— Этого делать совсем необязательно, — неучтиво возразил Теобальд.

— Тем не менее иначе я поступить не могу. — Уильям улыбнулся, показав все свои зубы, и вышел, постукивая Шпорами о каменные плиты.

В главном зале было чисто и свежо, пахло травами и разбросанным по полу свежесрезанным камышом, Уильям шаркнул ногой и поднес к носу ароматную мяту. На жестких деревянных креслах лежали расшитые подушки, служанки сновали между верхними покоями и первым этажом замка с медными жаровнями и одеялами. Огонь очага рвался к потолку чистым и ярким пламенем, в канделябры были вставлены факелы. Усталость после дня, проведенного в седле, и неприятного разговора развеялась, когда он увидел дело умелых рук своей милой избранницы. Вдалеке Уильям слышал голос Соры. Этот голос приблизился и стал отчетливее, пока он с одобрением осматривал собственный дом.

— Спасибо за ваше предложение, лорд Николас. Под вал отлично подойдет слугам наших гостей для ночлега.

Уильям замер от удивления, а его невеста поднималась по лестнице из расположенного под главным залом подвала, где хранились запасы. На голове у нее была простая белая вуаль, на щеке след грязи. Бесформенное коричневое платье из грубой ткани закрывало ее с головы до пят, на ногах были деревянные башмаки, которые стучали при ходьбе. Она оделась для работы, но Уильям подумал, что выглядит она очаровательно. Очаровательно, если бы не спутник, который сопровождал ее в зал.

Николас шел следом за ней, его оценивающий взгляд был устремлен на бедра Соры.

— Мне доставляет удовольствие помогать вам, леди Сора, — произнес Николас и поднес ее руку к губам. — К тому же, я знаю, что вы и так бы подумали об этом. Эта мысль не могла не придти такой собранной и умной женщине.

Загадочная улыбка украсила губы Соры, а Уильяму не понравилось, как очарованный гость наслаждается ее красотой.

— Сора, я уже дома, — сказал он, и его женщина быстро повернулась.

— Уильям? — Легкая улыбка на ее открытом лице просто расцвела от неподдельного удовольствия. Она шагнула к нему, протягивая руку.

Уильям поспешно приблизился к ней и заключил в объятия, отрывая от пола. Закружив ее, он целовал ее лицо, а она смеялась.

— Прекрати, Уильям, мы же не одни, — слабо возражала она. Это, однако, ничуть не умерило его пыла, и Соре пришлось закричать громче. — Уильям, хватит. Теперь ты дома, и я могу распорядиться об ужине.

Вращение замедлилось, Сора скользнула вдоль тела Уильяма и опустилась на пол.

— Уже поздно, — сказал Уильям. — Солнце давно уже село. Неужели ужин еще не подавали?

— Нет, я придерживала его до твоего возвращения. — Руки ее задержались у него на плечах, потом она убрала их и скромно сцепила вместе у пояса. — Ты голоден? — Неосознанно прибегая к женским уловкам — да и откуда ей было узнать эти известные всем хитрости, ведь она не видела их у других, — Сора флиртовала с ним. Ее темные ресницы трепетали, то скрывая, то открывая сияющие глаза. Улыбка то появлялась у нее на лице, то исчезала с него, словно она хотела, но не могла скрыть своей радости от возвращения Уильяма.

Взгляд его задержался на ее гладкой коже, которая выглядела неотразимо благодаря румянцу щек. Ему хотелось лизнуть ее, как лижут холодный сладкий крем.

— Изголодался, — заверил ее Уильям. В звучание этого слова был вложен смысл, который с едой ничего общего не имел.

— Я тоже голоден. — В голосе Николаса, нарушившего их уединение, звучал укор. Сора вздрогнула от неожиданности. Она так увлеклась, что совсем забыла о госте.

Лучше владевший собой Уильям повернулся к другу с улыбкой.

— Добро пожаловать, Николас. Значит, и тебя она заставила ждать?

Николас изящно поклонился.

— Эта леди может сделать ожидание таким приятным, что муки голода даже перестаешь замечать.

Сора засмеялась его красноречию.

— Какой учтивый способ сказать, что я морю вас голодом. Так, значит, у всех проснулся аппетит. — Она хлопнула в ладоши, и слуги бросили свои занятия и занялись приготовлениями к ужину, забегав со скоростью Дикого вепря. — Сегодня ужин будет незатейливым, — заверила Сора. — Похлебка и простокваша.

