По приказу доктора мы с Люси отправились копать могилы, а монстрологи принялись что-то обсуждать внутри дома.Там же остался и Шорж, оплакивать смерть друга. Виктор тоже сначала сидел дома, а затем вышел на улицу и встав рядом с нами начал небольшими глотками осушать фляжку с чем-то горячительным. О чем можно было догадаться по запаху и изменениям в лице. К этому моменту его торс и руку опоясывали красные от крови бинты.Мы рыли, он стоял рядом. В каменистой, полной корней земле лопата едва пробивалась сквозь грунт и вскоре руки начали ныть от усталости.

- Знаете, чего я не могу понять? – спросил Шеффилд. – Зачем Уэстингу понадобился кто-то еще. Он и сам мог бы убить всех этих монстров.

- А ты сам как думаешь?

Шеффилд пожал плечами.

- Хотя… Возможно ему нужна была приманка, - немного подумав, добавил Виктор, размахивая фляжкой для дополнительной артикуляции.

- Я не думаю, что Уэстинг настолько плохой, - ответила ему Люси.

- А вот я считаю, что именно настолько. Наверняка он хотел, чтобы ты «случайно» погибла, а он бы забрал тело себе. Для научных изысканий или что ему там нужно, - с раздражением ответил уже я.

- У тебя нет доказательств, - скептично ответил Шеффилд.

- Я знаю.

Покончив с могилами, мы спустили тела вниз и под взгляды остальных начали закапывать. Шорж, Уэстинг и Кроули как раз вышли из дома.

- Кто-нибудь хочет высказаться? – спросил Говард у собравшихся.

- Я… Хочу… - неуверенно начал Шорж. В этот момент он старался говорить без акцента. – Мы с Леней знакомы уже двадцать семь льет, мы вместе прошли несколько горячих точьек, и я все гадал, делал ставки, кто же из нас помрьет первым? Выходит, я победил, - с горечью сказал Шорж.

Лопата за лопатой, мы засыпали ямы землей, скрывая обезображенные тела мертвецов. Когда же мы закончили и сложили над могилами небольшие курганы, Люси установила что-то вроде надгробий у каждой из могил. На эти воткнутые в землю палки легли головные уборы констебля и его помощника, а также потертый Лёнин дробовик.

Признаться, меня тоже слегка подкосила смерть целой трети нашего отряда. Настолько, что в горле постоянно сам собой возникал упругий комок желчи. Уже после похорон, когда все зашли в дом, я отправился на кухню попить воды. Выпив стакан горькой жидкости, я вспомнил о том, что вода здесь отравлена и поперхнулся. Чей-то голос окликнул меня сбоку.

- Ты в порядке?

Прокашлявшись, я ответил, что все в порядке.

Это был Виктор. Вместе с Шоржем и Люси, они сидели за столом при свете нескольких свечей. На столе стояли рюмки, тонкая алюминиевая фляжка, лежала колода карт и различная снедь.

- Kommzuuns, - взмахнув рукой предложил Шорж.

- Сейчас, мне нужно кое-что взять.

Я сходил за пером и летописью Кроули, и присел за стол с остальными.

- Что это? – с усмешкой спросил Виктор.

- Это летопись семейства Кроули. Какой-то из томов. Доктор поручил мне записывать сюда каждый день из его жизни. Так он хочет получить бессмертие.

- Бессмертие? Вроде того, что мы живы, пока нас помнят?

- Именно. Кроме того, это семейная традиция.

Люси положила голову на постеленную поверх стола клеенку, и лениво катала рюмку по столешнице, подложив вторую руку под голову. Не знай, я ее, решил бы, что она напилась. Нет, просто устала. Вон, сидит, зевает.

Шоржразлил в незанятые рюмки коричневатый алкоголь и спросил.

- Ну, що, будьеш?

- На работе не пью.

- А я не прошу тебе пить. Просто пом’янимого друга, і всіх, хто погиб вмьесте з ним.

Я колебался, но не проявить уважения не мог. Меня бы просто не поняли.

- Мм… Но только одну.

- А ти малая?

- Доктор говорит, что пить вредно.

- Зато от нервов помогает, - подметил Виктор и достал из сумки уже знакомый альбом.

- Нет, все равно не буду, - настойчиво сказала Люси.

- Как знаешь, - сказал Виктор и поднял над столом свою рюмку. – Ну? За Лёню, Ирея и Илью. Надеюсь, что хоть на том свете живется не так дерьмово.

