Инок повернулся к роботам, подключенным к зарядному устройству.

– Надо проверить. Поехали.

Грузовой дрон маневрировал в пространстве базы.

Инок всматривался в серый индустриальный пейзаж. Болела голова. Он сжал руками виски.

– Такое ощущение, что у меня провал в памяти. Что-то было, но я не помню.

Два робота Федора позади человека переглянулись.

– Отсек номер 12. Мы прибыли в точку следования, – раздался электронный голос навигатора.

Двери открылись. Инок вышел и включил биоанализатор.

Сканируя пространство, он следовал за усиливающимся сигналом. Наконец, звук из прерывистого стал сплошным.

– Где-то тут… Я слышал, что раньше на планете водились мыши и тараканы, – говорил он роботам, следующим за ним. – И эти гады способны выжить даже в ядерную зиму. Может…

Кругом в полумраке виднелись только ящики, баки. Инок пнул один из них и выругался.

– Наверное, какая-то ошибка. Здесь нет ничего.

Он шарил глазами по бетонному полу. И тут взгляд зацепился за трещину.

– Странно. Эй, железяки, подсобите.

Он вместе с роботами приподнял увесистую балку и откинул ее. Щель в полу расширялась. Инок посвятил себе фонариком. И вдруг прямо в растрескавшемся бетоне он увидел зеленый росток. Это была маленькая веточка сосны. Нежные иголочки выглядывали из разлома. Было видно, что деревце буквально пробило себе путь сквозь толщу бетона.

– Ух ты…– он с нескрываемым восхищением рассматривал росток, аккуратно потрогал мягкие, совсем еще молоденькие иголочки. – Какая нежность и какая силища. Как такое возможно? Здесь же метр бетона.

Он осмотрелся вокруг. Прямо над ним нависал балкон. И тут его голову пробила вспышка. Он на мгновение увидел себя и еще кого-то на этом балконе. Девушка? Инок схватил виски руками и зажмурился. Боль прошла, как и видение. Он снова посмотрел вверх. Еще выше балкона. Под самую крышу. Там, на самой верхотуре, что-то поблескивало. Словно тонкий луч света пробивался из отверстия.

– Железяки, дайте-ка бинокль.

Инок схватил прибор и задрал голову. Он разглядел через оптику что-то похожее на люк. И в центре рисунок. Инок смахнул застилающий глаза пот. Знак. Это была веточка сосны. Да, само собой. Это же логотип LuCorp. Но в центре рисунка была вроде бы дыра, и оттуда пробивался свет.

– Железяка, а как туда попасть? На крышу?

– Человеку это невозможно. Только специальные роботы-стенолазы, – отчитался Федор.

– Запомни, железяка, для человека нет ничего невозможного.

Инок опустил бинокль и посмотрел на росток. Он был точно под люком, хотя расстояние между ними было огромное.

– Интересно. Разберемся. Так, железяки. Заблокируйте видеокамеру, которая обнаружила биологическую субстанцию. Надо ее срочно отформатировать. Поехали в пункт управления.

Инок поспешил в дрон.

Пока они летели, он молчал.

Но потом неожиданно спросил роботов:

– А на дроне туда можно подлететь?

– Вы не преодолеете системы балок. Разобьетесь.

Инок задумался.

– Как все запущено…– он вспомнил деревце. – Сосна… Сосновая ветка…

Лета легла в капсулу швартовки к ИИ. Крышка стала закрываться, и она увидела прозрачный логотип корпорации.

– Сосновая веточка, – прошептала она, и в ее глазах промелькнуло замешательство.

Она отдалась своей излюбленной фантазии, в которой поднималась к самым верхушкам многоярусных деревьев биомодельного сада. В густых кронах гнездились птицы – на радость Леты ИИ скрупулезно и подробно имитировал все процессы их жизнедеятельности.

Поднимаясь все выше и выше, она достигла верхушки самого большого дерева сада. Это была корабельная сосна. Лета поравнялась с верхней веточкой. Что в ней так притягивало?

На иголочки упала капля, распавшись на брызги.

