— Знаешь, за то, что мы сейчас оказались в беде, я виню Мод.

Сора возмутилась:

— Что ты имеешь в виду? К чему ей было ждать, пока мы поженимся? Она была так рада.

— Да, рада была ловко пристроить своего ребеночка, чтобы заняться романом с моим отцом.

— Так тем лучше для нее! Впервые за многие годы ей не приходится хлопотать вокруг меня, беспокоиться обо мне, угадывать заговоры, направленные против моей персоны, и расчищать мне путь!

Он промолчал, и она пролепетала:

— Я не ревную к…

Слова застряли у нее в горле. Еще только вчера она признавалась себе, что завидует. Она склонила голов; и пробормотала:

— Сучка я.

— Нет, нет, дело не в тебе.

Он обнял ее.

— Ты ищешь свой путь. Мне бы только убедить тебя довериться мне. Я тебе верю. Плачусь в жилетку.

— Но ведь теперь все прошло? — спросила Сора.

Пораженный, Уильям покопался в своих чувствах и не обнаружил даже следов паники. Он в удивлении произнес:

— Да, пожалуй что так.

— Это хорошо.

Сора встала и отошла в сторону.

— Дело в том, что я нашла путь к бегству, но мне необходимо, чтобы ты его расчистил.

Ее деловитый тон поразил Уильяма.

— Погоди!

Он протянул руку и, усадив жену к себе на колени, стал нежно покачивать ее.

— Ты — ведьмочка. Прекрасная, черноволосая ведь мочка. Я пришел к тебе, весь дрожа от страха, и не успела ты разобраться со мной, как я уже поучаю тебя.

— Ты злишься?

Он рассмеялся и еще крепче прижал ее к себе.

— Нет.

— Уильям, зачем ты прискакал сюда один?

Ей не хотелось, чтобы голос ее прозвучал жалобно, однако она ничего не смогла с этим поделать.

— Зачем я не пришел сюда с отрядом?

— Да.

Она уронила голову ему на грудь и стала слушать его ответ, прижавшись к грудной клетке ухом.

— Ты должна научиться доверять мне, милая. Если бы я привел сюда свое войско, Николас вытащил бы тебя на крепостную стену и грозился бы сбросить тебя вниз. Лучше было прийти сюда одному, имея только столовый ножик за поясом, и позволить захватить себя без борьбы.

— Вообще без борьбы?

Он пожал плечами.

— Ну, подрался чуть-чуть. Николасу показалось бы подозрительным, если б он взял меня в плен вовсе без усилий. Он считает, что я настолько потерял из-за тебя голову, что не имею никакого плана.

— Тупица, — пробормотала Сора.

— Не такая уж и тупица, — возразил ей Уильям. — Я ведь потерял из-за тебя голову. Я постоянно помнил о том, что должен вырвать тебя из его лап, прежде чем начну проламывать черепа.

Она вздрогнула от его угрюмой решимости, и он поцеловал ее в макушку.

— В один прекрасный день ты приучишься доверять мне. В один прекрасный день мы закончим разговор, который начали тут.

Голосок ее был таким тонким, что Уильяму пришлось наклониться, чтобы расслышать:

— Я знаю. Уильям, Булу убили.

— Что?

Уильям весь сжался, и Сора пожалела, что сообщила ему об этом.

— Меня схватили в лесу, куда я забрела по глупости.

— Николас сказал — чтобы выплакаться.

— Это действительно так. Мне было больше невыносимо волноваться и думать о тебе, о нас. Поэтому я забрела туда, куда знала — ходить нельзя, и Була из-за меня поплатился жизнью.

Голос ее задрожал от осознания вины.

— Була отдал жизнь за тебя, потому что ты была бесконечно терпелива к нему, потому что ты была нежно предана ему, потому что ты добрая. Ты оплакиваешь Булу, но подумай, насколько бы горше пришлось ему оплакивать тебя.

Боль Соры была слишком сильной для того, чтобы она могла расплакаться.

— Ты успокаиваешь меня, Уильям, там, где меня не успокоил бы никто другой.

— Дорогая.

Уильям поцеловал волосы Соры, поднялся на ноги сам и поднял ее.

— Так где же тут путь к бегству?

Взяв Уильяма за руку, она повела его сквозь тьму.

— Я изучила это помещение и много чего тут обнаружила. Строители замка, как я предполагаю, воспользовались преимуществами природной пещеры и сделали из нее темницу. Она невелика, и когда нет грязи — здесь влажно.

