Мужчины отошли в сторону, и я смогла расслышать совсем немного из того, что полицейский ещё решил рассказать врачу.

Я только одно заметила: капитан, с которым первым нам с дочкой пришлось пообщаться, исподтишка внимательно всё время наблюдает за мной – за моими жестами и мимикой – он старался услышать любое сказанное мною слово, и как только от меня отошли эти двое, сразу подошёл к нам.

– Со мной что-то не так? – не выдержав молчания, поинтересовалась я.

Он сел рядом.

В принципе, я понимала его состояние, и то, о чём он хочет меня спросить, но я и сама себе не решалась задать этот вопрос, а тем более – ответить на него. Вопросов много – ответов не было.

– Как вы это узнали или увидели? – всё-таки решился на вопрос капитан и показал рукой на искорёженные машины.

Я посмотрела на него, потом перевела взгляд на группу врачей, которые всё ещё пытались вытащить водителя из машины. Видимо, это оказалось не таким уж и простым делом, и они обратились за помощью к остальной половине мужчин, находящихся здесь.

Мой капитан, уже уходя на помощь к медикам, на секунду задержался возле меня:

– Как?

Я пожала плечами и ответила:

– Сама в шоке.

Ведь на самом деле ничто не предвещало того, что я увижу эту ситуацию. Люди получают дар ясновидения от своих предков или от какой-либо шоковой ситуации – удара молнии или не знаю ещё от чего – а я…

А ничего такого со мной не было. Жизнь – как жизнь. День прошёл ровно и спокойно, всё как всегда: работа с утра до вечера, потом вечером с дочкой в магазине встретились. Вместе накупали всякой ерунды и довольные отправились домой.

Я пожала плечами – ничего особенного…

И именно в эту минуту я вспомнила тот странный, даже можно сказать страшный голос. Вот тут-то я почувствовала, как страх начинает наполнять моё сознание: «Твоё время ещё не пришло…», – эта фраза заполнила меня всю, от пяток до самой макушки, и я поняла, что в следующий раз ушибленными коленками я больше просто не отделаюсь.

Господи, неужели будет ещё и следующий раз?

Наконец-то мужчинам удалось перенести грузного больного в карету «Скорой помощи», и машина умчалась в темноту. Вся мужская компания, освободившись от таких забот, направилась в нашу сторону.

Я посильнее закуталась в плед, который мне любезно предложил врач, и готовилась к неприятному для меня разговору.

Мужчины изрядно вспотели и, тяжело дыша, подошли к нам.

– Тяжёлый! – сказал один из медиков.

– Не то слово, – подтвердил самый молодой паренёк. – Умаялись, пока перетащили.

– Мы хотели сказать вам спасибо, ведь если бы не вы, мы были бы рядом со своими искорёженными машинами, – обратился ко мне Олег.

– Да, это уж точно, – согласились остальные.

Я махнула головой в знак согласия, но сказать им больше мне было нечего.

– Вот если бы мы сразу вас послушали… – удручённо проговорил капитан. – То и машины бы свои спасли. Так ведь?

Здесь, я так же молча, без каких-либо эмоций пожала плечами. Этот момент я не видела – я видела только их смерть. И что мне об этом им сказать?

Они ждали сейчас от меня какой-то волшебной палочки, по взмаху которой я смогу всё объяснить. Но я сама была напугана, ничего не понимала и не знала.

Тут на моё спасение подъехал эвакуатор, ребята поблагодарили меня ещё раз и отправились на погрузку, переговариваясь между собой:

– Что докладывать будем?

– Ох, и попадёт нам за машины.

– И не говори, сразу двух машин лишились.

Капитан отпустил вторую «Скорую», так как я наотрез отказалась ехать в больницу.

Увидев, что всё наконец-то закончилось, Кира спросила:

– Теперь мы можем ехать домой?

– Да, конечно, только запишу ваши данные, – спохватился капитан.

Дочь продиктовала наш домашний адрес, номер телефона, и мы вдвоём отправились к своей машине, которая так же одиноко стояла на обочине дороги…

Домой мы ехали молча. Меня знобило…

Дочь, пережившая вместе со мной случившееся, сильно беспокоилась не за мою физическую боль, а за моё психическое состояние.