Затем наши рюмки с характерным звоном соприкоснулись и все мы одним глотком осушили свои емкости. Не скажу, что это был лучший коньяк на моей памяти, но он определенно был в тройке лучших.

- Мне тоже жаль вашего друга, - робко и грустно сказала Люси. – И остальных.

Я бросил на нее мимолетный взгляд и потянулся за бутербродом с копченым сыром. Затем отряхнул руки и продолжил с максимальной сосредоточенностью вписывать в листы события прошедшего дня. Виктор принялся рисовать, Люси прямо как Говард сложила перед собой руки в замок и грустно смотрела поверх стола. Шорж изучающе смотрел на всех нас по очереди, пока, наконец, не изрек.

- Чомувивсье носите пьерчатки?

Я ненадолго отложил тетрадь в сторону и взглянул на собственные руки, сокрытые под замшевыми полу перчатками. Затем на Виктора, чьи ладони надежно защищали плотные кожаные перчатки с пальцами. И на Люси, носившую тонкие мягкие перчатки без пальцев, тянущиеся вверх до локтя.

- Однажды я спросил у доктора тоже самое. Знаете, как он ответил? Просто кинул мне первый попавшийся нож из своего саквояжа. Разумеется, я поймал его, но сильно порезал руки. С тех пор я не задаю подобных вопросов.

Получив ожидаемую реакцию от Шоржа, я вернулся к своим заметкам, и вскоре полностью закончил работу, благо делал я это не впервой. К этому времени оставшийся коньяк иссяк, закуски ополовинились, и в ход пошли карты. На этот раз ни я, ни заскучавшая было Люси не остались в стороне. Задумчиво покусывая бутерброд, она тянула карты до тех пор, пока не набрала все шесть штук. Мы не стали отставать и тоже набрали по полной руке. Затем началась игра, в ходе которой внезапно выяснилось, что все мы игроки со стажем, кроме Люси, игравшей впервые. Впрочем, это совсем ей не мешало, и пару раз она нас даже обыгрывала. Шорж научился играть в армии, ведь других развлечений там, по сути, не было. Виктор сказал, что наловчился в ИМО, заседая с друзьями в местном баре. Люси, как она сама призналась, прочитала правила игры в какой-то книге. А я в своем детстве играл в карты с соседом по даче. Так прошел час, затем второй, третий… Мы играли не ради денег или побед, а просто так, как друзья, иногда выигрывая, иногда проигрывая, строя серьезные лица и иногда шутя. От этого, казалось бы, просто занятия, на душе становилось немного теплее, и я даже не заметил, как наступил рассвет.

***

Вместе с рассветом в комнату вошел и доктор, объявивший о начале второго этапа охоты на MonstrumHorrendum. Вопреки протестам Шоржа, его отправили домой. А на задворках сознания забрезжила мысль, что надо было уйти с ним, ведь нас теперь ждал темный осклизлый зев осыпающегося колодца, куда Хирш сбрасывал своих жертв.

Мы закрепили веревку сверху и отправились вниз, в самую темную бездну, прихватив с собой несколько фонарей и фальшфееров, один из которых сразу бросили вниз. От этой багровой иллюминации нутро колодца выглядело как спуск в самый настоящий ад. Не знаю, по этой ли причине, или по другой, но все были напряжены до предела. Даже Уэстинг, казалось, сжался как готовая к спуску пружина. Что касается меня, то я был до смешного осторожен, ведь я не только был плохим скалолазом, но и очень боялся высоты, даже не беря в расчет того, что снизу меня могли ожидать озлобленные пещерные жители.

Когда ноги коснулись воды, я ощутил себя дождевым червем, ползущим в черной толще мокрой, холодной, земли. Повсюду витало зловоние смерти и гнилой воды. Когда спустилась Люси, я подхватил ее на руки и донес до берега, чтобы не занести инфекцию в раны на ее ноге.

- Из того тоннеля мы пришли в прошлый раз, - уверенно указал доктор.

- Тогда разделимся и осмотрим оставшиеся, - оглядевшись, сказал Уэстинг.

- Разделиться? Чтобы нас съели по одному? – выгнув бровь, спросил Виктор.

- Мне кажется, Уэстинг прав, - сказала Люси. – Если мы все пойдем в одном направлении, то лишь вспугнем монстров, и они скроются в подземельях.

- А меня никто не хочет спросить? – нарочито обиженно спросил я.