— Броки перед обрядом рассказал кое о чём. — Я попытался сменить тему. — Он рассказал, что их семья из мятежников, которые не приняли конунга Гутфрита правителем и ушли в леса.

Ормар кивнул.

— Я подозревал. Больно вольнодумные песни он пел, этот Броки. Теперь понятно.

— Он рассказал мне о Сокрытой руне, — продолжил я. — Она действительно существует?

Колдун усмехнулся.

— Какой же она была б Сокрытой, знай мы точный ответ на этот вопрос? Такое поверье есть. Правда, я не рассчитывал, что ты спросишь меня о ней так рано. Планировал рассказать тебе сам.

— Расскажи сейчас, — взмолился я. Почему–то рассказ Броки не выходил у меня из головы. — Мне это важно, но не понимаю, зачем.

— Наше письмо состоит из трёх рядов по восемь рун, всего два десятка и ещё четыре, — начал колдун. — Старые предания говорят, что руны придумали боги и даровали людям как инструмент для письма и колдовства. Скальды поют, что в стародавние времена все жили на одной большой земле — и боги, и люди, и гнавы, и даже любители тишины ильвы. Были ещё и великаны — гигантские порождения богов. А затем земля раскололась.

— Потому что великаны её разбили, — добавил я. — Гутлог мне рассказывала.

— Верно. Великаны воевали с богами. Боги призвали на помощь первые народы, ильвов и гнавов. Боги побеждали. И великаны, понимая, что их ждала жестокая кара, раскололи землю на несколько частей и превратили их в разные миры. Один из миров стал великаньим, другой — ильвовым, третий забрали себе гнавы, утомленные битвами. Ещё один забрала Гродда и увела туда всех мертвецов.

Я кивнул.

— А оставшиеся два боги разделили между собой и людьми.

— Сокрытая руна была утрачена в момент, когда земля раскололась и образовались миры, — сказал Ормар и зевнул. Выглядел он и правда ужасно измученным. — По преданиям, именно эта руна может соединять миры.

— А разве боги не ведают о ней? — удивился я. — Разве не хотят вновь соединить владения?

— Откуда же мне знать? — Пожал плечами начертатель. — Я просто колдун, и я просто знаю двадцать четыре руны. Быть может, боги не видят её — великаны обладают собственным колдовством, весьма страшным и сильным. Они могли заколдовать её и укрыть от взора богов. Великаньи мороки почти невозможно выявить.

— А может это всё — красивая легенда, — вздохнул я.

— Может и так. Нельзя утверждать ни то, ни другое. — Ормар поднялся и забрал у меня кружку. — Не забивай этим голову, Хинрик. Прежде чем думать о Сокрытой руне, нужно научиться вязать известные. Пока лежишь, вырежь те, что я разрешил. И побольше спи. А я пойду, нам с Конгермом нужно хорошенько выспаться. Хотя, сдаётся мне, Птицеглазу отдых вообще не требуется.

Мы попрощались, я кое–как дополз до очага и просушил рубаху. Горячая девка эта Аник. В следующий раз и правда может кипятком окатить. Хотя мне её страсть нравилась — живая она была, шла от сердца. Аник воплощала в себе всё то, от чего мне теперь, по мнению наставника, следовало избавиться.

Эль, видимо, здорово ударил по моему измученному раной и обрядом телу, потому как я быстро провалился в сон. Голова клонилась к груди, и пришлось отползти обратно к лежаку, чтобы не повалиться в огонь. Мне снились какие–то яркие образы — ошмётки воспоминаний последних минувших дней. Память вырывала лица — Айны, Гутлог, Вигдис, тёмные камни Свартстунна, острую секиру здоровяка Халлварда, злые глаза Вермара, его падение в морскую пучину, холод приставленного к моему горлу клинка…

Сталь была холодной, как воды ручья, в который я угодил под Развилкой. Лезвие резануло меня — совсем мелкая царапина, но я почувствовал, как на шее выступило несколько капель крови.

— Будь ты проклят! — тихо зашипел Коли и снова надавил лезвием мне на шею. — Будь ты проклят всеми богами и умри.

Я дёрнулся и попытался проснуться, но понял, что не спал.

Коли приставил нож к моему горлу наяву.

— Что ты делаешь? — шепнул я, стараясь не дёргаться, и огляделся.