Я же молча смотрела в окно, не видя ничего за ним. Передо мной всё это время была пустота, и только этот страшный голос – «Твоё время ещё не пришло…» – звучал в моей голове.

Приехав домой, я кое-как поднялась по ступенькам крыльца и направилась к лифту. Разбитое колено давало о себе знать. Вот тут я мысленно искренне поблагодарила человека, который придумал такое устройство как лифт, ведь подняться по ступенькам на шестой этаж самостоятельно сегодня я бы не смогла…

Мы продолжали молчать. И я была очень благодарна дочке за то, что хоть она не лезла ко мне в душу со своими расспросами.

Дома сразу отправилась в душ в надежде, что вода снимет напряжение. Но сегодня мне ничего не помогало, поэтому сразу же заперлась в своей спальне, сказав Кире, что устала и пошла спать.

Меня мучил всего один вопрос: «Что со мной?», – я лежала на кровати с открытыми глазами, стараясь хоть как-то собраться с мыслями. – «Что такое произошло со мной в тот момент? Ведь как-то я смогла увидеть, что в этой злосчастной машине-громадине мужчине плохо стало. Но как?».

Да, вопросов оказалось больше, чем один…

Так я промучилась, лёжа в постели, до самого утра, но так и не найдя ни одного ответа на многочисленные вопросы, решила, что кофе мне сейчас никак не помешает.

Я соскреблась с кровати, почувствовав себя ещё более разбитой и подавленной. Тело ныло и страдало вместе с моей душой, не столько от бессонной ночи, сколько от вчерашних событий. Проходя мимо зеркало и убедившись, что ещё вчера утром я выглядела гораздо лучше, чем сейчас, я пробурчала:

– А нечего было прыгать по чужим машинам… – ранка на ушибленном колене взялось корочкой, которая при ходьбе во время сгибания начинала трескаться, принося мне неприятную боль. – Ужас!

Моё настроение соответствовало моему отражению в зеркале, поэтому я не стала возле него долго задерживаться. С тёмными кругами под глазами, взлохмаченная и хмурая побрела на кухню.

– Ох, и вид у тебя, мама, – пробормотала дочь, которой, видно, тоже не спалось.

Мельком взглянув на дочь, отметила, что молодость берёт своё, и поэтому бессонная ночь на её личике отразилась только в мутном взгляде и бесконечном зевании. Но пререкаться не было сил, поэтому я молча подошла к плите.

– Садись, горемыка, – пробурчала дочь. – Я сама за тобой поухаживаю.

Послушно усевшись на свой стул и вытянув ноги, я благодарно поглядела на Киру.

В моей памяти опять встала вечерняя картина, которая никак не отпускала меня. «А как же мне понять, что со мной вчера такое произошло?», – невесёлые ночные мысли опять посетили мою голову. – «Где явь, а где… А что это где? Как дать определение тому, чего сама не понимаешь?».

– Эй, мамулечка… – я почувствовала, как дочка осторожно положила мне руку на плечо. – Кофе остывает.

Я взяла кружку со своим любимым напитком, и, сделав глоток, поморщилась.

– Фу, тёплый.

– Ну, ещё бы! Я тебя зову, зову… – оправдывалась дочь. – А ты как зомби сидишь и в окно смотришь. И никаких эмоций… – она заботливо обняла меня и предложила. – Давай новый кофе сварю.

Мне стало жалко её и стыдно за своё ворчание.

– Не надо, доченька, я этот попью, я сама не знаю, что сегодня хочу. Не обижайся.

Настаивать дочь не стала, и дальше кофе мы пили снова молча, стараясь не пересекаться взглядами.

Дочка первая встала из-за стола, помыла кружку и направилась к выходу. В дверях она приостановилась, обернувшись полуоборота, хотела что-то сказать, но передумала и, махнув рукой, удалилась в свою комнату.

«Правильно доченька, мне всё равно до сих пор нечего тебе сказать», – с благодарностью подумала я, подходя к окну.

Мне захотелось глотнуть морозного воздуха, чтобы прийти в себя. Небо было чистым, ни одного облачка, я подняла руки к груди и взмолилась: