Andy Weiss
Stabat Mommy
В качестве обложки использован рисунок автора в обработке. Все права принадлежат автору.
Пролог
– Ты думаешь, что сможешь вот так легко отделаться? Просто взять – и сбросить с себя всю ответственность? Решил, что сможешь сбежать? Отсидеться в тишине и потом начать все заново?
Голос прозвучал где-то в черепной коробке, и я дернулся от неожиданности. Черт, а ведь я только начал привыкать к мысли, что вот это светлое белое облако тумана, в котором я оказался, наконец-то подарит мне одиночество и покой.
– Ты кто? – вопрос прозвучал глупо, я сам это понял.
– Не имеет значения, – невидимый собеседник словно бы отмахнулся от меня раздраженно, – значение имеет только то, что сейчас ты вернешься обратно.
Я похолодел.
– П…подожди, – я сглотнул, – но ведь прошло уже… прошло уже много времени. Как? Куда? Зачем?
– Какой ерундой набита твоя голова, – укорил меня Голос где-то внутри мозга, – что такое время? Времени нет.
– А что есть? – тупо спросил я, уже заранее зная, что мне в лучшем случае не ответят, а в худшем – обругают.
– Только ты и твои мысли, – недовольно ответил Голос, – неужели тебе нужно объяснять такие очевидные вещи? Все, что с тобой происходит – это продукт твоей головы.
– Подожди-подожди, – заторопился я, – ты хочешь сказать, что и в моих неудачах виноват я сам?
– Больше того, – Голос снисходительно вздохнул, словно беседовал с умственно отсталым, – не просто «виноват». Ты их сам себе и придумал.
– Ну, здрааасти, – протянул я, – тебя явно неправильно информировали. Я не мог придумать себе ни финансовый кризис, ни измену жены, ни то, что изменила она мне с лучшим же дру…
Я не договорил: Голос перебил меня весьма бесцеремонно.
– Запросто. Видишь ли, в чем дело…
Он ненадолго замолчал, и я даже рот забыл закрыть от изумления, ожидая его аргументации.
– Есть пространство. Оно никакое. Пустое. Вот как здесь. И есть ты. Все, что вокруг тебя – это твои мысли, точнее, их проекции. Никого больше нет, есть только ты. Все люди вокруг тебя – это проекции тебя самого, а точнее, твоих представлений о том, какими могут быть твоя жена, твой друг, твой начальник. Ты сам себе их всех придумал. Ты ведь не помнишь, что было, когда ты только родился, верно? Вооот. А все почему? Потому, что тогда ты только начинал придумывать себе свой мир, в котором будешь жить. Твои ранние воспоминания примитивны и просты, потому, что твой мир был примитивен и прост. Потом он начал расширяться, ты добавлял в свой мир людей, события, запахи, вкусы, впечатления… и в итоге наполнил пространство вокруг себя тем, чем считал нужным.
– Но я не хотел кризис и измены! – возмутился я, честно пытавшийся вникнуть в логику Голоса, – я не мог такого придумать!
– Но ведь придумал же? – Голос хмыкнул, – я и сам хотел бы знать, зачем люди себе такое придумывают.
– Ага, значит, другие люди все же есть, – попытался подловить его я, – а не только я один и мои мысли!
– Вот ты глупый, – сокрушенно поцокал языком Голос, – никак не сообразишь… В твоем пространстве – только ты. А другие люди – в других пространствах. В своих. Они там себе создают свои миры. Вы никак не пересекаетесь. И твое пространство никогда не окажется в чьем-то другом. Вот подумай сам, ты же лучше всего писал, когда испытывал боль и разочарование, верно? Ты прямо-таки вдохновение ловил! Верно же?
– Ну, верно, – неохотно согласился я.
– Воооот. Поэтому ты придумывал себе такие ситуации и таких людей, которые гарантированно обеспечили бы тебе страдания. Сначала та девушка, которая цеплялась за тебя только ради того, чтобы похвастаться перед подругами. Тебе же жуть как хотелось попереживать из-за того, что тебя, такого как ты есть, никто не любит и не понимает? Она обеспечила тебе такое переживание. А родители? Ты же хотел прожить опыт нелюбимого ребенка, которому предпочли младшего братика? Упивался этой нелюбовью, ощущал себя героем какого-то клипа, плача под трогательную музыку! Ну скажи, было? Было?
