– Логин и пароль я написал на стикере. Погоди. Сейчас компьютер перезагрузится. Потом как зайдёшь, сразу увидишь окно смены пароля. Поменяешь, сохрани куда-нибудь. Так, на всякий случай, – Аркаша протянул мне жёлтый квадратный листок. – Телефончик мой там тоже есть. Только не звони раньше десяти утра и после пяти вечера. Ок?

Айтишник помахал рукой и так шустро удрал, что я ощутила себя рефлексирующей улиткой. Бр-р… аж самой неприятно. В этот момент раздался знакомый звук факс-модема, оповещающего что идёт приём-печать документа.

Я оглянулась на многокнопочный телефон времён миллениума. В нижней прорези показался белый бумажный язык, который медленно выползая, скручивался рулончиком. Писк факсимильного аппарата подсказывал мне, что передача документа завершена.

На самом деле, в офисе должна была быть та самая «опоздунья», Татьяна. Она обещала ввести меня в курс всего и передать дела. Однако пока её не наблюдалось. Я подошла к факсу и привычным движением оторвала свернувшийся рулон. Расправив его, я с недоумением уставилась на фрагменты нескольких фотографий, расположенных одна под другой. Разобрать, что на них изображено не представлялось возможным. Одна часть явно засвечена, а другая – точно залита чернилами. Ничего не видно.

– Простите, задержалась немного, – с ходу подскочила ко мне невысокая молодая женщина, которой на вид не было и тридцати. Выпирающий в складках арбузный животик не оставлял сомнений в декретном появлении вакансии.

У меня-то самой детей не было. Хватало возни с племянниками, чтобы отвести душу. Да и возраст уже не тот. И кто сказал, что без детей жизнь пресная? Дураки! Она прекрасная! В отличие от своей сестры, я успела полмира посмотреть. И фигуру сохранила. Нет! Я определённо не жалею, что не впряглась лошадью в семейную арбу.

Татьяна щебетала что-то, не затыкаясь. Девушка выдавала пулемётной очередью адскую смесь сплетен с ознакомительным профайлом сотрудников компании. Из её трескотни я отметила для себя информацию лишь о нескольких проблемных личностях. Всё остальное ерунда.

К концу дня я окончательно убедилась, что жлобское руководство свалило на дурочку-Танечку столько бумажной работы, сколько та только могла вывезти. Но со мной им так не повезло. За совмещение должностей им придётся доплачивать. Я-то могу отличить, где заканчивается грань делопроизводителя и начинается вотчина эйчара. И уж тем более не спутаю обязанности экономиста и бухгалтера с управленческими функциями.

На самом деле, подобным неофициальным совмещением грешат многие мелкие фирмочки. Объём работы не настолько высок, чтобы выделять отдельные ставки для кадровика, экономиста, финансового аналитика, секретаря и бухгалтера. Как правило, хватает двух человек, которые делят весь объём работы между собой за премиальную надбавку к окладу.

В очередной раз удивляюсь судьбе, забросившей меня сюда. Если бы пять лет назад мне сказали, что окажусь в подобной дыре, я рассмеялась бы в лицо. А теперь что? Плакать?

Нет, всё-таки, что пошло не так? За что мне это?!

Семён Семёнович

– Доведение до самоубийства. Вот только обвинения предъявить некому, – Вадим закинул в рот пару орешков. Бросив курить, он приобрёл раздражающую привычку постоянно жевать. В ход шло всё: семечки, арахис, курага, леденцы, солёные сухарики и многое другое.

– С чего такие выводы? – поинтересовался Семён Семёнович, в душе надеясь, что жевать вовремя ответа тому будет неудобно. Да и не вежливо разговаривать с набитым ртом.

– Смотрите сами, – Вадим поднёс ко рту очередной орешек, закинул, но жевать не стал, лишь посасывал его как леденец. – Нижний ящик забит факсами. На них покадровая распечатка с камеры-наблюдения какого-то офиса.

– Не этого? – Семён Семёнович уже сам заметил, что помещение на фото – незнакомый кабинет. И в нём происходило убийство или его инсценировка. Предстояло выяснить, было ли в действительности совершено преступление или это чей-то розыгрыш.

– Думаешь, жертву шантажировали? – Семён Семёнович не торопился хвататься за вывод, который так и напрашивался.

