Между тем гоблин тоном заправского торговца расхваливал товар.

— Много лучше обычных страпонов. Не нужно очищать, без возможности подхватить заразу. Стебель подстраивается под любое отверстие, куда можно донести семя.

Лайм почувствовала упор у своей розочки, расширение и беспрестанное проникновение. Рядом вскричал Диан, но рот ему словно кляпом забил бутон растения. Зубы не причиняли вреда, стебель свободно ходил туда-сюда. Юнца выворотило наизнанку, но владельца стебля это не взволновало. Лайм и сама чувствовала расширение в заднице и позволило стеблю войти глубже. Из любопытства она позволила увесистому с мягкими прожилочками бутону проникнуть в горло. Иные ощущения складывались у Диана: белки глаз навыкате от боли. Вдруг — облегчение. Горло обожгла тугая струя, соединившись с таким же потоком снизу. Лайм ощутила действие наркотика: слизь внутри её тела обрела форму звука; девушка замурлыкала незатейливый мотив.

— И никакого привыкания? Его величество будет доволен.

Лайм через силу обратилась в слух и зрение. Герцог и гоблин неловко стукнули по рукам. Диан просто млел от трахания стеблем странного растения и едва подавал признаки жизни.

— Итак, мальчишка в обмен на растение, — подытожил гость, указывая костяным набалдашником в сторону Диана.

— В Рафляндии борются с рабством, — строго заметил герцог, но смягчившись, философски добавил: — Иначе, рабы будут бороться с Рафляндией. Забирай парня.

Его святейшество получил серебряный свисток, неслышно чирикнул и стебель выудил из зада Диана отросток величиной с руку. Юнец, оказавшись в оковах эротических чар, позволил гоблину вести себя за ручку, оставшись в чём мать родила. Жаль парня. Что этот гнусный карлик с ним сотворит?

— А ты что разлёгся? — напустился на Лайм герцог, пряча свисток в карман рукава. — Оденься, прохвост. Поможешь донести подарок до покоев Его величества.

Вот это называется удачей, даже дух захватило. Лайм сноровисто оделась. И не могла скрыть торжествующей улыбки. Герцог покачал головой и заехал ногой между ног. Оба удивленно переглянулись. Тут только Лайм сообразила взвыть от боли в причинном месте. Его святейшество удовлетворённо кивнул:

— Бери горшок и шагай.

Тонкие чулки дали герцогу всласть намять яйца новоявленному мальчику для согревания постели. Лишь раз он отвлёкся, когда стража в очередной галерее отрапортовала, что только что прошли гоблин под руку с голым паскудником Дианом. Они выходили к донжону, когда Лайм созрела для решения. Король вот он, никуда не убежит, а мальчишка, которому нужно уплатить долг помощи.

— Святейшество! — Лайм деловито передала горшок оторопевшему герцогу.

— Это… это что? Стража!! Всыпать скотине двести ударов кнутом! Чтобы в клочья! Где вы та… о-оп!

Лайм решила попытать счастья, позаимствовав из рукава герцога свисток. Стебель заполнила рот вельможи, а затем, не без помощи Лайм, распечатал узкую дырочку. Лайм не без удовольствия потратила несколько мгновений, наблюдая, как дрожит толстый лошадиный круп герцога, как тот, чтобы отвлечься от боли дёргает ногой, мычит, выблёвывая остатки ужина. Право, на это стоило посмотреть.

Лайм стремглав побежала к дремавшим стражникам.

— Куда гоблин увёл мальчика? Герцог требует его немедленно.

Мужики сально разулыбались, указали на зев лестницы вниз. Хорошо ещё карлик пованивал, шлейф сто лет нечищеных зубов привел её к низенькой дверце. Судя по сырости, коридором пользовались слуги. По ту сторону стены тонкой вскрикивали. Бедный Диан. Кровожадно вскричав, она вломилась в дверь, ошарашено постояла и, пробормотав «ах, простите», отвернулась.

— Стучаться не учили? — хамоватый малец едва походил на того кроткую овечку.

— Да ничего, — проворковал… проворковала гоблин.

У неё оказались недурные, в обхват пятерни, груди и выбритая киска на морщинистой, с рассадой брылей, коже салатового оттенка. Диана похоже не смущало зловоние и сомнительная красота. Прав герцог?

Наверху раздались крики: её раскрыли.

