Сидящая возле трюмо Зоя цокает, заплетая косу. Но Алина замечает, что она хмурится, пока пальцы ловко перебирают пряди, чтобы обвязать кончик синей лентой.
— Демон пытался меня заразить. Помимо того, что хотел зарезать, — замечает она.
— Кому-то ты стоишь поперёк горла, — Женя хмыкает, присаживаясь на край её кровати. — Не то чтобы ты не стояла поперёк горла нам, но в данной ситуации у нас нет резона пытаться тебя погубить. Ведь ты борешься за изменения в Ковене.
Алина едва хмурится.
— Вам бы самим бороться не помешало.
Она скорее ощущает то, как Зоя закатывает глаза, нежели в самом деле видит.
— Мы здесь выросли, Старкова, как ты не поймёшь, — раздражение в её голосе усталое: от того, что нужно разжёвывать прописные истины всяким бестолковым полукровкам. — В этих условиях и правилах. Вздумай мы вмешаться тогда, нам бы попросту не позволили участвовать. Думаешь, мы не пытались?
В конце концов, они были и остаются сиротами. Неприкаянными, пускай и Церковь Ночи их приютила со всей любезностью, чтобы навязывать свою волю.
Алина не так далеко ушла от них самих, но в жизнь Академии она ворвалась сплошным сопротивлением, насмешками над устоями и желанием перекроить всякую несправедливость. Не мудрено, что по её душу призвали ни кого-то там, а Асмодея. Судя по заверениям Жени.
— Вы думаете, его призвал отец Ланцов? — Алина закусывает губу. Хочется вплести пальцы в волосы, расцарапать кожу голову, пока она не начнёт зудеть. Даже после горячего душа она чувствует себя грязной, словно по ней всё ещё бегают крысы. Смотря в тёмные углы, она видит их алые глаза, мелькающие острые зубы и противные, длинные хвосты. Мерзость какая. Наверняка, если получится заснуть, ей приснятся именно они, а не демон вовсе. — Чтобы помешать мне участвовать завтра в «Инквизиции»?
Не то чтобы теперь у неё был шанс против Николая. Вся подготовка псу под хвост, нечестивый же ад.
Зоя поворачивается в кресле, поджимая под себя ноги. Ни дать ни взять свернувшаяся кошка. Пальцы задумчиво постукивают по губам. Чаще всего они накрашены тёмной помадой, и у Алины каждый раз что-то ломается в восприятии, когда она видит её без макияжа.
— Возможно. Но ему в любом случае не удалось тебя вывести из игры, — её яркие, сапфировые глаза скользят по комнате, по их с Женей лицам. Алина чувствует, как в чужой голове созревает какой-то план.
— То есть? — осторожно спрашивает она, с облегчением ощущая, что пронизывавшая её до того дрожь отступает.
Зоя щурит глаза и вдруг улыбается. Наверное, такую улыбку в последние секунды видят её противники. В конце концов, именно так она улыбалась Алине, когда та впервые попала в Академию.
— Не переживай за завтрашнее испытание, — мурлычет вещая и штормовая ведьма. — Мы тебе поможем.
***
Женя оказалась права: отец Ланцов действительно попытался подловить её на датах. И Алина бы непременно посыпалась на большинстве вопросов, прямиком перед всей собравшейся аудиторией из студентов и преподавателей, со всем позором являя то, что она оказалась совершенно не готова: наутро после бессонной ночи её голова раскалывалась на части, а давление на глаза было таким сильным, и казалось, что они вот-вот вытекут из глазниц.
У неё не было бы и шанса, будь её противником даже не Николай. Тот же бросал на неё обеспокоенные взгляды, а перед самым началом поймал за локоть:
— Всё в порядке? Выглядишь хуже утопленницы.
Беспокойство в его ярких глазах было неподдельным.
— Ты сама учтивость, Ланцов. Но меня всего лишь чуть не заразил чумой один из князей Ада, — ответила Алина, хмыкнув. Но Николай не заслуживал её яда, потому она быстро добавила: — Всё в порядке, я не пострадала.
И если он собирался расспросить её, то не успел: Высший Жрец объявил начало испытания, и они заняли свои места за кафедрами по обе стороны от помоста. Алина слышала, как собственное сердце грохотало в груди, и, наверное, вовсе бы пропустила нужный момент, когда Александр Ланцов обратился к ней с вопросом, на который она, конечно, не знала ответ.
