Сора напряженно вслушивалась. Вскоре она услышала оклики. Она услышала, как опустился подъемный мост, она услышала, как закричал Уильям, и она услышала самые сладостные звуки в мире. Лай Булы.

Это казалось невероятным. Она ведь слышала его ярость и удар, который положил конец этой ярости.

Лай разнесся снова, и Сора вздрогнула от боли, пронзившей ее из-за этого лая. Неужели она путает лай Булы с лаем какого-то другого пса?

Нет, ошибки не было. Это был лай Булы.

Впервые в груди ее зашевелилось нечто более сильное, чем надежда. Була жив? Жив. Николас не убил его, а с помощью Булы у Уильяма появлялся еще один шанс в борьбе. Пес был большим и преданным, и на действия этого зверя толкал почти что человеческий разум.

Если их нашел Була, то смогут ли их найти лорд Питер и его войско?

Смогут. По крайней мере ей так казалось. Она услышала отдаленный топот копыт лошадей и подалась вперед. Неужели это солдаты из Берка? Когда они неслись по равнине, в звоне и грохоте доспехов и в криках множества людей чьи-либо отдельные голоса были неразличимы. Так было до тех пор, пока они не остановились и не бросили вызов, в котором выделялся один голос, однако это не был голос лорда Питера. И не Чарльза или какого-либо другого человека, чей голос она слышала Раньше. Сжав кулак, Сора напрягла слух, соображая, не оказался ли Уильям теперь в еще большей опасности. Что ей думать? Как ей хотелось бы думать? Любые солдаты, подходящие к Крэнскому замку, должны быть сейчас врагами владельца замка; следовательно, они — ее союзники.

Однако в эти смутные времена войска вполне могли подойти для захвата замка, и жизнь невинного Уильяма оказавшегося меж двух огней, не значила бы ничего. Хотя бы теперь он поберегся.

Один за другим солдаты, нападавшие на Уильяма, опустили свои мечи и стали вглядываться в открытый проем подъемных ворот.

— Большое войско, — пробормотал один воин, голос которого прорезал внезапно наступившую тишину.

Пыль, поднятая лошадьми, мчавшимися по равнине, вызвала у них благоговейный ужас.

— Пехотинцев нет, — сказал другой. — Мне не доводилось видеть большего количества рыцарей.

Радость Уильяма и Булы заняла не более мгновения, и они вновь принялись за свое дело, мечом и зубами. Пес занял положение рядом с Уильямом, вгрызаясь в ноги, оказавшиеся в пределах его досягаемости. Тела горой валились вокруг пса, который весьма искусно уворачивался от направленных на него мечей. Уильям же, со своей стороны, парировал наиболее явно направленные против Булы удары и пользовался тем, что нападающие были заняты защитой своих ног. Тела горой валились и вокруг него, и теперь он искал возможность вырваться из этого круга и броситься на поиски Николаса.

Рядом с ним раздался скрип, и подъемный мост дернулся вверх, а затем снова упал. Посмотрев наверх, Уильям увидел командира наемников, вращавшего большое колесо, с помощью которого открывался вход в замок. Уильям взревел от ярости, рыцарь посмотрел вниз и ухмыльнулся. Навалившись всем телом на механизм, одинокий рыцарь принялся медленно, дюйм за дюймом, поднимать тяжелый мост. Свежая кровь хлынула по венам Уильяма, и он перекатился через стенающих воинов, сопровождаемый Булой. Уильям понесся к маленькой лесенке на площадку, а Була остановился на полпути и принялся отгонять преследователей.

Наемник поворачивал колесо и уголком глаза следил за обстановкой. Уильям очутился наверху прежде, чем рыцарь успел закрыть ворота, и взмахнул оружием, которое держал в руке.

— Твой меч у меня, — крикнул он. — Иди сюда и отбери его.

Рыцарь отпустил колесо, и подъемный мост с грохотом покатился вниз.

— Мне мой меч не нужен.

Наемник выхватил копье из арсенала на стене и направил его в грудь Уильяму. Он сделал выпад, и Уильям едва успел сделать шаг в сторону, удерживая равновесие на краю площадки. Клинком он перебил копье пополам, но рыцарь уже ретировался и, защищая себя, размахивал булавой, как человек, который знает, что он делает.

