В те годы Семён Семёнович ещё не успел нагулять себе опыта. Можно сказать, только-только вырос из желторотика. Ещё неокрепшего, но с амбициями и перспективным будущим. Дело беременной самоубийцы быстро закрыли и забыли.

А зря…

Сегодня офис опустел раньше обычного. Руководство устроило всем короткий день, в честь дезинфекции. Я с сожалением начала собираться домой. Похоже, сегодня моему любопытству придётся остаться голодным.

Писк факса раздался в тот момент, когда я уже вышла в коридор. Секундное замешательство и вот я уже сижу в кресле с белым бумажным рулончиком в руках. Первые сканы я уже знала до мелочей, поэтому сразу перешла к тем, что были в конце. Тёмное пятно, мешающее рассмотреть подробности оставалось на том же месте. Вот только я не смогла отвести от него взгляда.

– Ты? – просипела я. С факс-скана на меня смотрело знакомое лицо девушки. Она словно вглядывалась в объектив фотоаппарата или камеры в момент снимка.

По моей спине пробежали мурашки. Кишки в животе забурлили. Я с трудом перевела взгляд на следующее изображение. На нём девушка стояла за спинкой кресла и держала над моей головой обычный магазинный пакет.

Следующий снимок…

Её руки опустились к моей шее, натягивая пластик на лицо жертвы. От резких, быстрых движений мои руки на картинке выглядели смазано.

Следующий снимок…

Теперь «моя убийца» стоит рядом с креслом с канцелярским ножом в руке. Я же беспомощно лежу на своём столе лицом вниз.

Дальше смотреть не хотелось. Сжав листок факса в кулак, я поняла, что рычу. Рычу от страха и беспомощной злости. Рычу, давясь подступившими слезами. Рычу загнанным в угол зверем.

Резко до щелчка я выдвинула ящик стола. Мне нужен был нож. Обычный канцелярский нож. Но его там не оказалось. Порывшись ещё немного, я в панике огляделась по сторонам. На стене рядом со стеллажом проступило пятно, точно, как в факсе. Только оно было вовсе не чёрным, как на снимке, а бурым. Из него, словно из кровавой лужи вынырнула голова.

Я дёрнулась в кресле, чтобы убежать, но не смогла встать. Перед глазами всё стало расплываться, точно моё зрение резко ухудшилось до минус десяти. Стало трудно дышать. Между ног на сиденье забился тёплый, даже горячий, родничок. От него по ногам побежали струйки, устроив на полу небольшую лужицу.

Чтобы я уступила какому-то призраку? Нет! Я всегда всё решала и делала сама! И жизнь свою строила так как сама хотела! Сама! Сама! Сама! Сама…

Я попыталась крикнуть: «Сама, я сама». Но получился лишь жалкий хрип.

И тут я щекой ощущала прохладу письменного стола и тепло собственной крови, растёкшейся по нему. На металлическом лезвии играли блики. Канцелярский нож лежал на коврике для мыши. Мои онемевшие пальцы едва касались его…

Семён Семёнович

Семён Семёнович сидел за столом на кухне, вертя в руках кружку остывшего чая. Безрадостные мысли терзали его разум, заставляя вспоминать старое дело. А почему? Да потому, что сегодня выяснилось, что оно, закрытое как самоубийство, в реальности оказалось хорошо продуманным убийством.

Прошло пятнадцать лет и в памяти Семён Семёновича мало что осталось. Поэтому он забрал из архива дело и внимательно ознакомился с материалом, который сам же когда-то собирал.

Жертвой оказалась довольно симпатичная молодая женщина двадцати семи лет. А вовсе не юная девушка, как помнилось Семён Семёновичу. Она кокетливо улыбалась ему с прижизненных фотографий. Остриженные чуть ниже ушей светлые волосы открывали взору длинную изящную шею. В отличие от Оленьки, ей такая причёска была к лицу.

«Красивая. За что же тебя убили-то?»

Осматривая место преступления, Семён Семёнович не заметил ничего подозрительного. Жертва сидела в кресле, положив голову на стол. Левая рука болталась плетью. На полу под ней валялся канцелярский нож. Другая рука покоилась рядом с лицом умершей. От запястья до локтя шёл глубокий разрез. Кровь залила бумаги на столе и даже впиталась в волосы покойницы.

