Лукас стоял чуть позади, и я понятия не имела, что он делает и куда смотрит, но была уверена, что просто так от него не отделаюсь.

– Что ты хочешь? – сразу спросила я, чтобы избежать утомляющих разговоров.

– Мне просто захотелось тебя увидеть – вот и всё.

Я кивнула, но не взглянула на него. Всё внутри меня сжалось от дискомфорта. Лукас стоял достаточно близко, чтобы я почувствовала его запах. Он пах автомобилем, дождём и одеколоном.

– Арден, ты ведь заблокировала меня везде, забыла? Как ещё я с тобой поговорю?

Удивительно, что такой сообразительный человек, как Лукас Хилл, никак не может понять такого простого намёка. Я не хотела с ним разговаривать, да и слышать его жалкие обвинения не желала: боялась, что поведусь, прощу и снова позволю залезть себе в душу (и под юбку). Конечно, всё было не настолько плачевно, но мы всё же были вместе полгода, и я не знала, смогу ли удержаться от такого сомнительного соблазна. Мне было проще не видеть его вообще.

– Лукас, пожалуйста, оставь меня уже в покое, – вздохнула я. – Серьёзно, что тебе от меня нужно?

Я искренне не понимала его мотивов, и уж точно не собиралась верить в то, что он гоняется за мной из чувства любви.

– Хочу, чтобы всё было как раньше, – ответил Лукас.

Он встал передо мной, сложив руки в карманы брюк. Я послала ему косой взгляд в ответ и отвернула голову в сторону. Тогда Лукас сел на корточки напротив меня, так, чтобы наши лица были друг напротив друга. Я рефлекторно отодвинулась назад, с отвращением поморщив нос.

– Арден, пора бы уже перестать, – сказал он мне так, как обычно говорят с маленькими детьми. – Ты же понимаешь, что твоя глупая обида ни к чему хорошему не приведёт.

– Почему это?

Его снисходительный тон вызывал у меня отвращение и злость. Он всегда считал себя умнее.

– Потому что мы всё равно будем вместе. Поэтому нам нужно держаться друг за друга, любимая, – сказал он с такой поразительно наглой уверенностью, что я даже сразу не нашла, что ответить.

– И с чего это ты так решил, любимый?

Глаза Лукаса потемнели, став ещё черней, чем обычно. Я надеялась, что хотя бы немного заставила его поубавить спеси.

– Мы с тобой очень похожи, – сказал он, медленно наматывая прядь моих волос на свой палец, – все это знают: твои родители, и мои, и ты сама. Так что не думай, что ты лучше меня, Арден.

– Как скажешь, – я поднялась с места и пошла от него прочь.

Лукас пошёл за мной:

– Стой!

Я ускорила шаг, но он схватил меня за руку и сжал сильно, заставляя замедлиться.

– Я тебя ненавижу! – воскликнула я, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов. – Ты хоть отдаёшь себя отчёт в том, что говоришь? Да я даже смотреть на тебя не хочу!

Я выдернула свою руку из его цепких пальцев, и зашагала в сторону Комнаты «А».

– Ты тоже не святая, – Лукас понёсся следом. – Забыла, как разбила мне машину?

Конечно, я не забыла. Честно говоря, это был самый приятный момент наших отношений. Такого удовлетворения я ещё ни разу не получала – так я ему и ответила. Лукас в ответ на это взбесился и снова попытался меня схватить, но я вывернулась и почти бегом бросилась в комнату.

На секунду мне даже показалось, что он хотел меня ударить. Но даже это не сравнилось бы с тем чувством, которое я испытала, ворвавшись в Комнату «А» и увидев то, к чему, мягко говоря, была совершенно не готова.

Сердце пропустило удар, и я застыла у открытой двери, уставившись перед собой. На гримёрном столике, распластавшись, расположилась Нина: ноги задраны, блузка расстёгнута и свисала с плеча, словно белый флаг.

Как только я открыла дверь, Матео обернулся, оторвавшись от поцелуя, и наши взгляды встретились. Его лицо вытянулось от удивления, а Нина, тяжело дыша, уставилась на меня большими глазами.

Мне было дано всего пару секунд, чтобы оценить ситуацию, и я её оценила. Затем, преодолев чувство свинцовой тяжести в ногах, я развернулась и молча закрыла за собой дверь.

