— Ах ты ж сука! — в один миг потерявший удовольствие от процесса Рафаил разозлился не на шутку, больно ударив Лайм кулаков по ее незащищенной части головогруди.

— И ты называешь себя мужчиной?! — не обращая внимания на боль, стала унижать его Лайм, — Что это за стручок то такой милипусичный. Ублажи уже даму, наконец, хотя бы напоследок узнаю, что такое настоящий секс!

— Ну я тебя покажу! — Рафаил стал силой воли увеличивать свой и так не маленький член, но Лайм так же не отставала, не только меня размеры, но и форму своих гениталий. Спустя минут пять безрезультатных подборов «ключа» к «замку» Рафаил взревел от бешенства.

— Все вы, мужики, одинаковые, — продолжала издеваться Лайм, — На словах то ты Король, а на деле хер простой.

— Ну ты у меня сейчас попляшешь, стерва! Я тебя сейчас так трахну, что…

— Что «что»? Не стоит на девушек уже, да? Милый, тебя долго ждать?

— Гррр! — зарычал Рафаил, и в порыве ярости стал превращаться в такого же жука, что и Лайм, ибо тогда гениталии двух одинаковых видов уже никаким образом не смогут не подойти друг к дружке.

И когда под Лайм оказался полностью готовый к спариванию противный самец жукопаука, Лайм поняла, что Рафаил совершил так необходимую ей ошибку.

Последнюю в своей жизни.

Ведь не только Лайм могла менять суть себя вместе со своей формой. Не уступающий ей в уровне и перках Король так же владел набором необходимых умений, а потому, превратившись в жукопаука, он перестал быть Белопушистым. А потому и чары дружеского обещания развеялись в ту же секунду, как Мики Рафаил приступил к активным действиям.

Оттолкнув меньшего по размеру, чем самка, самца, Лайм сменила форму, представ перед ошарашенным Рафаилом в облике огромного зверька с белым пушистым мехом и черным носом. Лайм не только приняла облик Мики, но и буквально стала им, приняв его суть.

— Что?! Как? Почему я не могу превратиться обратно! — заверещал маленький, по сравнению с Мики-Лайм, жукопаучок.

Мики-Лайм промолчала, но лишь сморщила носик и хитро подмигнула — дружеские чары снова были в силе. Но только теперь она была хозяином «всех жучков и паучков». И все, кто хотел бы оспорить это право, имели бы дело, именно, с ней же.

А потому, облизнувшись, она одним махом поймала зубами верещащее недорозумение, некогда имевшее форму короля, и, как следует прожевав, проглотила.

Довольно проурчав, Мики-Лайм вновь вернула себе привычный облик зеленокожей воительницы.

Огляделась.

Тронный зал медленно стал таять и меняться. Замок из своей рейдовой формы стал возвращаться к своим менее вызывающим и не таким громадным формам. Тронный зал, из многометрового монументального помещения превратился в достаточно узкую прямоугольную комнату с колоннами по бокам и красной ковровой дорожкой от трона до входных ворот.

Но все равно вокруг не было ни души. Некому было поздравить Лайм с великолепной победой. Некому было похлопать по плечу или же иным способом поддержать воительницу. От ее прежнего мира остался только меч и кинжал, которые она ту же подобрала и сунула по местам — в ножны и в себя, соответственно.

Лайм выполнила свою заветную мечту. Исполнила цель в жизни, но не чувствовала какого-то удовлетворения.

И что ей делать дальше?

И… чего-то не хватает. Что-то не так…

Но, сытно рыгнув, она почесала зудящее место под ребрами и, к собственному удивлению, достала оттуда королевскую корону, которая, как и любая волшебная вещица, не соизволила раствориться в ее желеобразном нутре.

— Ну… — произнесла она в пустоту тронного зала, — Король убит. Да здраствует король.

Недолго думая, она надела корону себе на голову.

