Возвращение в реальность оказалось неприятным: Лариса прикусила язык. Чтобы унять боль, она потерла кончиком языка зубы, и вновь прильнула к прозрачной стене.

В отсутствие наставника Веник занервничал еще больше. Не мог он успокоиться, не получилось вести себя непринужденно. Он боялся отпустить висевший на поясе пефол, стоял, спонтанно постукивая пальцами по металлу оружия.

Эйнар молча понаблюдал за марсианином, затем снял с себя ошметки рваной одежды, похожей на униформу, оставшись в черных коротких штанах.

Он подошел к Венику и встал почти рядом, устремив светящийся взгляд в иллюминатор.

– Должен поблагодарить тебя за ремас, – Эйнар посмотрел на марсианина и улыбнулся.

– Не стоит благодарности, – Веник не терял бдительности.

Во взгляде нелианца не проскальзывало тени агрессии, но страх окутывал Веника все сильнее, связывал по рукам и ногам.

“Я должен успокоиться, он чувствует мой страх”, – подумал Веник, жалея о том, что сам не может уловить мысли и чувства нелианца.

Он посмотрел Эйнару в глаза и отпустил пефол. Спасенный нелианец сделал вид, будто не заметил этого жеста, снова отвернулся к иллюминатору и спросил на редкость равнодушно:

– Ты согласен принять меня в команду?

– Конечно. Я сообщу “Марии”…

– Кто такая Мария? – Эйнар перебил Веника, показав сильную заинтересованность.

– “Мария Громова” – интеллектуальная программа управления кораблем, – объяснил Веник. – Я покажу, как она работает. Мария, прими новые установки.

Перед ними появилась объемная проекция “Марии”. Эйнар отступил на шаг, но удивленным не выглядел.

– Обозначь установки, Веник. – попросила беспристрастная программа.

– Познакомься с Эйнаром. Прими его в команду, – Веник немного отвлекся от наблюдения за нелианцем.

– Добро пожаловать, Эйнар, – виртуальная женщина улыбнулась. – Мы летим на планету Вела. Ты согласен с заданным курсом?

– Да, – Эйнар немного растерялся.

– Желаю всем приятного путешествия.

Проекция исчезла. Веник услышал тяжелые шаги и обернулся.

В кабину вошел Григорий, неся бутылку вина и большой копченый окорок. От его радостной улыбки разгладились морщинки на щеках.

Эйнар, намного раньше, чем марсианин, почувствовавший приближение человека, не взглянул на профессора. Его внимание было сосредоточено на пефоле, прикрепленном к поясу комбинезона Веника. Достаточно было протянуть руку, чтобы его взять, и нелианец использовал удобную возможность. Как только марсианин отвернулся, он схватил его оружие и выстрелил в упор.

Веник вспыхнул розовым пламенем и превратился в груду пепла. Бутылка вина выпала из разжатых рук испуганного профессора, с громким звоном разбилась о металлический пол. Темно-красная лужа растеклась по полу и поглотила горстку черной пыли, оставшейся от юного марсианина.

Лариса едва смогла удержать крик. Все ее тело свела судорога. В шоковом оцепенении девушка стояла, опершись руками о ненавистную прозрачную стену. В глубине ее души ютилось осознание горькой истины, что безоружная она не сможет помочь отцу.

Григорий попятился и упал, поскользнулся на винной луже. Он продолжил инстинктивно ползти от приближающегося нелианца, пока не уткнулся спиной в разделительную перегородку тайного отсека. Обняв копченый окорок, профессор задрожал от страха, как слабый беззащитный ребенок, оставшийся один в ночном лесу, полном диких зверей.

Разломав пефол, Эйнар неторопливо подошел. Лицо человека покрылось испариной, нижняя губа отвисла и задрожала, в глазах застыл всеобъемлющий ужас.

Григорий поставил перед собой единственную, последнюю цель: ради безопасности оставшейся на Земле дочери ему нельзя вспоминать о ней. Он должен убедить себя в том, что Ларочки не существует. Что только любимая жена Маша всегда рядом с ним. Одна она. И больше никого.

