Прозвище на моей популярности никак не отражалось. Наоборот! Такой востребованности, как тогда – в той, школе, в том дворе, в том возрасте – с одиннадцати до четырнадцати лет – больше не было никогда. Но лично меня прозвище бесило. Та часть старшеклассниц, которая лишилась из-за меня внимания парней, особенно усердствовала на переменах: «О, Мочалка идёт!» При этом я не проявляла никакой активности, чтобы получить это мужское внимание. Хотя кокетство тогда уже проснулось, и мне нравилось быть милой в глазах всех подряд, я никого из себя «не строила». Существовали тогда такие выражения «строить из себя», «выделываться». Нет, все было безобидно. Просто кожа свежая и чистая, длинные ресницы слегка загибались, зубы по меркам СССР почти идеально ровные, уж верхний ряд точно. Да, фигура начинала оформляться во что-то привлекательное, ну, по крайней мере, без кривых ног и с тонкой талией. Хохотать любила куда больше, чем ныть или ворчать. А что такое зависть или ревность, вообще не ведала, не знала. Ну, ревность, быть может, совсем чуть-чуть. Очень уверенная в себе особа тинэйджерского возраста.
Как следствие, по пути в школу или из нее, на переменах в школе, гуляя во дворе, я никогда не была одна. Тут же кто-то приобщался к юной красотке (таковой я уверенно считала себя ещё лет десять). Несмотря на то, что мои лучшие подруги всегда были действительными красавицами, к тому же ничуть не глупее, а чаще и способнее меня, и я полностью отдавала себе в этом отчет, комплексов не возникало. А вот лет после двадцати вдруг (точнее совсем не вдруг!) произошла метаморфоза, но об этом потом.
И именно эти ревность и зависть в глазах старших девчонок заставили меня относиться негативно к прозвищу и их комментариям. «Надоело, достали!» – в какой-то момент решила я. Последовав не самому мудрому совету своих поклонников, по совместительству одноклассников этих девочек, я отправила барышень, фигурально здесь выражаясь, так далеко, насколько позволяет родная русская речь, которой обучают не в школе, а на улице. После такого неожиданного и дерзкого ответа воцарилось молчание. Все преследования-приставания прекратились. Но то, каким молчание было недобрым, я в полной мере прочувствовала следующим летом. Как-нибудь вернусь к этому моменту.
Школьная и дворовая жизнь текла своим чередом. В этой школе я опять мгновенно стала отличницей. Учителя меня любили: прилежная, аккуратная, неконфликтная, с прекрасно поставленной речью и великолепной памятью. Во дворе я была совсем не заунывной. Сюда, в этот большой двор новенькой кирпичной девятиэтажки, стекались разные мальчишки: начиная от коренных резидентов, то есть живущих в доме тинэйджеров, и заканчивая приходящими из близлежащих домов. Почти все мы были из одной школы. В общем, к вечеру ребята заполняли все скамейки нашего двора. Да! Именно мальчишки, девочек посторонних как-то не было.
Без «звёзд» среди мальчиков тоже не обошлось. Кто звезду делает звездой? Конечно, поклонники. В данном случае, поклонницы. Такой звездой стал десятиклассник (на тот момент это был заключительный класс средней школы) с именем Раф. Думаю, никаких сомнений нет даже сейчас, что само имя уже претендовало на звёздность!
Со мной всё произошло следующим образом.
– Лана? – он вставил ногу в створки лифта, и я не могла их закрыть и уехать на свой шестой этаж.
– Пусти! Мне надо домой.
– Хорошо, я тебя отвезу. – Дверцы закрылись, и Раф, приблизив своё лицо к моему, поцеловал меня в губы.
Сказать, что моё сердце в этот момент рухнуло вниз так, как это происходит на аттракционах в Парках развлечений, не сказать ничего. Я буквально растеклась по стенке лифта и мечтала об одном, чтобы это не заканчивалось никогда! Но лифт остановился. Я вышла и услышала вслед: «Увидимся!»
Я понятия тогда ещё не имела, как целоваться правильно, а как неправильно, что там нужно делать губами, языками и всем прочим, но то, чтобы это «Увидимся!» наступило опять, как можно скорее, я уже мечтала.