Именно это и ознаменовала конец ее персонального квеста. Завыли трубы, проснулись литавры, скрипки и контрабасы тоже не остались в стороне, провозглашая окончание целой цепочки выполненных пунктов. Лайм вдруг почувствовала небывалое облегчение. И только теперь она поняла, чего так не хватало после победы над королем — опыта. Она не получила ни единицы такого вкусного и живительного опыта после его убийства, после сношения с ним и последующего окончания утех не выпало ни одного дополнительного перка. А все потому, что его смерть была плотно переплетена с главным достижением всей Рафляндии. Надев корону, она не только выполнила главный рейд в своей жизни, но и стала новым королем.

Опыт буквально полился в нее рекой. Проснувшиеся отголоски стали считать цифры с таким количеством нулей, что одно только произношение этой цифры занимало у них по половине минуты, но опыт все падал и падала, отголоски начали кричать в панике.

Но Лайм было хорошо.

Величественный свет опыта переполнил ее изнутри. Он заполнил каждую клеточку ее организма, каждый атом стал плавать в океанах бесконечно падающего опыта. Она и до битвы с Рафаелем была прокачена почти на полную катушку, и упавший за его убийство экспириенс окончательно переполнил ее существо. Но этого было мало, и каждая пора Лайм стала источать потоки живительного света.

А потому, Лайм не вынесла такого напора, и просто взорвалась, окрасив все вокруг в цвета счастья, радости и небывалого восторга.

Когда же поток опыта иссяк и Лайм пришла в себя, собравшись в старое доброе кубообразное тело, а затем в привычный облик воительницы, она обнаружила, что была в тронном зале уже не одна.

— Уф, ну и траходром вы тут устроили, — молодая, довольно худенькая и, что главное, абсолютно нагая девушка поднялась с пола и поправила свои длинные черные волосы, — Вот как знал, глаз да глаза за вами нужен был.

— Эмн… — Лайм не верила своим ушам. Да, голос изменился, стал более молодым и женственным, но саркастичные нотки и интонации были… — Колдун?

— Ослепший старый маг, Аргентум Русь, Велики и Могучий, а так же обладатель единственной нетраханной задницы Королем Рафаилом, собственной персоной, — девушка поклонилась и с удивлением обнаружила у себя женское тело со всеми причитающимися прелестями, — ну, или… как теперь говорят?… персон…кой? Ну что ж, я опять девушка.

— Но… как?

— Ну, видать, излишки не впитанного тобой опыта отразились от волшебного кинжала и перелились в меня, — колдунка пожала плечами.

— И вернула ее первоначальную форму, какой она в этот мир и попала, — донеслось откуда-то от лежащего на полу кинжала.

— Во-во, Петрович дело говорит, — А.Русь, или поппросту, Аруся, подняла старого друга с земли, — Я потому и не растворилась, небось. А ты обмельчал, Петрович. Поистесался…

— Он… — Лайм опять не поверила своим глазам, — Кинжал говорит?

— Ну, а почему бы и нет? — Аруся ловко положила кинжал на плечо, — Был волшебным мечом, стал волшебным кинжалом.

— Но он ни слова не сказал за все приключение! — обиженно возразила Лайм.

— А ты и не спрашивала моего мнения, — не менее обиженно ответил кинжал.

— Ну ладно, я пойду, у меня еще дел по горло. — Аруся потопала к выходу и уже стоя в дверях кинула через плечо, — Адьос, моя королева всея Рафляндии.

Стоило Арусе покинуть замок, как входные двери тронного зала вновь открылись, и в проход хлынула громкая веселая толпа придворных и стражников. Они восхваляли новую королеву. Которая все в такой же прострации стояла подле золотого трона.

Одна.

С ней не было больше Мики. Она самолично его убила своими же собственными зубами.

Колдун, вечно бубнящий и пошло шутящий где-то на задворках ее разума, покинул ее, забрав с собой так же и волшебный кинжал.

Даже отголоски замолкли навсегда, либо переваренные до конца, либо покинувшие этот мир вместе с Королем — отцом, их когда-то породивших, до того, как пропасть в чреве желатинового куба.

Она осталась совсем одна.

Без друзей. Без вещей. Без цели в жизни.

Снова, одна, как и в самом начале своего пути.

Но только в пути она была по-настоящему счастлива. Она побывала в стольких приключениях, нашла себе стольких друзей, и еще больше врагов.

Ее жизнь — это путь.

А чтобы был путь, нужна цель.