— Мои любимые блюда. — Уильям с удивлением наблюдал, как, словно наперегонки, носятся слуги. — Ты что, и их не кормила с самого обеда,

— Они совершили ужасную ошибку. — Губы Соры улыбнулись, тогда как все ее тело застыло в тревожном напряжении. Повернувшись к Уильяму, Сора повысила голос так, чтобы ее слышали все вокруг, и продолжила: — Ваши холопы, лорд Уильям, взяли себе в голову, что моя власть над ними кончилась. С высокомерием они реагируют на мои распоряжения, сомневаясь в них, не обращая на них должного внимания. Битву за власть, которую я выиграла много месяцев назад, сегодня пришлось повторить. Итак, я спрашиваю вас, милорд, до каких же пределов простирается моя власть?

Уильям внимательно посмотрел на нее, потом поднял голову и посмотрел на слуг. Они замедлили свой бег, чтобы услышать его ответ, некоторые остановились и смотрели на него. Виной всему оказалось его собственное недовольство, понял Уильям. Вид Соры, лежавшей у него на плече, поколебал добрую волю слуг. Они не знали, захочет ли он жениться на, такой быстрой на язык женщине, и именно по этой причине и из-за неясности ее положения вокруг Соры образовался вакуум власти.

Ничто из того, что он делал за этот месяц, не прояснило им их сомнений. Последние дни мая пронеслись, и наступил июнь; розы расцвели, потом лепестки их опали. Уильям оттачивал свое рыцарское искусство, ездил с отцом на охоту, закрывался с братом Седриком, подготавливая брачный контракт. Он был сдержан, думал Уильям, и не показывал своего раздражения Сорой. Он не изображал из себя восторженного влюбленного, это правда, но это была его собственная и неудачная попытка заверить ее, что любовь его вовсе не бурная вспышка, которая горит ярко, но недолго. Он сдерживал переполнявшую его нежность и обращался с ней как уже с официальной женой.

Иногда он не обращал внимания на Сору, на приготовленную по ее распоряжению пищу, а по вечерам — и на ее ласки. Его равнодушие к ней было вызвано только настойчивым стремлением поскорее завершить написание брачного контракта, но слуги не понимали этого. Подготовка таких контрактов, где учитывались и земельные владения, и имеющиеся деньги, занимала недели упорного труда. Каким же он был глупцом, что так и не удосужился ничего проверить, посмотреть, как его небрежное отношение к Соре действует на холопов. Он был только рад, что Сора постепенно успокаивается и возвращается к своей роли экономки.

Ночью он ушел, не разбудив ее, и как сумасшедший скакал к замку Пертрейд, чтобы поскорее вернуть ей ее земли, а слуги подумали, что он оставил ее. Ей пришлось расплачиваться за его поспешность. Весь день слуги, как стая ленивых и хитрых стервятников, шипели на его даму, а теперь они ожидали услышать, что же он скажет.

— Миледи Сора. — Он взял обе ее ладони в руки и поднес их к своей груди. — Простите меня за то, что я предстал перед вами в сапогах, покрытых дорожной пылью. Я уезжал сегодня, чтобы встретиться с вашим отчимом, лордом Теобальдом. В этой сумке, что у меня на поясе, хранится наш с вами брачный контракт. Ваш опекун охотно подписал его сегодня. Приготовления к нашей свадьбе должны начаться немедленно. Все, чем я владею, принадлежит и вам. И по закону, и фактически. Если кто-то в этом сомневается, то пусть обсудит со мной. — Взгляд его задержался на ее обращенном к нему лице, потом окинул зал и неуютно поеживавшихся крепостных. Ни один из них не заговорил, потом тихо и быстро, с покорностью стайки ручных мышей слуги вновь занялись исполнением своих обязанностей. Появились столы, их накрыли скатертями, вынесли блюда.

— Я усматриваю в этом бунте наглую руку Хоисы, — тихо сказал Уильям.

— Да, — согласилась Сора. — Отправленная на кухню жарить там, мясо, она все еще приносит беды своей злобностью. У нас здесь в замке подобрались хорошие слуги, и все же их готовность слушать таких подстрекателей беспокоит меня. Нельзя ли ее выдать замуж за кого-нибудь вне крепостных стен?