Естественно, я очень быстро поняла, что Раф был готов прикоснуться своими восхитительными губами практически ко всем мало-мальски привлекательным девичьим лицам нашего двора от пятнадцать до тридцати. Да, да! Он был таков, наш Раф. Высокий, не противно худой, как многие ребята в этом возрасте, а с прекрасным мощным телом в золотистом пушке природного блондина. Волосы красиво, прямо-таки художественно завивались над высоким лбом и магическими голубыми глазами. Умом он не блистал, но тупицей тоже не был. В общем, чисто внешне – нордический бог, внутри – просыпающийся Казанова.
Мне повезло. Я получила первый поцелуй в своей жизни от красивого мальчика, без свидетелей, не будучи пьяной, или принужденной к этому. В общем, этот поцелуй очень сильно повлиял на моё представление о страсти и чувственности.
Таня (рассказ Ланы)
Таню в детстве нельзя было назвать даже хорошенькой, а ещё и избыточный вес.
Они были похожи с сестрой чертами лица. Но Катя была мелкая, худая, русоволосая, голубоглазая. В мамину масть, одним словом. А Таня мастью и комплекцией пошла в папу: его мощью в теле, цветом волос – светлым, но с выраженным рыжеватым оттенком, рыжеватыми же бровями и янтарным цветом глаз. Не ореховым или карим, нет, именно янтарным. Носы у обеих сестёр были короткие и настолько четко очерченные, что когда я впервые с Таней нормально разговорилась, то сразу спросила: «Ты пластику делала?» Таня оторопела, так как к тому моменту она, действительно, делала пластику, но не предполагала, что это можно заметить. Когда она поняла, что речь о носе, она рассмеялась и сказала: «Нет, стопроцентно мой!»
Всё портила нижняя часть лица: подбородок был маловат и сразу переходил в шею. Через пару лет Таня покажет фото своей семьи, и станет очевидно, что это ей досталось от бабушки, папиной мамы. Крупный рот обнажал, когда она смеялась, неровные зубы. Однако, комплексами по поводу внешности Таня не страдала. Она считала себя хорошенькой, а убойное чувство юмора и широкий кругозор привлекали к ней многочисленных друзей и подружек.
Рослую Таню с её мощным телосложением охотно приняли в гандбольную команду школы, и практически сразу она стала капитаном. Характер соответствовал: настойчивая, целеустремленная, неконфликтная, смешливая. В общем, в команде она точно была лидером и звездой. Сила в её богатырском теле была недюжинная. Команда побеждала год за годом на соревнованиях школ Подмосковья.
Определенная популярность у Тани среди парней была. Среди тех, кто не боялся показаться смешным на фоне её роста. С Таней не было скучно, из-за полноты она не переживала. На диетах не сидела, что ценят мужчины в любом возрасте. Недотрогой, в отличие от сестры, на которую оказало влияние специфическое детство, тоже не считалась.
Однако, сказать, чтобы Таня, как многие другие подруги и одноклассницы, мечтала о любви, поцелуях, объятиях и подобном было бы большим преувеличением. На фоне происходящего дома её основными желаниями были – нормально есть, спать, учить уроки, и чтобы при этом тебя никто не трогал. В общем, спокойствия и, в какой-то мере, даже одиночества хотелось Тане больше всего остального.
В школьные годы отношения с ребятами складывались, к её удовлетворению, как товарищеские. Её спокойный дружественный настрой, заливистый смех, простой, без ехидства или насмешки юмор способствовали тому, что создавалась атмосфера, лишенная кокетства, неловкости или неоднозначности. Парни в школе редко бывают настойчивы, они ещё довольно робкие, поэтому Таня тогда не придавала большого значения тому, что поклонники малочисленны.
Но правила у Тани определенные сформировались. Так, она считала поведение парня не мужским, если он не платил, когда они вместе шли в кафе или если он приходил в квартиру с пустыми руками (как только они с сестрой стали получать какие-то деньги после окончания техникума, сразу же съехали из родительской квартиры).
В силу всего вышесказанного Таню всегда привлекали, скорее, молодые мужчины, чем ровесники. Но и тут не особо складывалось, так как у мужчин к Тане были, как она это сама обозначила, «постельные требования». А ещё ей хотелось быть для них единственной. Соперничать в её планы не входило. Она заявляла: «Я в гареме жить не хочу». Поэтому без волнения и отчаяния спокойно ждала, когда объявится, тот, кто нужен ей и кому нужна одна она. Таня всегда была уверена, что «свой» никуда не денется.