Невесть откуда взявшийся Мики, который наверняка проскочил между ног у хоббитанки, утвердительно заурчал и засеменил вперед, указывая дорогу.

— Ну ладно… — все еще отходя от экзистенциального кризиса, Лайм вяло побрела по коридорам замка. Опять.

Пройдя, пру поворотов, Лайм и Микки попали в мрачный коридор с голыми кирпичными стенами.

— Ну и где здесь ключи? — произнесла зеленокожая.

Микки резво подпрыгнул — и вовремя. Из пола в коридоре выскочили пики. Лайм осторожно обошла опасное место, как вдруг пика выскочила из стены, вонзившись в бок Лайм.

— Ай! Как грубо! Осторожнее, Микки.

Сперва она залечила рану. Затем взяла мохнатого приятеля на руки, а сама сделалась чуть пожиже, чтобы вонзающиеся пики не причинили ей вреда.

Прошагали коридор без особого урона — пики вонзались только в Лайм, не задев зверька. В конце коридора оказалась лестница, ведущая вниз, а оттуда слышались голоса, преимущественно мужские, и странная музыка. Мики первый добежал до дубовой двери, толкнув её лапками, и та отворилась.

Голоса стихли, осталась играть лишь приглушённая, но весьма тяжёлая и ритмичная музыка. На Лайм уставилось четыре десятка мужских глаз.

Место напоминало салун или какой-то подпольное казино — барная стойка, винтажные игровые автоматы и равномерно распределённые по территории выпивающие мужские туловища. В основном, здесь собрались дровосеки, ковбои, гномы и прочий работящий люд

«Проклятые реднеки…» — сказал непонятное слово голос колдуна в голове.

— Глянь-ка! Зелёная! — заржал рыжий бородач, который одинаково мог сойти и за коренастого мужика, и за рослого гнома.

— Сюда бабам низя! — рявкнул дёрнувший бицепсом мужик с кольцом в ноздре. — Тем более — магическим. Таков уговор!

— Да брось! Кто за этим уговором следит!

— Да.

— Давненько у нас бабы не было! — послышался голос откуда-то сбоку, а затем правую ягодицу Лайм смачно сжала чья-то крепкая мужская рука.

Ощущения от такой неслыханной наглости даже показались в чём-то приятными, но сейчас было не до развлечений.

— Мне нужен ключ! — Лайм достала кинжал.

— Смотрите-ка! Она хочет нас ужалить!

Толпа загоготала. Мужики обступили девушку со всех сторон. Микки зарычал и попытался вцепиться зубами в лодыжку того самого рыжего гнома, но… с недоумением обнаружил, что зубы клацнули в пустоту.

Все гости салуна были призраками. Ну, или чем-то вроде фантомов, гениев места, заточённых в этом странном помещении.

Но они не были совсем бестелесными — похоже, они могли материализовываться, пить алкоголь и защищаться, когда вздумается. Гном замахнулся своим мощным кулаком в сторону Микки, и тот отпрыгнул. Осталось только смотреть, как женщину со всех сторон обступают реднеки. Учитывая, что они могли растворять одни части тела и оживлять другие, они встали очень тесно, буквально сжав студенистое зелёное тельце Лайм

Их руки были везде. Кинжал метался из стороны в сторону, но призраки быстро дематериазирововались и снова обретали форму. Через минуту Лайм сдалась, сделалась упругой и попыталась получить удовольствие. Два десятка мужских рук разрывали на ней одежду, лезли вниз живота, гладили попу, сжимали полную грудь — почему-то сразу захотелось отрастить размер побольше, чтобы хватило для пары-тройки ладоней.

Но скоро прелюдию десяти насильников прервал властный голос:

— Довольно! Отпустите её!

Толпа недовольно заворчала и медленно расступилась.

В центр зала вышел статный мужчина средних лет с короткими гусарскими усиками, одетый в офицерский мундир.

— Джентльмены. Мы все не по своей воле попали сюда. Как нам всем известно, мы все скованы проклятием, который заставляет нас двадцать четыре часа в сутки находиться здесь, пить, играть в азартные игры, рассказывать истории и прочим образом развлекаться, а также составлять компанию Его Сиятельству. Так позволим же даме украсить наши скромные будни. Мисс, пройдёмте в покои нашей скромной компании. Да, я забыл представится — меня зовут Матиас Ржевинсон.

