Коли заскулил, как пойманный в капкан волк. Броки припал к краю скалы, тщетно надеясь, что его брат выберется. Этого не случилось. Тело Вермара болталась на волнах лицом вниз, а вскоре и вовсе ушло под воду.

— Достаньте его, — взмолился Броки. — Нужно похоронить по–человечески.

Халлвард хмуро глядел вниз.

— Твой брат, если он и правда тебе брат, полный дурак, — прогудел великан. — Зачем он это сделал?

Я знал ответ, но озвучивать вслух пока не стал. Вермар хотел избавиться от моих вещей, чтобы люди Кровавого Топора не прочитали письмо. А без него быстро доказать свою правоту я не смогу. Едва ли Халлвард отправит посланников в Эрхелл или на Свартстунн спрашивать обо мне: это было опасно для мятежников. Да и великан–изгнанник не казался мне человеком, умеющим долго ждать. Всё в Халлварде Кровавом Топоре говорило о жажде битвы и крови. И это означало, что суд, если он будет быстрым, пройдёт не в мою пользу.

— Ладно, — великан взмахнул рукой, приказывая двигаться дальше. — Если погода позволит, попробуем вытащить тело.

— Мешок, — тихо сказал я, поравнявшись с ним. — Он хотел выкинуть мой мешок.

Халлвард кивнул.

— Это я понял. Значит, в нём таилась неудобная правда. У меня железная башка и зверская рожа, но в ней есть ум, мальчишка.

Это вселяло надежду, хоть и слабую. Быть может, Кровавый Топор и не будет скор на расправу. Хотя сейчас он привёл в лагерь три голодных рта, и я сомневался, что нас согласятся долго кормить задаром.

Наш отряд наконец–то преодолел спуск, и мы вышли на усыпанный мелкой галькой берег. В бухте покачивались на волнах две лодки, ещё две вытащили для починки. Видимо, прошедшая буря потрепала суда. Здесь же просушивали сети, развесив их на больших деревянных рамах. Палатки воинов прятались в тени утёсов, а в глубине скалы я заметил пещеру — там горел огонь в импровизированном очаге. Казалось, это пристанище было облюбовано мятежниками надолго. И всё же на месте Халлварда я бы не стал здесь задерживаться. В случае нападения по суше они смогут отбиться, вырезая врагов по одному на крутом спуске. Но если нападать будут с воды, шансов на бегство останется немного.

Люди в лагере провожали нас подозрительными взглядами, но не задавали вопросов. Я насчитал с десяток мужей помимо тех, кто пришёл за нами. Были с ними и женщины — молчаливые, суровые, недоверчивые. У каждой по два ножа на поясе: длинный и короткий. Оказалось, Кровавый Топор собрал большой отряд. Серьёзная сила, которой хватит не только грабить путников, но и захватить деревню. А может и город, если спланировать осаду грамотно.

— Здесь все, кто ушёл вместе с тобой? — спросил я у Халлварда, когда мы подошли к пещере.

— Некоторые пришли позже. И ещё многие придут. Недовольных ярлом Свейном с каждым днём становится всё больше.

— Так ты собираешь войско?

— Оно само собирается.

— И куда поведёшь их?

— Слишком много вопросов, парень. — Халлвард указал на бревно, расположенное возле огня. — Погрейтесь пока. Я же подумаю, что с вами делать.

Мы со светловолосыми братьями уселись, вытянув ноги к очагу. Меня знобило, сопливил нос, в горле першило — купание в ручье не прошло даром. Голова трещала. Броки и Коли отодвинулись от меня, словно от чумного, и бросали полные ненависти взгляды.

— Вермара убил не я, а его глупость. — Следовало расставить всё по своим местам. Возможно, Броки хотел убить меня, но вряд ли стал бы рисковать и делать это в лагере. — Я не желал ему смерти.

— Вермара убила забота о нас, — отозвался Коли. Парень уныло пялился в огонь и вздрагивал от каждого шороха. — Он был самым сильным из нас, хотя и рождён от другой матери. Но Вермар всегда о нас пёкся. Защищал, делился.

— Хватит с ним болтать, — огрызнулся Броки.

Я пожал плечами.

— Вы сами виноваты. Нечего было меня хватать. Теперь наши судьбы в руках хускарла–мятежника. И если бы вы не отняли у меня руны, сейчас я бы сказал, что вас ждёт в будущем.

Коли оживился.

— Так ты и правда провидец?

