— Держись братцы. Резкий поворот влево! — прокричал Измайлов.

И тут вывернул штурвал, буквально укладывая катер на левый борт и за малым не черпая воду. Казалось еще немного, и «Садко» опрокинется. Но вместо этого он вновь встал на киль и рванулся вперед, в очередной раз плавный и мощным рывком выходя из воды и становясь на крыло.

— О как оно! — восхищенно, как ребенок выдал Яков, вцепившийся в поручень.

— Й-ех-х-ха-а!!! — по мальчишески возбужденно прокричал Сысоев.

Еще и эдак залихватски взъерошил волосы, стряхивая воду, словно и не было за его плечами семидесяти лет. Хотя-а-а. А сам-то Борис. Ему, по факту, немногим меньше, а в душе такой подъем и восторг, куда там подростку!

Довернув катер, Измайлов активировал мортирки пуская снаряды дымзавесы, и когда между ними и крейсером возникла белесая стена, рванул «Садко» влево, уходя в сторону и в то же время на пересечку своей цели. С других крейсеров пытались вести по нему огонь, но слишком уж велика дистанция. Если и попадут, то случайно. И тут уж надежда только на артефакты.

Обогнув стену дыма, «Садко» вновь появился перед взором противника, но уже значительно ближе. В дело вступили два гатлинга, которые выдавали куда более плотный огонь. Едва они затарахтели, как послышался глухой и вместе с тем звонкий перестук свинца о металл корпуса и щита. Но справиться со стальной преградой пули не могли, как и остановить атаку.

Дистанция один кабельтов. Борис потянул спуск. Гулкий хлопок и торпеда в облаке порохового дыма, с громким шелестом рыбкой скользнула из направляющей трубы в воду. Облегчившийся нос «Садко» задрался настолько, что крыло на секунду выскочило из воды, вспарывая воздух. После чего катер слегка клюнул носом, но все же выровнялся, встал на крыло и подчиняясь уверенной руке, пошел в левом развороте, вздымая каскад брызг.

Одновременно с этим Борис дернул рычаг, активируя дымовую шашку на корме. Так что, вскоре за ними потянулись черные жирные клубы, полностью укрывшие их от стрелков и комендоров на борту броненосного крейсера.

А вскоре за спиной грохнул могучий взрыв. Не прошла все же мимо торпеда. Остается только понять, насколько серьезно досталось крейсеру. Это же не продуманная закладка заряда на переборке, чтобы разом затопить два отсека.

Когда они наконец вырвались из клубов дыма, и получили обзор картина кардинально изменилась. Во-первых, исчез флагман де Падилья. И это могло означать только одно. Сработала заложенная мина. Во-вторых, атакованный ими крейсер вывалился из строя и на его борту явно боролись за живучесть корабля. В-третьих, головной броненосец уже был объят пламенем и его продолжали методично обстреливать, с довольно неплохой результативностью.

А еще, в дело вступили легкие силы имперцев. Три крейсера первого ранга и семь второго, навалились на пять легких крейсеров республиканцев. Учитывая то, что все корабли являлись современными. Скорость сопоставима, и новая тактика тут не работала. Поэтому преимущество противника подавляющее.

В этой связи командир отряда крейсеров принял единственно верное решение, начав отступать в направлении броненосного отряда. Даже если де Кастро не сможет использовать для поддержки главный калибр у него все еще остаются не задействованные орудия среднего калибра противоположного борта.

Имперцы пытались оттеснить противника в сторону, чтобы лишить его поддержки основных сил и добить. Возможно адмирал де Граса, стремился таким образом вынудить де Кастро броситься на помощь своим крейсерам, прекратив избиение броненосного отряда де Падилья. Не лишено смысла.

Если республиканцы лишатся своего крейсерского отряда, это будет поистине пиррова победа. К тому же им ведь еще предстоял обратный путь в полтораста морских миль. А там возможна и ночная атака миноносцев. Без прикрытия легких сил, бронированным монстрам придется несладко.