– Я тут поспрашивал. Никто не знает ни о каком убийстве. Правда, народ жмётся, а чего жмётся – хрен поймёшь. Коллектив-то женский в основном. Что у них там на уме?

В углу, возле стеллажа, заставленного папками, стояла корзина с мусором. Вадим не спеша прошёлся до неё и заглянул внутрь. Он с досадой цыкнул сквозь зубы. Видимо, здешние уборщицы вынесли мусор перед уходом, а нового ещё не набралось. Или же оперу курить жуть как хотелось, и вид мусорки напоминал чем-то о вредной привычке. Поэтому цыкал.

На стене прямо за спиной Вадима виднелся кровавый развод. По началу Семён Семёнович не придал ему значения, посчитав, что эксперты без его указки возьмут образец и в заключении напишут свои выводы. Однако за всё время, пока майор находился в офисе, никто не обратил внимания на столь яркий след.

– Семёныч, на что смотришь? – Вадим вдруг шлёпнул по стене ладонью. Как раз в том месте, где развод становился шире и имел более густой цвет.

– Так. Задумался, – нехотя ответил Семён Семёнович, невольно уставившись на проступившее после удара опера очертание арочной двери. Её словно нарисовали кровью, запах которой так и лез в нос. Однако сколько ни всматривался майор, ничего похожего на дверную ручку на стене не заметил. В голову пришла глупая мысль – постучаться.

Подойдя к Вадиму, что стоял прямо у нарисованной арки, Семён Семёнович внезапно засомневался в своём намерении войти. А потому встал как вкопанный в шаге от стены.

– Тайник ищешь? Или скрытую камеру? – подшутил опер и ещё раз похлопал по стене. Тут же от места удара побежали круги, как по воде.

«Дзинь-дзинь-дзинь! Дзинь! Дзинь-дзинь!», – знакомо прозвучали бубенцы над головой Семён Семёновича. Только очутился он не в баре Фаанга с эклерными диванчиками, а в каком-то пузыре. Влажные стенки вокруг то сжимались, стремясь задавить незваного гостя, то расходились, оставляя зазор, в который легко можно протиснуться бочком.

Семён Семёнович не на шутку испугался. Повертевшись на месте, он не придумал ничего лучше, чем начать протискиваться вперёд. Шаг за шагом…

Арей Фаанг

Арей Фаанг смотрел на бессознательное тело майора. В голове копошились нехорошие мыслишки. Однако уговор есть уговор. В следующий миг над телом Семён Семёновича склонилась крепкая женщина в сатиновом сарафане16, надетом поверх льняной рубахи.

– Вы ж не серчайте, барин. Пол мокрый, – виновато проговорила она. – О́на как вас заши́бло-то.

– Марья, – не то спросил, не то позвал Семён Семёнович.

– Ото кто ж? – откликнулся Арей Фаанг в облике простолюдинки. – Вы бы не лежали так. Сыро ж. Застыните.

– Марья… – приоткрыв глаза, майор пытался оглядеться.

– Аграфена Ляксандровна спраша́ла за вас. Мол повернулись али нет. От зара́дуется, – простолюдинка потянула Семён Семёновича за руки и, подхватив под спину, усадила на полу. Майор в полной прострации таращился по сторонам.

– Грушенька? – прищурившись, он вглядывался в сидящую неподалёку Руфину.

– Дынька, – прыснула та и, тут же сжала руками свои груди, наглядно показывая, о чём идёт речь.

Мгновенно пришедший в себя Семён Семёнович подскочил на месте. Да так резко, будто испугался надругательств с её стороны.

– Какой бойкий, – похвалила Руфина и, протянув к нему руки, стала лишь больше кривляться: – Ну же, иди ко мне, мой дерзкий. Возьми сей дивный плод в свой сахарный роток. Почувствуй языком, как сладко, горячо и вкусно здесь.

– Упаси господи, – выпалил Семён Семёнович и осёкся, опасаясь женской ярости, которая, как водится, хуже атомной войны. Однако рыжая бестия лишь расхохоталась. Казалось, её нисколько не задели его слова.

– Ах ты, трусишка, – Руфина в мгновение ока очутилась возле майора. С игривой улыбкой она рывком приблизилась к его лицу и застыла. Внезапно её облик преобразился в нечто жуткое. Семён Семёнович отпрянул.