вечеринке будет Филипп Жерар. Я должна поговорить с ним. Если в этой стране кому-то и плевать на мнение Пьера Берже, так это ему. Я должна уговорить его издать мою книгу.

Поль встал с недовольным видом. Его явно не грела мысль царапать кожу лезвиями в ванной и сбривать бороду, которая только-только перестала колоться.

— Ты помешалась на своей книге. И на Пьере Берже. Писала бы лучше детские сказки, — на ходу расстегивая рубашку, он направился в ванную. — Да. И почему женщина может сказать мужчине «иди, побрейся!», а он ей не может «иди, похудей!».

Некоторое время спустя

— Я говорила тебе, говорила! Он счёл мою идею гениальной! Я знала, что всё получится! — Одетт в ажиотаже вошла в спальню, на ходу сбрасывая на постель сумочку и меховую накидку. На ней было короткое золотистое платье в стиле беби-долл. Поль вошёл следом за женой, которая едва ли не подпрыгивала от возбуждения, и устало ослабил узел галстука.

— У тебя не могло не получиться, ты гнала, как паровоз, сметая всё на своём пути.

— Завтра я высылаю ему рукопись. Ещё пара недель на улаживание формальностей, но разве это не потрясающе? И он даже слова не сказал о Пьере Берже и его мнении! Пусть тот трясёт пылью своего авторитета над такими трусливыми снобами, как Жалиль Юбер. Расстегни! –она повернулась к мужу спиной, продолжая болтать. — Я верю, Поль, что эта книга вырвет образ Ив Сен-Лорана из тьмы!

— Его оттуда уже вряд ли что-нибудь вырвет, — пробормотал мужчина. — Тебе надо было родиться и написать свою книгу лет на пятнадцать раньше. И кстати, было бы здорово, если бы сегодня на вечере ты говорила о чём-нибудь, кроме неё.

— Брось, Поль, — Одет повернулась к мужу. Платье уже наполовину сползло с её плеч. — Не дуйся. Ты же знаешь, как это важно для меня!

— По-моему, это единственное, что для тебя теперь вообще важно. У меня такое чувство, что ты замужем за Пьером Берже, а не за мной.

Женщина звонко рассмеялась и поцеловала мужа в щеку.

— Когда книга выйдет, ты будешь гордиться мной! Даже если мне придется отстаивать свое мнение в суде!

Через некоторое время, уже лёжа в постели, она закурила, продолжая рассуждать. Поль старательно делал вид, что занят чтением книги Освальда Шпенглера «Закат Европы». Когда Одетт говорила, то размахивала рукой, в пальцах которой была зажата тонкая ментоловая сигарета.

— Нужна будет грамотная пиар-компания. И звучное название. Пока ещё не придумала, но я просто вижу сравнение с Жар-птицей, запертой в золотой клетке. Ты мог бы помочь мне придумать название. Что-то вроде «Коллекционер», «История одного…» нет, не одного. Точно! — она вскинула руку и пепел от сигареты упал на страницы книги, которую читал Поль. — В золотой темнице! Коллекционер. В золотой темнице!

— Шикарно. — Поль стряхнул пепел. — Где-то я уже слышал похожее название… Только непонятно, кто был в темнице… коллекционер или жар-птица? И про кого ты вообще написала эту книгу: про Ива Сен-Лорана или Пьера Берже?

— Демон с острова Олерон… Пятьдесят лет рабства, — Одетт не обращала на мужа никого внимания. — Фантастика!

— Оди, я же просил тебя не курить в кровати! — потерял терпение муж и выхватил у жены сигарету, потушив её в стакане с водой, стоящем на тумбочке.

Женщина в прострации уставилась на него, явно с трудом переключаясь с собственных мыслей.

— Тебе нравится название?

— Да. Вот только ты забыла, что люди очень не любят истории про разоблачение в любви. Ты перегибаешь палку. Причем настолько, что рискуешь её сломать.

— Любви? — Одетт скептически подняла вверх тонкую бровь. — Человека, которого любят, Поль, не превращают в товар. Хотя я ведь не отрицаю, что в далеком 58-м году, когда они познакомились, чувства были действительно искренними. Я упоминаю об этом в книге. Но любовь Пьера Берже всегда имела тщеславную подоплёку. Этот человек хронически «влюблялся» только в талантливых и красивых людей. Думаю, за этим кроется нехилая гиперкомпенсация собственных комплексов.

Поль не мигая смотрел на жену, потом захлопнул книгу и выключил свет.

— Давай спать.

— Давай.

Комната погрузилась во тьму. Несколько раз часы пробили полночь.

Марокко, Марракеш, Вилла Мажорель, резиденция Ив Сен-Лорана и Пьера Берже

Стук дверь отвлёк Пьера Берже от работы. Он удивлённо поднял голову, как будто возвращаясь в реальность, из которой выпал за последние два часа. Дверь кабинета отворилась и в комнату заглянул Луи, его управляющий.

— Месье, уже восемь часов. Вы просили напомнить об ужине.

— Да-да, спасибо. Я сейчас спущусь. — Пьер кивнул и снова склонился над книгой.

— Хорошо. Да! Господин Мэдисон в гостиной. Ждёт Вас.

Пьер с удивлением посмотрел на него.

— А почему он не заходит? Пусть войдёт ко мне.

— …но как же ужин?

— Я не голоден. — Пьер встал из-за стола. — Позови его сюда! — в голосе этого уже очень пожилого мужчины появились властные нотки человека, который привык отдавать распоряжения и не любил, когда с ним спорили.