Лета задрала голову. Она всматривалась в яркий свет. Кажется, она увидела, как открывается какой-то люк. Кто там был?

Лука закрыл крышку установки, за которой в иллюминаторе виднелось лицо Ильи. Он услышал его голос из рации, сжатой в руке:

– Все будет хорошо. Не робей, братишка. Это только квантовое сканирование. Знаешь, мне иногда кажется, что нет надобности добиваться запутанности внутри своего тела. Будто эта запутанность уже есть. Мы с тобой как две запутанные частицы. Вопрос только в том, кто это сделал, кто этот бог, который нас запутал?

Лука ходил по лаборатории и слушал странный монолог брата.

– Чудак, – пробубнил он себе под нос и нажал на кнопку.

Лета до боли в глазах всматривалась в свет за распахивающимся люком. И тут край крышки ухватила одна рука. Она явно была женская. А потом другая – явно мужская. Эти две руки напряженно соприкоснулись, как будто сообща рвались наружу.

– Тилилаве, давай, ну же! – услышала она мужской голос.

И тут видение пропало.

Перед ней снова была крышка капсулы с логотипом сосновой ветки.

Мне как-то сказали, что время идет по кругу.

Все, что мы делаем сейчас или в будущем,

повторяется снова и снова, и снова, и снова.

(Из сериала «Настоящий детектив»)

Он видел все, что люди творили, столкнувшись с Явлением.

Он видел, но его там не было.

Он словно смотрел фильм.

Но они чувствовали его присутствие.

Так он оказался рядом с Ниаком и Левой.

Почему есть выражение: читать человека как книгу? Потому что человек сам пишет свою судьбу? Или потому что она уже написана за него, а он просто следует предначертанному?

Свобода воли или предопределенность – какая, в сущности, разница. Главное, есть нулевой отсчет, первый шаг – и он задает движение, толчок. И потом все как по накатанной. Но почему? Воля, судьба… Сценарий, алгоритм. Словно такое уже было. Где-то там, в другом мире, в другой реальности. А теперь сценарий или алгоритм запущен здесь. На новом витке. Вопрос не в том, есть ли выбор направления или есть только один путь. А в том, что движение не остановить. Человеку это не остановить.

Что тогда остается человеку? Отчаяние, обреченность, страх и злоба. И поиск виновного.

Ниак кричал, кричал, кричал во сне. Пока его не разбудил отец, тряся что есть мочи за плечи. Только тогда он проснулся и заплакал. Ему было очень страшно. Мальчик крепко обхватил отца в надежде спрятаться в его сильных объятьях.

– Все хорошо, малыш. Это просто сон. Не надо плакать.

– Они все умерли, папа! – Ниак все еще видел обрывки видения.

– Кто умер?

– Люди в небе на корабле. Они упали и разбились.

– На небе нет людей, малыш. Там только ангелы. А они не могут упасть и умереть.

– Правда? Но я же видел.

– Это сон, сынок. Когда ты успокоишься и перестанешь плакать, я тебе расскажу, как все в мире устроено. Не верь снам.

– Хорошо, – в глазах Ниака затеплилась надежда.

– Тогда по рукам? – отец поднял свою ладонь.

Мальчик улыбнулся. Ему нравилась такая игра. Она всегда помогала ему освободиться от тягостных сновидений.

Ниак ударил своей маленькой ручкой о большую ладонь отца.

Мада-Нэм знал подход к сыновьям. Хотя мальчики были очень разными. Младший Лева – простодушный и веселый, а старший Ниак – чувствительный и серьезный.

Когда днем мальчики играли на берегу моря, Лева спросил:

– А как выглядел этот корабль в твоем сне? Три мачты или пять?

– Не мачты… Крылья. Сверкающие, – Ниак нарисовал на песке два длинных прямоугольника, присоединенных к цилиндрическому корпусу.

– Тогда не корабль, а птица, – заметил Лева.

– Птица живая, а это корабль, летающий высоко-высоко в небе, где всегда темно.

– И много там людей?

– Очень. Несметно.

– Как же они там все поместились?

– Не знаю… Они как бы и люди, и не люди… У них нет тела.