Крупные капли холодного осеннего дождя капают мне на плечи. Я стою в одной тонкой блузке, и холод пробирает до костей. Ледяные ручейки воды пробегают по моей спине и собираются в туфли. Почему я стою под дождём в летней одежде? Я оглядываюсь по сторонам, но кругом лишь стена из воды, и ничего невозможно разглядеть; делаю пару шагов вперёд, как вдруг натыкаюсь ногами на невысокий могильный памятник и понимаю, что стою у могилы сестры.

Я снова пришла её навестить, хотя не была здесь уже давно.

– Скучаешь?

Голос рядом заставляет моё сердце подпрыгнуть. Я поворачиваю голову вправо и вижу Диану: она стоит рядом с могильным камнем и смотрит на меня. Я протягиваю руку вперёд и касаюсь её. Диана стоит передо мной: настоящая, живая. Первая моя эмоция – радость, но затем наступает смятение: почему тогда все эти года она была мёртвой, а сейчас вдруг решила вернуться?

Сестра смотрит на меня и ехидно улыбается, как после удачно продуманного розыгрыша. Я смотрю ей в глаза и не могу поверить в происходящее.

– Если ты живая, то чья это могила? – спрашиваю я, и голос мой растворяется в шуме дождя.

Диана пожимает плечами и указывает пальцем вниз. Я смотрю на могильный камень, но совершенно не могу прочесть, чьё имя на нём написано. Буквы путаются, расплываются и становятся незнакомыми – словно на другом языке.

Голова начинает кружиться, а виски болезненно пульсировать, будто у меня поднимается давление. Я закрываю глаза и сажусь на мокрую землю, подставляя лицо холодному дождю. Но тут дождь прекращается.

Я открываю глаза и вижу перед собой большой зал, полный людей. Сама же я стою на сцене в длинной юбке и с бумагами в руках. Я обращаю внимание на свои пальцы: они перепачканы чернилами; затем снова смотрю в зал и вижу Диану. Странно – обычно она не приходит на школьные постановки, но сейчас смотрит на меня с первого ряда, ободряюще улыбаясь.

Рядом с ней я замечаю Матео, такого же, каким он был в девятом классе: худым, нескладным и с волосами до плеч. Я рада его видеть. Он машет мне рукой, но затем оборачивается к моей сестре, говорит ей что-то, чего я не слышу, а затем берёт её лицо и целует.

Шок отзывается глухим стуком в моей грудной клетке – я пытаюсь убежать со сцены, но ноги меня не слушаются. Занавес закрывается.

Пробуждение не вызвало у меня испуга, но горло от сухости словно горело. На самом деле, мне часто снилось, что Диана всё ещё жива. Поэтому я просто закрыла глаза, мокрые от слёз, и снова погрузилась в сон.

***

Возвращение в город оказалось событием таким неожиданно желанным, что буквально всё вокруг вызывало у меня радостный трепет в груди. Даже когда-то раздражающие промоутеры с листовками в руках больше не навевали негативных эмоций, улицы не казались такими длинными, а плачущие дети в колясках вызывали лишь улыбку.

Солнце за окном такси то и дело мелькало за облаками, погода была довольно облачная. Мы проезжали пекарни, небольшие бутики, любимый ресторан моего отца, в котором он ужинает каждый год на свой день рождения. В машине в это время пахло сигаретами, а водитель постоянно громко ругался на движение, но я не обращала внимания, прислонившись виском к стеклу.

За неделю, естественно, в городе совсем ничего не поменялось, но чувства теперь были совершенно иные. Всё это – последствия интересного опыта. Только в глубине души я понимала, что это пока лишь только начало всей истории.

– С возвращением! – встретила меня Лидия c с порога.

Мы обнялись. От неё пахло мукой.

Пич сегодня работала, поэтому не смогла меня забрать, но я не жаловалась: на такси тоже было неплохо. Сейчас меня уже почти ничего не волновало – я просто была рада приехать обратно в квартиру, в наше до скуки минималистическое жилище – к людям, которых я знаю, и которые знают меня.

Лидия приготовила мою любимую форель, а ко дню рождения Пич испекла торт. Понятия не имею, чем мы Лидию заслужили, но она – просто воплощение ангела.