Микки опять замахнулся лапкой, от чего трусливый рыцарь снова заверещал — пушистому нравилась новообретённая власть над высокими смертными.

— Ладно, Микки, успокойся, — Лайм погладила того по шерстке.

Микки, будто неохотно, убрал когти. Но прежде чем спрыгнуть с поверженного и морально униженного врага, он дважды залепил по щекам своим пушистым хвостом, тем самым закрепляя свою безоговорочную победу.

Лайм так же убрала ногу с живота рыцаря, чем тот тут же воспользовался, резво вскочив на ноги и схватив непереваренный волчий обрубок. Звякнул маленький колокольчик, судя по всему, где-то в голове рыцаря, но тот не обратил на этого никакого внимания. Ибо теперь, стоя в полный рост, он мог полностью рассмотреть Лайм в лучах струящегося сквозь кроны лунного света.

И у того отпала челюсть.

— Ах…

Лайм немного застеснялась. Она знала, что буквально неотразима — сама себя такой сделала, но чтобы мужчина вот так вот, за секунду, и потерял дар речи?

— Ты… ты… — парень все старался справиться с волнением, но безуспешно, — Ах… ты…

— Да? — кокетливо поморгала глазками Лайм.

— Ты… ах…

Красотка покрутилась, показывая себя во всей красе и с самых удачных ракурсов, после чего смущенно закусила пальчик.

— Да, да…

— Ах… ты… — недорыцарь стал шарить по себе руками, то ли пытаясь стянуть с себя кожаный доспех, то ли ища что-то, — Ах… ты… дьявольское отродье!

— Ой, ну прекра… — начала было Лайм, но только секунду спустя до нее дошел смысл произнесенных слов, — Стоп, что?

— Монстр! Тварь! Да я тебя сейчас…! — Недорыцарь все же окончательно вспомнил, что меч, обычно, покоится в ножнах на ремне, а не где-то на груди, после чего с лязганьем вытащил смертоносное оружие и замахнулся на опешившую Лайм, — Зарублю тебя, чудовище, к чертям собачьим, во имя Короля Рафляндии!

Увы и ах, но обиженная в самых честных чувствах женщина пострашнее даже голодной. И особенно если она бывший желатиновый куб.

Движением руки Лайм достала из себя заветный кинжал и, благодаря прокаченному еще в пещере навыку одноручного оружия, легко парировала слабенький удар молодого рыцаря. От соприкосновения старой железяки с магической сталью во все стороны посыпались зеленые искры, и клинок первого обуяло рыжее пламя.

— А-а-а-а! — завопил в панике рыцарь, размахивая над головой горящим мечом, пока сам же и не заехал им себе по непокрытой голове.

Чбоньк. Короткая вспышка, звук порвавшейся струны, и все, нет больше рыцаря. Даже тела его не осталось — исчезло сразу же, стоило ему коснуться земли.

«Плюс пять опыта, — отрапортовал хор недопереваренных голосов в сознании Лайм, — и… что пятнадцать на дайсе значит? О, и перк «Парирование» первого уровня.»

Лайм хмыкнула.

«Уррр…» — вновь утробно заявил о себе разум колдуна.

С тоской в глазах Лайм посмотрела на жалкую кучку из дырявых доспехов и все еще пылающего меча на месте смерти недорыцаря. Она с удовольствием бы полакомилась его все еще горячим телом — а что, мясо есть мясо, не пропадать же добру, — но именно что тела на поляне не осталось.

Взяв горящий меч за рукоятку, Лайм сгребла горку листьев и веточек с полянки и воткнула в нее клинок. Импровизированный костерок весело затрещал, даруя темному и страшному лесу немного тепла и уюта.

Усевшись, Лайм решила наконец уделить минутку на подумать, что же ей делать дальше, но юркий Микки проворливо устроился у нее на коленях, тихо заурчав от теплого огня.

Так ее и сморило, утянув в тихий и приятный сон.

А неподалеку, всего в паре метров, где раньше был куст чего-то очень похожего на чернику, пока никто не видит, заспавнился серый волк. Который тут же решил слинять от психованной куда подальше, пока опять не лишился жизни и драгоценного хвоста.

Пробуждение было… странным. Лайм не открывая глаз просто перетекла из лежачего положения сразу в стоячее, минуя какие-либо промежуточные фазы и телодвижения, потянулась, пальчиком вправила слегка зудящий нерастворяемый кинжал обратно в тело, зевнула и только после этого открыла глаза.

После чего испуганно закричала, не понимая, почему вокруг светло, где стены пещеры и вообще, что она такое?

Микки, так же минуя фазу пробуждения, от испуга мигом влетел на самое высокое дерево, откуда и взирал на орущее бесформенное нечто глазами, больше напоминающими блюдца.

И только мгновение спустя, распугав всю живность в округе, Лайм наконец все вспомнила. И прокляла «память» как свойство существа разумного — от нее только беды.

Солнце уже давно встало, превратив страшный и темный лес в писаный рай. Одинокие зеленые деревца, тонкие золотые лучики, порхающие в воздухе бабочки — лепота. И куда подевались все страшные тени, голые острые ветви и колючие кустарники?

Огненный меч уже давно догорел, оставив после себя лишь кучку пепла и черный остов. Аккуратно взявшись за обгоревшую ручку, Лайм медленно вытащила меч из земли, побродив по округе, закопала его в листве у бревна неподалеку, отметив место засечкой на дереве. Мало ли еще пригодится — ведь этот меч спас ее, разогнав страх и темень, успокоив и обогрев.

Пнув по пути обратно так и валяющийся грошовый сет недорыцаря, Лайм вернулась на вытоптанную поляну и свистнула Микки.

— Эй, слезай! Нам пора в город!

Но белошерстный зверек отрицательно покачал головой, высунув ее из густой кроны дерева.

— Ты что, меня боишься?

Микки снова высунул свою маленькую голову и снова дал отрицательный ответ.

«Обиделся» — в унисон констатировали Лайм и ее личная частичка колдуна.

Мирно щебетали птички, вернувшиеся в свои гнезда после громкого пробуждения Лайм. Шумел ветер в кронах, играя с листьями и иголочками. Где-то копалась землеройка, вдалеке одиноко завыл волк, но тут же умолк, не закончив свою сольную партию. А еще стрекотали стрекозы, жучили жуки и комарили комары…

«Эврика!»

Приготовившись, заранее вытащив из себя кинжал, Лайм скрутилась в спираль и, словно пружина, прыгнула вверх, после чего раскинулась всем своим желатиновым телом по воздуху тонкой простыней, охватывая собой как можно большее пространство. Так она и спланировала вниз, прихватив с собой всех так удачно (или неудачно, это с какой стороны посмотреть) пролетающих на полене насекомых. И пока эти мелкая хитиновая живность не успела перевариться, она быстренько вывела их всех горкой себе на руку, и, взяв самого жирного жука, протянула его Микки?

— Хочешь?

Маленькая белая головка Микки снова показалась из зарослей и, увидев большую кучку вкусных и, главное, халявных нямок, в мгновение ока очутился на плече у зеленокожей воительницы.

— Ну что, я прощена? — спросила у него Лайм, сформировав на плече ему удобную лежанку и миску с угощениями.

— Чавк, — довольно кивнул Микки.

— Ну и отлично, — Лайм ласково потрепала его по белому загривку и почесала за ушком, после чего вернула волшебный кинжал обратно в себя, где ему и место, после чего направилась вон из леса, в поисках злополучных городских ворот.

И именно тут и вскрылся довольно серьезный вопрос — Лайм не помнила, в какой стороне эти самые городские ворота располагались. Голодная, холодная, измученная и раненная девушка брела от злых стражников куда глаза глядят, совершенно не задумываясь о том, как же ей потом возвращаться обратно.

А потому…

А потому Лайм пары часов блуждания по бескрайнему королевскому лесу снова плюхнулась на задницу прямо посреди очередной полянки и стала думать. Ибо такими темпами она опять израсходует все свои жизненные силы на блуждая из точки А в точку Б и на сражение со стражами ничего не останется.

Да и питательные волки, как на зло, все никак по пути не попадались.

Солнце, тем временем, уже давно перекатилось через зенит и ласковыми лучами готовило окружающую действительность к завершению дня. По внутренним часам, доставшимся Лайм, как ни странно, не от колдуна, а от одной из чародеек, съеденной за пару недель до злополучного дня Икс, до заката оставалось часа три, не больше. А потом снова темень, пустота и страшный лес.