Шепотом он предупредил всех, чтобы не двигались и не разговаривали. Потом, присев на корточки, в полной темноте мы стали нести нашу странную вахту. Единственное, что я не мог четко видеть в этой тьме, а лишь смутно различал контуры северного и западного окон, через которые лился призрачный лунный свет, и белеющее во тьме пятно кровати, в которой крепко спала Оливия Ролтон.

Тьма и тишина. Я с трудом мог различить темную массу доктора Дэйла справа от меня и других моих спутников слева. Приглушенное поскрипывание ботинок подсказало мне, что они то и дело нервно переминались с ноги на ногу. Еще я слышал нервное, прерывистое дыхание Джеймса Ролтона, а также дыхание доктора Хендерсона и Хармона. Где-то внизу тяжело, протяжно пробили часы.

Я задумался о девушке, которая спала передо мной в кровати, – об Оливии Ролтон, о её матери, – обо всех Ролтонах, которые неожиданно для самих себя оказались на пути Зла. И это темное Зло забрало душу Аллины Ролтон, а теперь собиралось погубить Оливию. Я вспоминал, что доктор Дэйл рассказывал мне: вампиризм – само по себе ужасное явление, но могло ли тут происходить что-то еще более страшное?..

Ролтон зашевелился, когда часы внизу пробили полночь. А потом, когда эхо боя часов стихло, тишину нарушил звук, который заставил насторожиться всех нас, и только доктор Дэйл не шелохнулся, где-то далеко-далеко завыла собака – протяжный, вибрирующий вой, полный ярости и страха, разнесся во тьме. Через минуту к нему присоединилось еще несколько псов, завывающих на тот же манер – низкий, захлебывающийся лаем звук, который резал слух нам – тем, кто жался у стены в комнате спящей девушки. А потом вой неожиданно перешел в яростный лай, который становился все громче и громче.

– Собаки лают, потому что кто-то… что-то приближается… – прошептал Джеймс Ролтон, стоящий рядом со мной.

Доктор Дэйл тут же шикнул на нас:

– Тихо! Помолчите!

Лай собак превратился в настоящую какофонию, а потом, перейдя в испуганный визг, оборвался. Завывания прервались так неожиданно, что тишина, последовавшая за ними, навалилась на нас удушающим ватным одеялом.

Теперь ждать пришлось не долго. Тихий звук донесся с балкона за окном в северной стене. Мое сердце ушло в пятки, когда в лунном свете я увидел неясную фигуру. По тому, как сильно Ролтон сжал мое запястье, я понял, что и он заметил незваного гостя.

Неизвестный подошел вплотную к окну, и теперь стало видно, что он одет в белые одежды. Он прижал лицо к стеклу, вглядываясь в глубь темной комнаты, пытаясь что-то разглядеть среди теней, где мы прятались. Только тогда мы смогли хорошенько разглядеть лицо ночного гостя – лицо женщины, которую можно было бы назвать красавицей, если бы черты лица не были искажены дьявольским выражением холодной жестокости. Темные волосы ночной гостьи были распущены, и на их фоне её лицо показалось мне белым как мел. Кроме того, оно показалось мне знакомым…

Её глаза горели алым светом. Губы сверкали алым на её мертвенно-бледном лице, чуть приоткрытые, но достаточно, чтобы рассмотреть белоснежные зубы. Женщина была в белых одеждах, в которых я с ужасом узнал саван. Она не видела нас, спрятавшихся среди теней.

А потом я услышал, как Джеймс Ролтон, задохнувшись, прошептал:

– Боже мой, это же Аллина! Это – моя жена!

– Аллина Ролтон – мать Оливии! – с изумлением пояснил доктор Хендерсон. – Я констатировал её смерть… Она мертва!

– Тихо! – прошептал доктор Дэйл. – Ради бога, больше ни звука!

В голове у меня все смешалось, и единственное, что я смог сделать – крепче сжать крест. Этот сверхъестественный ночной гость оказался мертвой матерью спящей девушке, мертвой Аллины Ролтон! Но ведь она сама умерла, став жертвой вампира, а теперь пришла ночью к собственной дочери.

Взгляд Аллины Ролтон замер на спящей девушке, её лицо расплылось в нечестивом удовольствии, а губы – в улыбке злорадной жестокости, словно неожиданное пламя ада заиграло отблесками на алебастровой маске лица. Вот она потянулась к верхней ручке окна…

Замочек щелкнул, и окно распахнулось. Теперь Аллина Ролтон оказалась прямо перед нами – фигура в белых одеждах была так же реальна, как и любой из нас. Ее глаза сверкали красным. Она скользнула прямо к изголовью кровати и склонилась над Оливией.

