— Увы, Станислав Ильич, но дешевле никак нельзя.

— Но вы не продадите их по такой цене, — вглядываясь в картину, которую привез Борис, возразил владелец галереи.

— И что с того? Я не стеснен в средствах. Если московские ценители живописи не способны заплатить такую цену, то пусть тогда просто посмотрят и повозмущаются. Я найду кому их продать. Причем по цене не ниже озвученной, а скорее даже выше. И я знаю, о чем говорю.

— Хм. Я слышал об ажиотаже вокруг РБП, известного как Некто. Но надеюсь, вы не станете развеивать налет таинственности?

— Разумеется нет. Как показывает практика, это способствует продажам. Хотя и не думаю, что у меня получится достаточно долго оставаться инкогнито. Репортеры так и рыскают в поисках сенсации.

— Ох уж мне эти репортеры. При грамотном использовании польза от них несомненна, но они же могут обеспечить и серьезную головную боль. Как только с вас спадет полог таинственности, то цены на картины серьезно просядут.

— Возможно. Но пока он еще держится.

— Присылайте картины. Я все подготовлю. А уже послезавтра утренние газеты возвестят о прибытии в Москву таинственного некто. Жаль только, что картин не так много как хотелось бы. С последнего вашего вернисажа прошло довольно много времени.

— Увы. Но у меня было не так много свободного времени.

— Да, да, в газетах писали о том, как русский мичман изменил ход гражданской войны в Бразилии.

— Не верьте. Репортеры врут.

— Врут конечно. Но кое-что в их писанине все же правда. Потомственный дворянин Москаленко-Измайлов принимал самое активное участие в этом противостоянии и на его счету несколько потопленных и захваченных кораблей. К чему вам это, при вашем даре?

— Писать картины мне нравится. Но они все же не будоражат кровь настолько, чтобы огонь побежал по жилам. Опять же, без ложной скромности, должен заметить, что энергетика моих полотен происходит именно от личных опыта и переживаний.

— Трудно вам возразить. А еще, это способствует сохранению инкогнито. Ибо мне известен только один художник который лично отправляется на войну, дабы проникнуться ее духом. Я бы сказал, пропитаться, и излить на полотно всю грязь и боль войны.

— Вы о Верещагине?

— Именно. Но у вас все иначе. Если его картины призваны скорее оттолкнуть молодые горячие головы от желания окунуться в гущу сражения, то ваши скорее наоборот еще больше их разгорячат.

— Ну так и отношение к войне у нас с Василием Васильевичем разное. Я без ветра в лицо, опасности и грохота орудийных залпов попросту закисну. Скучно.

— Ох молодость, молодость. Итак, я жду ваши картины.

— Их доставят уже к вечеру. А вот насчет вернисажа, дату придется оговорить дополнительно.

— Отчего так?

— Дело в том, что в столице я не своей волей. Меня вызвали в управление Добровольного флота. Я вроде как и сам по себе, но в то же время на службе, — не стал откровенничать Борис.

— Понимаю. Что же, картины в любом случае присылайте. А по срокам мы определимся дополнительно.

Простившись с владельцем галереи, Борис направился прямиком в канцелярию его величества. Вопросы с отчислением десятины опыта и налогов он решил сразу же по возвращении в Россию. Благо конторы Добровольного флота имелись в каждом княжестве. А тянуть с этим вопросом ему не хотелось категорически. Это же такую прорву опыта и денег нужно отдать единовременно, что жаба тоскливо выла в уголке. И чем дольше откладывать этот вопрос, тем больнее потом будет расставаться с кровно заработанным.

Вообще-то он полагал, что на территорию Кремля будет попасть довольно сложно. Все же резиденция царя! Не шутка! На деле же, все оказалось очень просто. У ворот Спасской башни имелся контрольно пропускной пункт. Борис сообщил, что вызван в канцелярию его величества. Гвардейский унтер выслушал его, после чего сверился со списками. Удовлетворенно кивнул и отдал команду матросу, сидевшему за столом в сторонке, выписать соответствующий пропуск.