В столь ближнем бою металлический набалдашник булавы, усеянный острыми шипами, мог стать смертоносным орудием в случае нанесения удара с хладнокровным расчетом, и Уильям ухмыльнулся. Рыцарь этот пришелся ему по душе. Он был изобретателен, предан, готов к драке.

— Ты ведь наемник, а? — поинтересовался Уильям.

— Да.

Булава описывала широкие круги.

— Рядом с замком стоит огромное войско, которое скоро очутится внутри, и, заверяю тебя, лорд Николас будет не в состоянии выплатить тебе жалование.

Булава немного опустилась.

— Я не предаю лорда, который платит мне, — лаконично заявил рыцарь, однако Уильям не отрывал своего взора от булавы.

— Это коварный, изворотливый, лживый человек, который отрекается от дружбы и от личной чести. Ты ничем не обязан ему, поскольку он просто выкинет тебя псам, и больше ничего ты от него не дождешься.

Булава стала описывать полукруг.

— А псы, — Уильям дернул головой в сторону лестницы, на которой хозяйничал Була, — жуткие.

Булава перестала описывать круги. Не отрывая взгляда от колючего набалдашника, Уильям осторожно продвинулся к механизму, закрывающему ворота. Он безжалостно разделался с шестернями, вклинив между ними свой деревянный щит. Наемник оставался сторонним наблюдателем, и Уильям повернулся к нему:

— Найдешь меня, когда все будет кончено. Таким бойцам, как ты, у меня есть применение.

Повернувшись, он окликнул Булу и приказал ему сидеть на месте.

— Була защитит тебя от мести моего отца, если ты защитишь пса от мечей.

Легко взбежав по лесенке, Уильям осмотрелся. Крепостной двор колыхался от вооруженных людей, сидящих верхом на лошадях. Он заметил своего отца, Реймонда и еще одного человека. Предводителя — огромного, отважного, который выкрикивал команды, направляя ход сражения.

Кто это?

У Уильяма не было времени, чтобы остановиться и спросить. Почувствовав возбуждение, он бросился к центральной башне, понимая, что найдет Николаса там.

Оборона замка строилась в расчете на его положение на утесах. Внешняя стена нависала почти что над обрывом, окружавшим замок с трех сторон; башня с воротами выходила на равнину. Внутри стен замка, вокруг центральной башни, был только один крепостной двор, и Уильям с мрачным удовольствием улыбнулся, когда обнаружил, что дверь в центральную башню раскрыта.

Наверно, это должно было его насторожить, однако он знал, что Николас — дрянной стратег, жалкая карикатура на рыцаря и никогда бы не стал планировать сражение с противником внутри крепостных стен. Все его солдаты сражались у ворот; абсолютно все. Уильям видел густой поток наемников, лившийся из центральной башни. Только Николас трусливо спрятался там, окружив себя оружием, овладеть которым в свое время не обеспокоился; оружием, которое его не спасет.

Уильям вошел в центральную башню и посмотрел по сторонам. Из-за резкого перехода от света к темноте зрению приспособиться было трудно, однако в вестибюле никто не притаился. Ступая неслышно, Уильям взобрался по лестнице наверх с мечом наготове. Прежде чем войти в большой зал, он замер и прислушался.

Ничего. Тишину нарушал только грохот сражения за стенами.

Он широкими шагами прошел в помещение. В очаге пылал огонь, стол был накрыт к ужину, но не было ни одной живой души. Все слуги, все обитатели замка исчезли.

Но Николас никуда не девался. Инстинктивно Уильям ощущал его в центральной башне. Вход в подвал притягивал его, как магнит; это был одновременно и вход в темницу, и единственная оставшаяся надежда Николаса. Уильям понимал, что Николас хотел понадежнее содержать заключенных, за которых рассчитывал получить выкуп.

Неужели Николас уже обнаружил, что пойманные им птички вырвались из клетки?

Уильям медленными шагами начал спускаться в сумеречный подвал. Тусклое освещение давал лишь одинокий факел. Люк, который запирал темницу, был расположен прямо у основания винтовой лестницы, и Уильям прислушался, не захлопнется ли он. Но ничего не происходило, и Уильям впервые заподозрил, что Николас действительно притаился где-то там.