– Было, – снова кивнул я, окончательно утратив желание возражать.
– Ну и теперь жена, – удовлетворенно подытожил Голос, – и так называемый друг… ты думал, что если в юности любил смотреть слезливые мелодрамки, в которых несчастного героя никто не любит, все предают и бросают, то брак окажется счастливым и крепким, а друзья верными? Нет, милый мой, так не бывает. Что любил смотреть – то и спроецировал самому себе. Откуда ты взял эти картинки в своей голове – мне неведомо.
– И кризис? – криво усмехнулся я, в глубине души признавая, что Голос вполне может быть прав.
– А как же! – как-то даже радостно хохотнул мой собеседник, – и он. Разве мог ты жить спокойно? Разве умеешь ты жить в рутине? Не смеши! Тебе нужны бури и страсти, страдания и цунами. Поэтому ты никак не мог бы жить в мирном достатке. Тебе было интересно пережить опыт потери сразу ВСЕГО. Ну и вот…
Я молчал.
– В общем, имей в виду, что побег не удался. Я тебя сейчас зашвырну обратно. Только вот что… поскольку ты свое пространство самовольно разрушил, придется тебе потесниться. Я тебя впихну в чужое.
– Как это? – испугался я, – Ты же сказал, что все, что вокруг – это продукт моей головы. А если пространство чужое, то как же?…
– Легко! – Голос обрадовался, – Молодец, схватываешь на лету! Пространство будет не твое. И то, что там уже придумано – тоже не твое. Но как только ты туда попадешь, дальше будешь думать сам, голубчик.
– А… тот, кто это напридумывал, он… где? – нерешительно спросил я.
– Нигде, – кратко отрезал Голос, – это не твоя забота. Тебе не нужно это знать.
– И что мне там делать?
– Исправлять его ошибки, – Голос был сух и безапелляционен, – считай, что это тебе наказание за самоуправство.
– А как исправлять? – у меня внутри все похолодело, как только в памяти всплыло ощущение галстука, перехватывающего шею, – он – кто? Преступник? Подлец? Что я должен сделать-то?
– Не переживай, он никого не убил и даже на красный свет дорогу не переходил ни разу. Просто… он себе напридумывал слишком сложно. А выруливать из всей этой каши придется тебе. Уж не обессудь. Но ты сам виноват. Не надо было тебе…
…Голос стал тише, тоньше, и вдруг совсем стих. Все вокруг посерело, потом потемнело, сгустилось, и тело, к легкости и невесомости которого я совсем уже было привык, внезапно потяжелело, проступили запахи, звуки и ощущения. Глаза постепенно привыкли к темноте, и я различил смутно сереющий квадрат окна. Где-то справа тикали часы, вдалеке проехала машина.
Подождите, я что… снова жив?…
Экспозиция
Глава 1. МакКой
– Эмили, я люблю тебя! Просто береги себя, прошу!
– Стооооп! – режиссер потер лоб и спрыгнул со своего стульчика, – никуда не годится. Полчаса перерыв. Тедео, Натали, нужно поговорить.
Молча, не говоря друг другу ни слова, втроем зашли в вагончик режиссера. Сели, не глядя друг на друга.
– Ребята, вы опять поругались?
Это прозвучало устало и как-то… раздраженно. Режиссер фильма, пожилой МакКой, проводил такие беседы уже не в первый раз и, признаться, чертовски злился. Каждый день съемок «на натуре» обходился в кругленькую сумму, а актеры, будь они неладны, все время ссорились между собой, и в итоге вместо объяснений в любви и сцены расставания выходила невнятная унылая жвачка.
А ведь его предупреждали: не нужно брать для совместной работы парочки! Даже профессионалы не всегда в состоянии справиться с эмоциями и работать, как машины, а уж полупрофессионалы…
Да, Тедео не был профессиональным актером. Он был танцовщиком. Вроде бы совсем рядом, но не то. Он прекрасно двигался, умел одним взглядом показать весь спектр эмоций, но стоило ему открыть рот, как очарование терялось. В балетной академии не учат говорить, не учат выразительности голоса, там инструмент – тело и лицо. Но здесь-то, черт побери, игровое кино! Поэтому МакКой вежливо называл его «полупрофессионалом». И про себя чертыхался.