Впрочем, быть может все и не так просто, как кажется на первый взгляд. Во всяком случае, Суть унтера Измайлов не рассмотрел. А значит он как минимум Характерник третьей ступени, и уровнем повыше будет. Но при таких показателях и всего лишь унтер? Впрочем, это гвардия. Тут все ни как у людей.

К примеру выписывавший ему пропуск матрос являлся чьим-то вассалом, имел пятую ступень и одно возрождение в запасе. Целый ряд умений, во главе которых были именно боевые. Причем, на вид ему не больше двадцати пяти. Даже с учетом использования «Аптечек» его реальный возраст не мог превышать сорока лет. А на развитие целого ряда его умений до третьей ступени, нужна чертова уйма опыта. И самостоятельно ему к этому времени его никак не заработать.

Отсюда вывод. Либо этот парень боец каких мало и успел побывать во многих переделках, слив море крови. Либо в него вливали опыт щедрой рукой из казны. И вот такого всего красивого усадили на КПП выписывать пропуски. К слову в княжеских и боярских дружинах имеющие пятую ступень неизменно носили унтерские звания. Так что, делайте выводы, господа.

Планировка кремля мало чем отличалась от известной ему. Обширная парковая зона, которую прорезала мощеная брусчаткой дорога. Следуя указаниям он направился по одной из аллей. К слову, людей здесь гуляло изрядно. Господа с штатских костюмах и военных мундирах, дамы в разнообразных нарядах. Приметил он и мороженицу. Ничего удивительного, придворные ведь здесь не только служили, но и просто жили.

Справа, среди деревьев, на месте известного ему концертного зала, просматривается Кремлевский театр. Размеры конечно поскромнее, но смотрится он куда внушительней. А главное им хочется любоваться. Красивое здание, просто картинка. За ним, возвышаются величественные стены храмов.

Дорога отвернула влево, и пошла меж трехэтажными домами плотной постройки, образовавшими эдакую улицу. Ну прямо как в Петербурге его мира, где фасады притерты друг к дружке. Причина все та же, дефицит свободного пространства внутри стен. Как уже говорилось, придворные тут не только служили, но и жили. Ну и присутственные места, как же без этого.

Борис пошел по тротуару, всматриваясь в вывески. Здесь нет обычных присутственных мест. Они располагаются в городе. Но тем не менее справа от входа неизменно имеется табличка указывающая на род деятельности находящихся в нем чиновников.

На этой улице куда многолюдней, чем в парке. Правда, праздно шатающихся куда меньше, а вот чиновников самого различного звания в избытке. Те что повыше чинами выхаживают с важностью и явным осознанием своего положения. Молодые, у кого еще все впереди двигаются куда шустрее, едва не переходя на бег, подмышкой неизменная папка набитая бумагами. Бюрократия. Без нее никуда.

Канцелярия его величества оказалось типичным трехэтажным, ничем не выделяющимся из общего ряда. Хотя, как по мнению Бориса, являлось куда более значимым, ввиду своей приближенности к Александру Третьему. Но что значит внешняя мишура. Главное вед суть. Вот похоже и глава этого ведомства считал так же.

Измайлов потянул на себя подпружиненную дверь и вошел во внутрь. Довольно просторный холл. Вправо и влево уходят коридоры, сомнительно чтобы там было так уж много кабинетов. Как уже говорилось, здание размерами не впечатляет. Прямо широкая лестница, от межэтажной площадки которой поднимаются два пролета по сторонам, каждый уже вдвое уже. Как по мнению Бориса, то нерациональное использование внутреннего объема здания. Но да, смотрится конечно солидно.

— Чем могу быть полезен? — поинтересовался служитель, находившийся при входе.

Лет пятьдесят. Одет представительно, в эдакий форменный сюртук. Так и тянет назвать его швейцаром. Но тут не гостиница и не ресторан. Да и Суть его впечатляет. В смысле Борис ее не видит. Зато никаких сомнений, этот наверняка наблюдает всю подноготную вошедшего.