Казалось, она наслаждалась зрелищем спящей дочери, наклоняясь все ниже и ниже. Медленно Аллина Ролтон потянулась алым ртом к белой неприкрытой шее девушки. Губы матери сложились в красный круг. Я затаил дыхание. Но что теперь станет делать доктор Дэйл?

Однако первым потерял самообладание Джеймс Ролтон. Он вскочил на ноги.

– Аллина! – закричал он. – Ради бога, что ты творишь? Почему ты вернулась из могилы?

С нечеловеческой смесью страха и ярости Аллина Ролтон отпрянула от кровати к окну, когда я и доктор Дэйл разом вскочили на ноги.

– Вы собрались тут, чтобы поймать меня? – закричала она, и её голос дрожал и вибрировал. – Вы глупцы! Все вы глупцы!

Ралтон бросился было к ней, но доктор Дэйл схватил его и потянул назад.

– Аллина, это же я… Джеймс! – безумно закричал Ролтон. – Что заставило тебя вернуться?.. Пустите меня, доктор Дэйл!

– Нет, Ролтон! – закричал доктор Дэйл. – Держитесь сзади… Держи его, Оуэн!

Аллина Ролтон дьявольски звонко рассмеялась.

– Можете не сдерживать его, я его не хочу! – насмешливым голосом объявила она. – Я и тот, кому я служу, найдем себе жертвы получше… смотрите!

Ночная гостья вытянула руку в сторону кровати, и Оливия Ролтон, так и не проснувшись, поднялась с кровати и направилась к Аллине, подчиняясь неведомой силе.

Глаза Аллины Ролтон триумфально сверкнули.

– Она придет на мой зов!.. Идя сюда, дорогая… Это твоя мать. Оливия… Иди ко мне…

Доктор Дэйл подскочил к вампиру, сжимая крест в руке. Насмешливая улыбка Аллины Ролтон исчезла, и она отскочила на балкон, словно её выдернули туда какие-то ужасные силы.

– Аллина! – закричал Джеймс Ролтон. – Не уходи… Доктор Дэйл не…

И тут он упал в обморок.

– Она будет нашей… Станет одной из нас! – в ярости воскликнула тварь, в которую превратилась Аллина Ролтон. – Одной из нас!

При этих словах доктор Дэйл махнул в её сторону крестом, и ночная гостья отступила на балкон. Доктор Дэйл и я ринулись следом за ним, Хендерсон и Хармон склонились над Ролтоном.

Аллина Ролтон соскользнула с балкона, и мы увидели, как её белая тень скользнула между деревьями. Тварь обернулась, посмотрев на доктора Дэйла и меня, стоящих на балконе. Лицо женщина кривилось в дьявольской усмешке. А потом она исчезла во тьме.

Доктор Дэйл обернулся, а потом поспешил назад в комнату и включил свет. Оливия Ролтон все еще стояла возле кровати и по-прежнему спала. Доктор Хендерсон и молодой Хармон привели в себя Джеймса Ролтона, и теперь он оглядывался в недоумении, выпучив глаза.

Он сжал руку доктора Дэйла.

– Это была Аллина! Что случилось?.. Куда она ушла?

– Она вернулась в свой гроб, как я думаю, – мрачно объявил доктор Дэйл.

– В свой гроб? Дэйл, выходит, она на самом деле не умерла! Она, должно быть, жива… Однако она вовсе не похожа на Аллину! – Неожиданно какая-то мысль пришла ему в голову. – Доктор Дэйл вы же не думаете, что это Аллина, – та мертвая персона, о которой вы говорили – та, кто высасывает кровь у Оливии?

– Это она! – объявил доктор Дэйл. – Джеймс Ролтон, ваша мертвая жена – вампир, который высасывает кровь Оливии – и в этом нет никаких сомнений!

– Этого быть не может! – закричала Джеймс Ролтон. – Дэйл, Аллина – была святой при жизни, и она не могла превратиться в такую злую тварь, как вампир!

– Но это так! – закричал доктор Дэйл – Ролтон, ваша жена мертва. Она в свою очередь стала жертвой вампира. Теперь нам известна ужасная правда. Мы имеем дело с вампиром, высасывающим кровь. Именно он стал причиной потери крови. Но все прекратится, когда вампир умрет… Человек может быть святым при жизни, однако он умер, став жертвой вампира, и сам после смерти становится вампиром… Оказавшись в гробу, он ведет ужасную жизнь, и каждую ночь выходит на поиски крови, которая продлевает ему жизнь. К тому же вампиры почти всегда выбирают свои первые жертвы среди близких. Точно так, как поступила Аллина Ролтон, когда стала вампиром.