— Меня учили читать знаки. Умею писать послания рунами и читать их. Выучил два ряда для колдовства, хотя и редко использовал знания. Третий не освоил. Но этого хватит, чтобы гадать.

— Ну почему, почему ты сразу этого не сказал?

— Мне запретили говорить об этом, — уклончиво ответил я. — Да и не хотел привлекать внимание лишний раз.

— Прости, — всхлипнул Коли. — Боги любят колдунов и наказали нас за то, что мы тебя схватили. И ещё накажут…

— Боги и меня покарали за наивность, — отозвался я. — И мне не нравятся твои мысли, Коли. По–твоему, ограбить и продать в рабство можно всякого, кроме колдуна? Как ни поверни, но вы нарушили закон.

— Прекрати с ним болтать! — снова рявкнул на брата Броки. — Я думаю!

Наверняка он пытался изобрести очередную ложь, чтобы меня очернить. Меня же охватило странное веселье. Так хохочут потерявшие преимущество в бою воины, зная, что их ждёт лишь смерть. Я утратил то немногое, чем владел. Оказался в плену у мятежника, на которого, небось, охотятся все люди ярла Свейна. А может и вовсе люди конунга, если тот попросил помощи. Боги играют непостижимо, полотно судьбы никогда не плетётся ровно. Но у меня хотя бы оставалась жизнь.

Я принялся напевать, ёрзать, рассказывать подслушанные от скальдов небылицы — что угодно, лишь бы ещё сильнее разозлить Броки. Пусть помучается от головной боли так же, как и я.

Лагерь тем временем окончательно ожил. Мрачные женщины потрошили улов и собирались варить рыбную похлёбку. Кто–то занялся оружием. Кузни здесь не было, зато нашлись точильные камни. Несколько человек ушли в сторону Фисбю за припасами. Двое воинов вытащили лодку и отправились к краю утёса искать тело Вермара. Кровавый Топор, отдав последние за утро распоряжения, вернулся к нам.

— Я решил, — сообщил он, сев между мной и братьями. Секира была при нём, и мы опасливо отодвинулись подальше от железа.

— Что ты надумал, Халлвард? — осторожно спросил я.

Великан провёл пятернёй по длинной спутанной бороде.

— Я хочу, чтобы вы рассказали правду, потому что правда угодна богам. Я поклоняюсь Тройну и Гульги — владыкам войны и битвы. Я чту Вода Всеотца и справедливого Урсига. И я не допущу на своей земле обмана. Один из вас уже попытался скрыть правду, и боги покарали его. Надеюсь, это послужило для оставшихся уроком. Боги видят всё. Боги знают всё. И боги суровы.

Коли снова всхлипнул. Я видел, что он был почти готов рассказать правду, но боялся брата. Броки толкал его локтем в бок, призывая успокоиться, но юный Коли, видимо, имел слишком нежное сердце. Хотя я был к нему слишком суров. Своего брата я не знал, так что не мог понять боль Броки и Коли. Старший держался твёрдо, но младшего гибель Вермара повергла в ужас.

Халлвард вытащил из ножен небольшой клинок и полоснул по левой ладони, затем поднял руку над очагом так, чтобы кровь стекала в пламя. Огонь зашипел, принимая жертву.

— Я, Халлвард Бьернссон по прозвищу Кровавый Топор, взываю к великому Урсигу и прошу у него дара справедливости. Яви же мне правду, о Урсиг. Открой мои глаза, дабы увидел я истину. Разверзни рты моих пленников и покарай их за ложь.

После этого он начертил на наших лбах руну Урс, посвящённую богу справедливости Урсигу. Треугольник, пересечённый вертикальной линией — этот знак обозначал шатёр, где вершилось правосудие. Тёмная кровь на миг вспыхнула пламенем — или это только мне показалось. Я затаил дыхание, когда пальцы Халлварда коснулись моего лба. Это было настоящее колдовство нейдских мужей. На Свартстунне такое бывало редко, ибо женщины владели иной магией — врачевание, вещие сны, незримое плетение нитей судеб… Мужское колдовство было совсем иным — видимым, чётким, мгновенным. Халлвард, ставший во главе своего отряда и взявший ответственность за людей, получил право взывать к богам и проводить обряды. Священное право. Это простое, но сильное колдовство заворожило меня, и я жадно ловил каждое движение великана. Впечатлило и братьев. Как я и ожидал, первым не выдержал Коли.