Григорий не знал, удастся ли ему вовремя распознать, ощутить воздействие на свой разум, когда оно начнется. Или уже началось? Профессор не владел искусством блокировки сознания, только читал о его методиках, и потому не был уверен, что сможет противостоять телепатическому натиску нелианца. Но отважный ученый старался защитить дочь всеми силами своего гениального ума.

Он вспомнил первое свидание с Машей во время похода в горы: треск костра, слияние влажных губ, пахнущих жареными сосисками, уханье пробудившегося с наступлением темноты филина, шум грозившего опрокинуть легкую палатку ветра и тесноту спального мешка для двоих.

Припомнил Григорий и лето на даче. Маша поставила на стол белое блюдо с поджаристыми пирожками и отошла к плите, а он, как ребенок, потянулся носом к их коричневой корочке. Вдыхая дивный аромат пирожков, он слушал жужжание кружащей над головой осы и тихое пение Маши. Его жена мурлыкала незатейливую французскую песенку, шлягер конца восьмидесятых.

Думая о самых приятных моментах уходящей жизни, Григорий старался почувствовать блаженство, окутать сознание уютной пеленой, но ничего не получалось, кроме перелистывания в уме красивых кадров из семейной хроники. Его неутомимо терзал страх.

Эйнар, напротив, оставался удивительно спокойным. Он остановился перед профессором, будто просвечивая загнанную в угол добычу насквозь своим жутким светящимся взглядом.

– На корабле есть еще кто-нибудь? – поинтересовался нелианец, склонив голову к правому плечу.

Замороженная страхом Лариса инстинктивно вздрогнула. Дрожь пробежала от груди к рукам и растаяла на кончиках пальцев.

Девушка понимала, что приближается трагический финал ее космической сказки. Но она ничего не могла изменить. Не могла даже пошевелиться по собственному хотению, а не по воле сковавшей ее мышцы судороги.

– Нет… Никого, – раздельно ответил Григорий, мысленно удерживая склонившуюся над ним Марию с блюдом пирожков в руках.

– Ты верно понял, что нужно говорить правду, – понизил голос Эйнар. – Вы прилетели в нашу галактику с неофициальным визитом? В научные экспедиции не отправляются на боевых кораблях.

Григорий не произнес ни звука. Он копил слюну во рту, чтобы плюнуть в лицо нелианцу. Страх в его душе соединился с гневом. Профессор плотно стиснул зубы, но нижняя губа предательски дрожала.

– Тебе придется отвечать! – Эйнар схватил его правой рукой за шею с нечеловеческой силой. Григорий с трудом мог сделать вдох, слюна вытекла из его рта и тонкой струйкой разлилась по бороде. – Впрочем, и так понятно, марсианам неизвестно о вашем полете. Землянам, полагаю, тоже.

– Если ты все знаешь, неблагодарная тварь, то почему не сжег меня как Веника? – прохрипел профессор, – Или боишься, что “Мария” не станет подчиняться тебе? Мой голос ключевой для нее.

– “Мария” теперь подчиняется мне. Ремас предоставил исчерпывающие знания об управлении боевыми кораблями Млечного Пути. Странно, что ты об этом не догадался, – Эйнар презрительно фыркнул, мотнув лохматой гривой. Он вырвал свиной окорок из рук человека и бросил на пол. – Еще и забыл о том, что нелианцы не едят мяса, подвергнутого термической обработке. Мне нужна свежая добыча. Вино я не пью, но ты, великий земной гений, мне пригодишься в качестве закуски.

Григорию становилось все труднее дышать. Он почувствовал, как жизненная сила покидает его тело, перетекая в руку нелианца. Взор затянуло туманной пеленой – такой плотной, что в ней потонул жуткий широкий оскал Эйнара… Зато Лариса прекрасно разглядела мощные длинные клыки и заостренные широкие боковые зубы, больше похожие на волчьи, чем на человечьи.

Воспоминания проносились в уме Григория с бешеной скоростью. Нелианец получит его энергию, но ему не добыть ценной информации памяти. Человек слабее телом, но сильнее духом.

Профессор с великим трудом выстроил путанные мысли в логически связанные слова:

– Маруся, любимая, встречай ученого Гришу… Я иду к тебе.

Эйнар на мгновение заглянул в глаза профессору и сломал ему шею. Послышался легкий хруст позвонков. Нелианец выпустил обмякшее тело человека из рук, и оно повалилось набок.