Доктор Хендерсон кивнул, пожал руку доктору Дэйлу и вышел из кабинета.

Как только гость удалился, доктор Дэйл вскочил со своего места, подошел к книжному шкафу у восточной стены кабинета и снял с полки книгу в телячьем переплете. Пролистав несколько страниц, он углубился в чтение, словно нашел именно то, что искал. Потом он вернулся, положил книгу на стол, и повернулся ко мне.

– Вы записали все, что он говорил? – спросил он и, когда я кивнул, продолжил.: – Хорошо, что вы об этом думаете?

Я покачал головой.

– Как по мне, так случай очень странный. Да, в этой истории есть определенные странности, но это первый раз, когда мы выступаем против вампиров.

– В первый раз, с тех пор как вы со мной, Оуэн, – поправил меня доктор Дэйл. – Так что у меня есть некий опыт в борьбе со Злом, как я сказал доктору Хендерсону. И я должен признать, что из всех сил Зла, с которыми я сталкивался, вампиры самые жуткие создания.

– Но, может быть, это вовсе не вампиры, – засомневался я. – Этот доктор Хендерсон мог ошибиться, когда ставил диагноз, или мог перетрусить.

Дэйл покачал головой.

– Нет, все, что он рассказал, говорит о том, что произошло самое страшное: в окрестностях Мэйсвиля появился вампир. А все потому, Оуэн, что он рассказал мне больше, чем сам знал. Я имею в виду рассказ о господине Геисерте, который недавно приехал в Мэйсвиль.

– Думаю, вы что-то прочли в книге, – заметил я, и Дэйл кивнул, стукнув пальцем по тому в телячьей коже.

– Это «Поразительные случаи колдовства» Дэвина Невилла, опубликованные в Нью-Йорке в 1757 году. Это рассказы о случаях столкновения людей с силами зла. Я вспомнил, один фрагмент из этой книги, когда доктор Хендерсон упомянул о Герритте Геисерте.

Также я должен рассказать вам о человеке, который жил в провинции Нью-Йорк недалеко от северных отрогов горы Кошачий Череп. Звали его Герритт Геисерт. Считали, что он разносчик чумы. Ночью он приходил в гости к своим соседям и забирал их кровь самым ужасным способом. Некоторые говорили, что этот Геисерт в самом деле мертв, и, наконец, соседи, собравшись, пришли с оружием, чтобы убить колдуна. Но они не нашли его ни живого, ни мертвого. Он бежал. И, насколько они обнаружили, никто не жил ни в доме, ни в одном из домов поблизости…

Именно об том я вспомнил, когда Хендерсон упомянул Герритта Геисерта, – заметил доктор Дэйл, закрывая книгу. – Этот Герритт Геисерт, Оуэн, жил сто пятьдесят лет назад и тогда же покинул тот район. А теперь Герритт Геисерт вернулся!

Я внимательно посмотрел на своего босса.

– Дэйл, но вы же не думаете, что это тот же самый Герритт Геисерт вернулся назад в Майсвилл.

– Я ничего такого не говорил, – заметил доктор Дэйл. – Кроме того, как я сказал доктору Хендерсону, скоро мы приедем в Мэсвил и там во всем разберемся. Несмотря на то, что вампиры сами по себе страшное Зло, мне кажется, там происходит нечто большее, чем простой вампиризм. Однако, что бы там не происходило, нужно это остановить.

– Мэйсвиль! – объявил кондуктор, когда поезд замедлил ход.

– Наша остановка, Оуэн, – вторил ему доктор Дэйл. Мы взяли свои вещи. Доктор Дэйл подхватил черный саквояж, где хранились оккультные инструменты, которые он захватил с собой. Когда поезд остановился, мы вышли в солнечный октябрьский день на платформу маленькой железнодорожной станции. – А вот и доктор Хендерсон, – продолжил доктор Дэйл, и только тогда я увидел высокую, тощую фигуру мэйсвильского доктора, спешившего к нам.

Хендерсон приветствовал нас и отвел к своей машине. Когда мы отъехали от станции, он обратился к нам:

– Вы, конечно, остановитесь тут.

– Спасибо вам, доктор, – ответил доктор Дэйл. – Я хотел бы как можно скорее познакомиться с этим Джеймсом Ролтоном.

Доктор Хендерсон кивнул.

– После ленча мы поедем туда.