Вступили в дело и миноносцы. Четыре минных крейсера, восемь миноносцев и шесть миноносок, против двух минных крейсеров, одного миноносца и восьми миноносок. Тот еще расклад. И уж тут-то противник имел существенное преимущество в скорости. Не все корабли, но большинство могли разогнаться и до двадцати шести узлов.

«Страшный» отделился от основного отряда, потянувшись в направлении «Садко». Фролов явно не собирался оставлять в одиночестве своего командира. И как-то наплевать на гневный семафор каперанга де Фонсека.

— Яков, Олег, заряжайте торпеду, а потом мортирки, — приказал Борис, всматриваясь в изменившуюся обстановку.

— Слушаюсь, — чуть не в один голос произнесли подчиненные, принимаясь за работу.

Тем временем от общей массы противника отделились эсминец и миноносец, двинувшиеся в направлении «Страшного». Еще немного и между ними вспыхнула перестрелка. Пока с результативностью так себе. Но противник мог выставить в бортовом залпе две семидесятипятимиллиметровые, три сорокасемимиллиметровые и одну тридцатисемимиллиметровую револьверную пушки. Что куда существенней одной пушки, которую мог задействовать Фролов.

К тому же, все подготовленные наводчики ушли на «Разбойнике». Здесь должен был управляться Борис. И, да, захват миноносца конечно предполагался, но на успех особо никто не рассчитывал. Только покрутившись на Белене, и разобравшись в обстановке на месте, Борис понял, что шансы куда выше, чем предполагалось изначально.

Вот только, если он желает не пролюбить свой успех, стоит пошевеливаться. Уж больно близко от борта «Страшного» падают снаряды. А вот и попадание. Похоже трехдюймовка, и судя по молочно белому облаку, начинен снаряд черным порохом.

Рука Бориса легла на рукоять открытия клапана главного паропровода. Ничего не получится. Катер уже идет полным ходом. Как бы ему этого ни хотелось, но двигаться еще быстрее он не мог.

За спиной вновь раздался гулкий взрыв. Борис оглянулся и увидел как над бортом второго броненосца взметнулся огромный фонтан воды. Корабль начал крениться прямо на глазах. Возможно, к этому времени он уже имел повреждения, а тут еще и такой гостинец. Вот интересно, его потопление пойдет в зачет только бойцам Бориса или все же распределится еще и между кораблями эскадры? А в том, что броненосец пойдет на дно никаких сомнений. Крен растет буквально на глазах.

Следовало бы узнать это раньше. Впрочем, всего предусмотреть невозможно. Все нюансы открываются постепенно, со временем. Вот пришла пора выяснить и этот вопрос. Как там говорилось в одной старой поговорке — опыт, как и половое бессилие, приходит с годами. А какие его годы.

Перевел взгляд на торпедированный ими крейсер. Он не просто вывалился из строя, а лег в дрейф. Команда прилагает все усилия к спасению. Словом, он не боец в любом случае. Остается непонятным только два момента. Успеет ли он добраться до порта. И станет ли драться до последнего, когда его опять возьмут в оборот, или предпочтет драться.

Впрочем, куда больше Измайлова сейчас заботило то, что на «Страшного» навалились сразу двое противников. При этом добившись нескольких попаданий. И как минимум два из трехдюймовок. Хоть бери и запрашивай по семафору о потерях.

На борту эсминца приметили приближающуюся опасность когда дистанция сократилась до десятка кабельтовых. По морским меркам, все одно, что в упор. Да еще и на скорости в сорок узлов. Сориентировались бразильцы быстро. Оставив в покое «Страшного» они сосредоточили огонь всех своих пушек на «Садко». Вот и славно. Это Бориса устраивало куда больше.

Н-да. Вообще-то, прилетало плотно. Сами по себе пушки противоминного калибра отличаются высокой скорострельностью. А тут еще и револьверная пушка, садившая очередями. А вскоре подключился и гатлинг.

Огонь получился настолько плотным, что Измайлову пришлось вертеться как угрю на сковородке. Причем, в прямом смысле этого слова. Ганин и Сысоев вцепились в поручни, прикладывая немалые усилия чтобы не вылететь к нехорошей маме за борт. Ни о чем другом не могло быть и речи.