В доме никого не было: пир охотников продолжался, с улицы доносились смех, обрывки разговоров, даже музыка — кто–то насиловал пастушью дудку. Веселье в самом разгаре. Отбиться от Коли у меня вряд ли получится, а если закричу, он наверняка сразу меня и прирежет. Да и не факт, что на улице услышат крики и возню в доме.

— Из–за тебя я остался совсем один. Один на всём свете, — тихо прохрипел Коли и снова надавил лезвием мне на шею. — Ты зло, что бы о тебе ни говорил начертатель. Халлвард верит, что ты потомок правителей. Но я вижу человека, который приносит лишь беды и смерть.

— Погоди… Погоди, Коли.

Я расслабился и обмяк в его хватке. Коли хоть и был младшим из братьев, но оказался крепким. Хват, как у охотничьего пса.

— Что ты принесешь этой земле, кроме потерь? — Продолжал шептать Коли. — Броки пошёл на смерть за тебя, веря, что ты однажды свергнешь конунга Гутфрита. Но Гутфрит не убивал моих братьев. Их убил ты. Я отомщу за них. Я…

— Дай сказать, волк тебя дери! — вспылил я.

Коли дёрнулся и обхватил меня сзади ещё крепче. Будь я чуть поживее, скрутил бы обезумевшего парня в бараний рог. Но даже краткий сон не дал мне сил. Придётся выкручиваться разговорами.

— Последние слова священны, — ответил Коли. — Говори. Посмеешь чертить руны — убью сразу.

— Я и не думал колдовать. Коли, тебе больно. Я понимаю это.

— Да что ты понимаешь?

— Ну так–то я тоже сирота, — напомнил я. — У тебя хотя бы остался ещё один брат.

— Я ему не нужен.

— У меня тоже есть сестра, которой я не сдался. Нас ничего не связывает, но если она попадёт в беду, я отыщу её на краю света и постараюсь защитить.

— И к чему ты это говоришь сейчас?

— К тому, что я понимаю, как тебе хреново. И на твоём месте я сделал бы то же самое. Обвинил бы во всём себя и попытался убить. Но вернёт ли это Вермара и Броки?

— Не вернёт, но я успокоюсь.

— Хорошо. — Я нервно сглотнул, стараясь не порезаться о лезвие. — Вермар погиб, защищая тебя. Это была глупая смерть, но Гродда забрала его. Такова была её воля. А Броки стал моим должником. Я не заставлял его умирать ради меня, он сам так решил. Чтоб ты знал, я вообще был против того обряда. Неправильно это.

— Так что ж не помер?

— Не успел, — честно ответил я. — Пойми, Коли. Броки сделал то, что сделал, не только ради меня, но и ради тебя. Халлвард объявил тебя своим сыном, а он достойный человек. Броки своим поступком отдал мне долг, хотя я и не хотел принимать такую плату. Но если сейчас ты убьёшь меня, то, выходит, жертва Броки окажется напрасной. Думаешь, твой брат хотел этого?

Коли молчал, но я почувствовал, что лезвие стало меньше давить на мою шею. Значит, он сомневался.

— Ты говоришь так, чтобы спасти свою шкуру, — твёрдо заявил парень.

— Я говорю так, потому что это правда. У меня было видение. Мне явилась сама Гродда — она сказала, что я ещё не раз заплачу за тот обряд. И я видел, как она приняла Броки. Взяла его за руку — сама Гродда увела в прекрасное место.

— Царство смерти не прекрасно.

— Ошибаешься. Там зелёная трава, полноводная река и город такой красоты, каких я никогда не видывал. Башни и стены высотой с горы, вечное золотое солнце… Броки там будет хорошо.

— Врёшь! — воскликнул Коли и отшатнулся от меня. — Я не верю тебе! Ты заговариваешь мне зубы!

Я повалился на бок, глубоко вздохнул и перевернулся, глядя на отчаявшегося паренька.

— Это правда, клянусь именем Всеотца. — Я протянул ему руку. — Порежь мне ладонь, и я принесу клятву на крови. Я видел то, что видел. Броки счастлив и спокоен. И меньше всего он хотел бы, чтобы сейчас ты разрушил свою жизнь. Убьёшь меня — и Кровавому Топору придётся тебя судить. А наказание известно.

— Но…

— Ты хороший парень, Коли. Правда, хороший. Я был бы счастлив назвать тебя своим другом, потому что у тебя доброе сердце. И я не хочу, чтобы ты пострадал за свои ошибки. Халлварду я ничего не скажу о сегодняшнем. Только прошу, не иди на поводу у сердца сейчас. Оно кровоточит, но боль притупится.