— Ступай до конца коридора, — махнула рукой гоблиниха. — Там через бойницы сливают помои. Легко выберешься, водянистая.

— Не болтай глупостей, — наставительно произнёс сатир в человеческом обличии и развернул карликовую округлую попку к себе. Пора заняться делом, в котором он особенно хорош.

Совет уродливой и мягкосердечной по-бабьи карлицы оказался очень кстати. Лайм быстро отыскала сливы, скинула одежду и скользнула вниз. Осмотрелась и на ум пришло ругательство покрепче, чем «член в лице». Она оказалась в том же самом месте — у опущенной герсы.

— Все мужики, козлы! — вслух прошептала Лайм, растворяя бесполезный приап.

— Мне все это надоело! — в сердцах заорала Лайм на всю мощь своих желатиновых легких, — Надоело, слышите меня?!

Увы, но никто не обратил и капли внимания на какую-то там простолюдинку, что-то кричащую у ворот замка. Даже достав из своих закромов верный кинжал и трижды ударив им о железные прутья герсы, она не достигла желаемого эффекта. Только лишь кто-то противно шикнул на нее из бойницы.

— А ну, сыч, открывай, медведица пришла!

Тишина.

— Нет, ну они издеваются, да? — вопросила она у стоящего в ногах Мики, но тот состроил свою самую наглую мордочку из всех, мол, ага, ты все верно поняла, — Вот, заразы, они у меня получат!

Выдохнув пар из ноздрей и ушей, Лайм сложила губы рупором и протрубила чуть ли не на всю Рафляндию:

— Если хоть одна королевская подхлебательница и задницелизательница меня слышит, то пусть знает: Я, Лайм, Желатинорожденная, пришла убить короля Рафляндии, и каждый, кто стоит у меня на пути, будет убит, оттрахан и съеден, и не обязательно в этой последовательности! А потому всем, кто не хочет стать лишней крупицей опыта в моем квесте, пусть добровольно покинет замок и не станет стоять на моем пути! На все про все даю ровно один час. Упрямые и глупые будут переработаны с особым пристрастием!

Как ни странно, но это уже подействовало куда лучше. Не прошло и минуты, как герса со скрипом уехала куда-то вверх, а из образовавшегося прохода первыми вышла именно что дворцовая стража.

— Agréable d'être baisée, — с жутким акцентом произнес усатый старшина, явно не узнав в зеленокожей дылде с кинжалом былого “пацана”.

Еще некоторое время погодя, вслед за стражниками вышли повара, конюхи, служанки и прочая прислуга, а за ними и прочий придворный люд разного рода и сословия. Судя по пустым рукам, им это было не впервой, и надолго засиживаться за воротами замка они были не намерены.

В принципе, все, кто бы ни выходил с территории замка короля, просто останавливались в паре десятков шагов от стены, кто-то буднично закуривал самокрутку, а кто бывало щипал явно начинающих скучать девок.

Та легкость и скорость, с которой обитатели дворца, буквально, предали своего господина, насторожила Лайм, но ярость и обида на потерянное время из-за попыток скрытного внедрения в замок, затмила за собой любые потуги в какие-либо размышления. Даже колдун с вездесущими отголосками со своими вечными причитаниями не могли пробиться сквозь пелену решительного и стремительного блицкрига. А потому Лайм только лишь сурово глядела на выходящую из ворот замка разношерстную толпу несбывшегося опыта, прислонившись спиной к холодному камню.

Время шло, а народу за стенами замка все прибавлялось и прибавлялось. И помимо выходящих, к замку стали подваливать и простые городские зеваки, рабочие, торговцы и странствующие герои всех классов и уровней.

— Эй, да это же та, эвентная! — заголосил низкорослый разбойник с зачарованными на лед ножами, проталкиваясь локтями в первые ряды, — Ату ее, давайте залутаем!

— Да! — поддержал его остроухий маг в мятой остроконечной шляпе, — Отсюдова точно не сбежит!

— А ну кто-то тут рявкает?! — быстро набрав массу и росту под три метра, рявкнула Лайм, нависнув над толпой новоприбывших героев, — Университетский район видели?! Моя работа! Я ща как плюну, и вы двое займетесь страстной мужицкой любовью в особо извращенной форме! Это и вас, орчих, касается! — Лайм ткнула пальцем в грудь особо ретивой из двух воительниц, — Давно чужую башку в своей жопе не чувствовали?