— Здесь близко море, — согласился Уильям. — Я улавливаю соленый запах, даже здесь.

— Н-да, попробуй не улови, — ухмыльнулась Сора. — Это помещение было замуровано в течение длительного времени. Стены должны были покрыться мхом. Воздух должен быть спертым, но он всего лишь застоялый. Вообще-то, если замереть и прислушаться, можно услышать, как ветер дует с океана.

Уильям дернул ее за руку, чтобы она замолчала.

— Пресвятая Дева! Ты права.

Довершая мысль Соры, он произнес:

— У природной пещеры должен быть выход к морю.

— Да.

Засмеявшись, он начал раскачивать ее руку взад и вперед.

— Так как же мы выберемся?

— Потолок здесь понижается, — предупредила Сора. — Пригнись. Тут есть ход.

Уильям протянул руку и прикоснулся к стене. Как и сказала Сора, мох отсутствовал. Стена была слегка влажной, и от прикосновения к камню пальцы слегка зудели. Отняв руки, Уильям потер их друг о друга и сказал:

— Да, на ощупь это известняк.

— Меня от этого дрожь пробирает, — заявила Сора неожиданно откуда-то снизу.

Уильям отпрянул, но не совсем вовремя. Голова врезалась в стену с гулким треском, и Уильям услышал, как вслед за сочувствием Сора выпалила:

— Я же сказала тебе пригнуться! — и на ум Уильяму пришли воспоминания о мадам Соре и ее укорах.

— Утратил навыки, — извинился он, падая на колени и протискиваясь в узкий ход.

Почти тут же на него пахнул свежий ветерок; легкий, но ощутимый.

— Черт побери, — почувствовал Уильям прилив возбуждения. — Мы выберемся отсюда.

— Пещера очень маленькая, и тут есть поворот.

Голос Соры звучал приглушенно, напряженно.

— Я-то на корточках пролезу, а вот как получится у тебя, не знаю.

Он тихонько прорычал, уже ощущая слишком ограниченное для себя пространство, однако запахи океана манили вперед. В конце концов, пришлось ползти на животе, продираясь по грязной пыли и надеясь на то, что скалы над головой крепки. Словно рождающийся на свет божий ребенок, он протиснул через узкий проход сначала одно плечо, затем второе и начал ерзать вперед и назад.

Почти тут же перед ним предстало пространство, в котором можно было сесть, и он увидел…

— Свет! — заорал Уильям.

Звук срезонировал от стен, и пласты пыли каскадами обрушились с потолка.

Сора шикнула на него и засмеялась.

— Да, я понимала, что тут должен быть свет, я ощупала и прочистила все расщелинки, какие только смогла обнаружить, вытащила все камешки и почувствовала как в лицо мне подул ветерок.

Уильям смотрел на волшебное сияние, пробивающеесся сквозь напоминающую улыбку щель. Они выберутся; теперь Уильям это знал.

— Уильям?

Сора дотронулась до его плеча, голос ее был тих и серьезен.

— Что мы будем делать, когда выберемся?

Изогнувшись в тесном пространстве, Уильям посмотрел на освещенное узкой полоской света лицо жены Черты его были едва различимы, но выражение было серьезным, озабоченным, и Уильям сжал ее в объятиях.

— Первая заповедь воина — это решать по одной неразрешимой задаче зараз.

Сора рассмеялась.

— Чарльз поехал за моим отцом, — успокоил ее Уильям. — Возможно, они уже теперь недалеко от побережья.

Чарльз лежал под охапкой ветвей и стонал. Жизнь едва теплилась в нем. Когда он делал вдох, лишайники набивались ему в рот, и хотелось пошевелить руками, чтобы избавиться от этого. Когда его вязали, то суставы вывернули из предплечий, и он от всей души сокрушался, что остановился возле того небольшого питейного заведения, чтобы выпить кружку эля. Он подумал о том, что скажет Уильям по поводу его глупости, и снова застонал.

Ченнинг возражал с достоинством, затем гневно, однако Чарльз решил, что от капельки эля вреда не будет, и заорал на воина, чтобы тот заткнулся. Угрюмые солдаты Уильяма бродили вокруг постоялого двора, в то время как его собственное менее дисциплинированное войско присоединилось к своему хозяину. Таким образом, когда они вышли тремя часами позже, одолеть их не стоило больших трудов.