Телефон жертвы полностью разрядился. В деле остались сведения о последнем сообщении. Именно его Семён Семёнович расценил как символическую предсмертную записку:

«Живи теперь с этим, как сможешь. А когда седина ударит в голову, я вернусь и поквитаюсь с тобой. Жди. Я обязательно приду за тобой».

Сообщение адресовалось заместителю директора, с которым у покойной имелся служебный роман. Как позже выяснилось, незадолго до трагедии любовники бурно ссорились. Причиной послужила пресловутая беременность. Несмотря на уговоры и даже угрозы, женщина собиралась родить ребёнка. Но её решение пошатнулось, когда ей предложили должность заместителя начальника отдела кадров. Безусловно уходить в декретный отпуск с такого места куда лучше, чем будучи обычным референтом. И перспективы просматривались многообещающие. Одно только «но». Желающих занять «вкусную» вакансию в компании хватало. Как только о скором назначении стало известно, в коллективе поползли неприятные слухи и началась тихая травля.

Беременные женщины, в силу своей природы, не в меру впечатлительны и эмоционально нестабильны. Поэтому самоубийству на фоне последних событий никто не удивился.

Сейчас Семён Семёнович припоминал некую напряжённость среди сотрудников компании. Особенно сильно нервничала прекрасная половина. Видимо, женщины опасались, что их «шутки» неверно поймут. Поэтому они все как одна миловидно врали в глаза, неохотно соглашаясь раскрывать некоторые детали травли покойницы.

Версия убийства Семён Семёновичем практически не рассматривалась. А стоило копать именно в этом направлении. Однако после драки кулаками не машут. Сейчас у него в руках новое дело. Илона Бахтеярова десять лет проработала начальником отдела кадров в той самой компании, где погибла беременная референтка. И судя по факсовым распечаткам, кадровица приложила руку к этой смерти. Вот только убийство не принесло сопернице счастье. Компания развалилась и подверглась реорганизации. Странно, что Илоне Борисовне в обновлённую фирме места не нашлось. Последние пять лет женщина сменила восемь мест работы, что говорило либо о некомпетентности, либо о неуживчивом характере. Могло быть что-то ещё или всё вместе.

В любом случае сейчас необходимо выяснить, кто знал о преступлении Бахтеяровой и присылал ей снимки.

«Расчётливая», – Семён Семёнович разглядывал снимки, на которых Илона Борисовна сначала накинула беременной на голову пакет. Немного подержала, чтобы та потеряла сознание. Затем проверила пульс. Это отчётливо видно на снимках. После чего сделала надрез на руке жертвы, предварительно надев на себя дождевик задом наперёд. Снова проверила пульс на шее беременной. Осторожно сняв с себя дождевик, запихнула его в тот самый пакет, которым минуту назад душила несчастную референтку. Последний штрих – смс. И…

– Что это? – вопрос так и сорвался с губ Семён Семёновича. На последних кадрах Илона Борисовна направлялась к месту откуда велась съёмка и, кажется, женщина забрала камеру. Та стояла на точно таком или том же факсе. По нескольким последним кадрам сложно сказать наверняка.

Мысль о шантаже так и свербела в голове Семён Семёновича. Бахтеярова знала, что её преступление снималось. Странно, что на момент смерти у неё за душой ничего не осталось. Никаких накоплений. Она даже машину продала и квартиру обменяла на меньшую, более дешёвую. А денег как не было, так и нет.

После реорганизации компании неприятности сыпались градом на Илону Борисовну. Видимо, шантажист так же, как и Бахтеярова, оказался за бортом и не мог или не хотел искать работу. Предпочёл жить за её счёт.

«Отлично, вот и ниточка, ведущая к убийце», – Семён Семёнович решил с утра отправить Вадима за списками работников её бывшей компании, которые после сокращения или увольнения жили не по средствам. В первую очередь, интересовали те, кто мог незаметно получить запись преступления: служба безопасности и айтишники…