Лайм поправила одежду и проследовала за офицером. Вне сомнений, он тоже был призраком, но выглядел намного живее остальных. Даже симпатичный… Они прошли зал и скрылись в небольшую ложу, отделённую резной перегородкой. Там стоял большой бильярдный стол, вокруг которого со скучающими мордами стояли трое офицеров — примерно того же роста, внешности и возраста, что и Ржевинсон. У каждого в руке был кий, периодически они подходили к столику и отхлёбывали шампанское.

— Господа! Я привёл к вам сию прекрасную особу.

— Мисс!

— Мадемуазель! — бильярдисты расплылись в улыбке и потянулись к зелёной ручке Лайм, но Ржевинсон одёрнул их.

— Я думаю, мы все ещё далеко не заслужили целовать её ручку. Я предлагаю сыграть в одну игру, правда… Я даже не знаю, мисс, имею ли я право просить вас о такой услуге?

— О какой?

— Сыграть в бильярд…. Правда, в несколько другой роли…

— С радостью! — кивнула Лайм. — Я соглашусь, но только мне нужен ключ. Где-то здесь должен быть один из ключей, так?

— Ах, ключ, да. Я покажу вам ключ, но сперва выслушайте меня. Вы знаете, я слышал как-то в юности, ещё до того, как оказаться здесь, одну очень древнюю историю, скорее, притчу о бильярде, юной девушке и молодых офицерах. Право, мне так стыдно, но я очень захотел воплотить её в жизнь, это стало моей мечтой, идеей фикс…. И вот беда — с обычной дамой реализовать её будет крайне затруднительно, но вы! В вас я вижу магию.

— Ну, не магию, а так, немножко есть, — смутилась Лайм. — В общем, если ключ дашь — то я согласна!

— Тогда… Вы не могли бы, скажем, избавиться от нижней части вашего гардероба и сесть на бильярдный стол?

— Вот так? — Догадливая Лайм мигом запрыгнула на стол, избавилась от трусиков и широко раздвинула ножки.

— Хм… Нет, что-то не сходится, — прищурился Ржевинсон.

Лайм кивнула. Сначала она сделала кожу своих ног твёрдой, как борта бильярдного стола. Затем, оглянулась, посмотрела на лузу, взяла в руки ближайший шарик и измерила его диаметр. Затем потрогала у себя внизу и осторожно раздвинула, растянула пальчиками свои половые губы, одновременно меняя свое строение внутри.

— Великолепно, браво! — Ржевинсон засуетился, расставляя шары треугольником. — Ну, господа, пожалуй, я разбиваю.

Меткий удар килем! Шары забарабанили об упругие ножки, забились в коротком танце, и затем пара из них ровной чередой закатились в лоно Лайм — двух — и семиочковый.

— О! Ой! Как интересно! — Лайм раскрыла рот от возбуждения.

Шары были гладкими, тяжёлыми, холодными и очень большими, они сильно распирали внутри, вызывая новые ощущения. Лайм раздвинула ножки еще сильнее, подталкнув выпирающую «семерку». Чпок! Половые губы аппетитно причмокнули, мышцы сжались и протолкнули шары еще глубже — сначала один, потом другой.

Пропустив через тело, Лайм широко раскрыла рот и протянула скольские шарики игрокам.

— Девять! — воскликнул Ржевинсон. — Спасибо, мисс.

Он галантно поцеловал ей руку, затем снова прицелился, пытаясь загнать «тройку», но та не зашла.

— Ваш ход, Майкл.

Майкл успешно отправил «тройку» внутрь Лайм, но следующим шаром сыграл слишком толсто. Снова шары забились о Лайм — о ступни, голени и внутреннюю поверхность бедра.

Третий, похоже, играть не умел — он даже не попал битком по шару. Пришла очередь четвертого, которого звали Джонни Син.

Биток врезался в «тройку», она врезалась в дырочку Лайм, с громким звуком войдя глубже. Затем туда же полетела «пятёрка», «шестёрка», «десятка», Джонни Син только успевал подбегать и целовать ручку всё больше и больше возбуждающейся девушке и вытаскивать у неё изо рта шары. Распирающее чувство внутри настолько возбудило Лайм, что она скинула с верхнюю часть гардероба, обнажив грудь. Когда Джонни всадил уже шестой шар, он поцеловал вместо руки острый, призывно торчащий сосок.

Наблюдающий за триумфом соперника Ржевинсон, похоже, был слегка расстроен происходящим — ведь это была его идея. В то же время вид врезающихся и исчезающих внизу живота у девушки шаров вызывал у него странное, запретное желание. Наконец, он обратился к игрокам.