Мэйсвиль, оказался типичной нью-йоркской деревней: главная улица, на которой, расположены все деловые учреждения, вытянулась с севера на юг – это были старые дома, в основном каменные. На маленьких боковых улочках расположились деревянные дома, окрашенные белой краской.

К западу от Мэйсвиля, до темных лесистых предгорий Кошачьего Черепа, раскинулась равнина. Также она протянулась на несколько миль на север, юг и запад от деревни. Тут было полным-полно богатых поместий. За границами равнины темнели дикие леса, где прятались старинные заброшенные усадьбы.

Дом самого доктора Хендерсона был отделан камнем с одной стороны. После того как мы позавтракали и разложили свои вещи в комнате, которую выделил нам радушный хозяин, мы вновь сели в автомобиль и отправились на запад.

Вскоре Хендерсон свернул с главной дороги на просёлочную – там на повороте приютилась приземистая каменная сторожка. Извилистая дорога, вдоль которой стояли высокие деревья, вела через пышные земли к огромному зданию из серого камня. Это и было поместье Джеймса Ролтона – каменный особняк в готическом стиле – огромное здание.

А чуть позже, внутри роскошно обставленного особняка Хендерсон представил нас Джеймсу Ролтону. Тот оказался человеком средних лет, брюнет с проседью и интеллигентным лицом, с великолепными серыми глазами, в глубине которых затаилась смесь любопытства и облегчения. Он пожал руку доктору Дэйлу и мне.

– Доктор Дэйл, вы не знаете, насколько я счастлив, что вы и мистер Оуэн здесь, – проговорил он. – Доктор Хендерсон достаточно рассказал мне, и если кто и сможет распутать этот грязный клубок, так это вы.

– А что вы сами думаете по поводу этого дела? – спросил его доктор Дэйл. – Вот доктор Хендерсон верит, что тут замешаны вампиры… А вы сами верите в это?

Ролтон побледнел.

– Доктор Дэйл, я не знаю, во что и верить! Вампиризм – вещь столь невероятная, однако мне кажется, мои жена и дочь – жертвы какой-то ужасной твари. Вампир или нет убил мою бедную жену и нападает сейчас на Оливию, я уверен: это нечто чудовищное по природе своей. И я был бы очень рад, если вы сможете помочь в случае с моей дочерью.

Доктор Дэйл кивнул.

– Мы можем прямо сейчас увидеть мисс Ролтон?

– Конечно, – ответил хозяин поместья. – Сюда. Моя вторая дочь сейчас с Оливией.

Он вместе с доктором Дэйлом, который не выпускал из рук свой саквояж, подошел к широкой лестнице. Доктор Хендерсон и я последовали за ним. Мы прошли в большой зал на втором этаже, обитый большими деревянными панелями. А оттуда еще через одну дверь – в просторную угловую комнату, очевидно, предназначенную для девочек.

Девушка, которая сидела на кровати в углу, поднялась, когда мы вошли. Лет двадцати, она была очень миленькой шатенкой с серыми глазами, такими же, как у Джеймса Ролтона. Хозяин представил нам девушку как свою младшую дочь, Вирджинию, а потом подвел нас к кровати, где лежала другая девушка.

– Моя дочь Оливия, – с гордостью объявил господин Ролтон. – Это доктор Дэйл и господин Оуэн, дорогая, я тебе о них говорил.

– Это тот доктор, за которым ездил в Нью-Йорк Хенди? – поинтересовалась Оливия Ролтон слабым голосом. – Очень рада видеть их.

Я был потрясен Оливий Ролтон. Она была прекрасна. Темные, большие глаза и лицо с правильным овалом. Но это была болезненная красота. Её сверхъестественно белая кожа, казалось, крепко натянута на кости, глаза слишком глубоко запали, а взгляд был совершенно лишен выражения.

Возле её кровати на тумбочке в большой рамке стояла фотография женщины средних лет, миловидной, с темными волосами, темными глазами, точно таким же, как у девушки. Без сомнения, это была фотография её мертвой матери – Аллины Ролтон.

Доктор Дэйл поставил стул рядом с кроватью.

– Мисс Ролтон, я и господин Оуэн здесь, чтобы помочь вам, – заверил он девушку. – Мы победим вашу болезнь.

– На самом деле это вовсе не похоже на какую-то болезнь. Я просто ужасно ослабла. У меня нет сил даже подняться с кровати.