Но Зоя сдержала своё странное обещание.
И ответы на первый и каждый последующий зазвучали в голове Алины хором голосов всех трёх сестёр, засевших в библиотеке в окружении десятков книг. Это было похоже на дуэль, где на каждый выпад стали Алина отвечала такой же сталью, с не меньшим рвением и злостью, всеми ответами доказывая, что она своего добьётся. Ей так и хотелось крикнуть, что он может вызывать хоть полчища демонов — она не отступит.
Наверное, её бы истязали до самого вечера, не прерви Высшего Жреца гул аплодисментов после блестящего ответа полукровки на вопрос о гибели одного из Тёмных Святых.
— Браво, Старкова! — слышит Алина чей-то голос, но в общем гомоне ей не различить, кому он принадлежит. Она улыбается, ощущая сладость собственной победы, пускай та напрочь нечестна.
В первом ряду она замечает Дарклинга и отчего-то замирает: то ли от ленивой усмешки на его губах, то ли от того, что он тоже ей аплодирует. И кивает.
Алина сдержанно кивает ему в ответ, ощущая странное смущение, будто кварцевые глаза пронизывают её насквозь; будто Дарклинг способен учуять след магии или видит больше, чем другие.
Но она лишь шире расправляет плечи.
В конце концов, кто тут играет честно?
***
— Я слышал, на вас напал демон.
Алина поворачивает голову, сунув книгу в сумку только наполовину. Занятие только закончилось, и большинство студентов уже разбрелось кто куда: после демонологии все нуждались в продыхе, глотке свежего воздуха или же чего-то покрепче. Демонов они ещё не вызывали — хватало одного Дарклинга взамен всего разнообразия Малого Ключа Соломона, истязающего их умы с той дотошностью, что под конец казалось, будто мозг был высосан через трубочку. Совсем как молочный коктейль. Алина вдруг понимает, что хочет вырваться из стен Академии и просидеть в одиночестве пару часов в компании вредной еды, какой-нибудь жвачки для мозгов по телевизору и полного отсутствия мыслей. До второго испытания у неё есть время, пускай она знать не знает, что там делать: варить до того зелья по наитию ей не приходилось. Алина решает обратиться к кому-нибудь за помощью, но отвергает эту мысль. Потом. Всё потом.
Она смотрит на Дарклинга.
Тот обнаруживается подле преподавательского стола, присев на самый край. За его спиной на доске начерчен круг призыва, окаймляющий его целиком, словно потустороннее сияние, пока тени расползаются подле его ног. Алина не знает, что это за вид магии, но каждый раз прикипает взглядом и на мгновение задерживает дыхание.
Тени словно живые.
Она что-то согласно бормочет, впихивая книгу с большим рвением. Та упорно не хочет помещаться.
— Да, кто-то очень хочет вычеркнуть меня из списка кандидатов, — замечает Алина легкомысленно, пускай воспоминания о не самой спокойной ночи всё ещё свежи.
Дарклинг постукивает пальцами по столу. Наверное, задумчиво.
— Зоя мне сказала, что там были крысы.
Вот же!
Алина мысленно чертыхается и перестаёт воевать с сумкой. В конце концов, он явно хочет с ней поговорить, даже если её саму до сих пор царапает ранее высказанное им пренебрежение.
— Да, были.
Взгляд Дарклинга ненавязчиво пригвождает её к полу. Алина давит в себе желание поёжиться.
— Асмодей, — произносит он действительно задумчиво, словно прикидывая что-то в уме, пока Алину вдруг прошибает дрожью: а не мог ли он сам призвать проклятого демона? Ведь магия призыва — его специализация. Тем более, призыв одного из князей Ада требует большой концентрации силы.
Догадка глупая, ведь с чего бы он тогда спас её ранее от Батибат?
Но мысль, словно колючая лоза, цепляется внутри, впиваясь шипами.
— Советую быть поосторожнее, — Дарклинг сжимает ладонями край стола. — Таких демонов призвать может не каждый.
От его слов веет чем-то дурным. Предчувствием. Предзнаменованием.
— Таких? — уточняет Алина. Книга наконец влезает в сумку. Она поспешно вешает её на плечо, пока в горле плещется подступающая тошнота. Это ведь ошибка, глупая догадка, лишённая логики. Асмодей бы убил её. Не стал бы пугать, ограничившись одним нападением.
