Три дамы в светлых брючных костюмах стоят у пыльной обочины. Недалеко в канаве копаются черные поджарые свиньи. Мы едем восемь часов.

Дорога с каждым километром все хуже, хотя, казалось, хуже не куда.

Хиджра встал в двух метрах от нас и замер. На застывшем лице жили только глаза. Он впитывал жадно цвет русых волос, стрижки, маникюр – весь облик роскошных русских женщин. Дамы курили, им было неловко. Они косились на хиджру, а сев в машину, уже под грохот проносящихся мимо вагонов, одна сказала вслух то, что чувствовали все: «Он пожирал нас взглядом! Смотрел на нас как на идеал! Да, он мечтает родиться в нашей шкуре».

Индия незаметно прокрадывается в любую закупоренную душу и легко вскрывает, как консервную банку. Отравляет сладким ядом, очаровывает и тут же бьет по мозгам, разносит вдребезги привычные представления о том, что хорошо, что плохо.

Моя дорогая туристка! Ты думала про себя, что толстая, разведенная (никому не нужная) старая баба. Тебя волнует кредит, сын-двоечник, кризис и целлюлит… Посмотри в глаза ЧЕЛОВЕКУ, развлекающему шоферов на обочине в азиатской стране, и почувствуй, что счастлива и бесконечно красива, что у тебя на самом деле все есть.

Хочешь повысить самооценку, потерянную в российском социуме? Ну конечно, бывший муж постарался: к плинтусу прибил.

Бросай все и приезжай в Индию! Быстро и недорого! Психологи тебе не по карману, ты же не привыкла много на себя тратить…

Приезжай! Я тебе помогу.

Милый, ну меня и занесло, кому я рассказываю?! Тебе же сочувствовать хиджрам в голову не придет. И с реализацией, и с самооценкой у тебя порядок. Да и о чем я, ты же все, как обычно, знал.

А я вот чем больше узнаю, тем меньше знаю и больше чувствую.

До свиданья, Вася, «я ваша навеки».

Пока специи Индии еще кипят в крови и окружающая серость не до конца заволокла радужку, скорей пишу тебе из‐за неодолимой потребности разделить чувства и мысли. Еще я хочу отвлечь тебя от работы, которой нет ни конца, ни края, и от раздумий о сущности бытия.

Мы с Кирой добрались до Удайпура. Перевод названия – «Город восхода солнца». Поселились врозь: мне достался чудесный номер в отеле «Миранда»; с кроватью, стоящей в эркере, с настоящей ванной, каждый вечер полной горячей воды, а независимая Кира выбрала старинный отель «Лал гат» – «красные ступени» на санскрите. Он небольшой, но с крыши открывается великолепный вид. Дворцы цвета слоновой кости отражаются в тихой зазеленевшей воде озера Пичола. В «Лал гате» проживала компания интересных космополитов. «Миранду» мне нашел шестнадцатилетний Раджеш, художник-самоучка.

Торговцы страдали: зажиточных европейских туристов было мало, так как наполовину пересохшие озера считались путешественниками недостаточно живописными. Лишь израильские дембели прибывали, казалось, повзводно.

Невозможно прекрасный и изумительно романтический город Удайпур находится в такой загадочной географической точке штата Раджастан, что иногда там по пять лет не выпадает ни капли дождя. Ни один страстный любовник не ждет свидания так, как ждут земледельцы дождей. А муссоны не доходят. За тысячелетия махараджи придумали: когда народ мрет с голоду, то открываются «закрома родины», и каждый крестьянин, кто копает мотыгой котлован под озеро или работает на строительстве дворца, получает в день миску риса. В Удайпуре красивые озера. В центре некоторых из них на искусственно созданных островах сады и фантастические дворцы. Сейчас там находятся дорогие рестораны и отели, куда можно попасть только на лодке. А огромный дворец махараджи Удайпура, возвышающийся на берегу озера Пичола, превращен в музей.

Мы бродили по лабиринту прохладного дворца, разглядывая каменных мурти с высокими шапками, напоминающими уборы древних магов, сосуды всех форм, мебель Средневековья, повозки махараджей и падишахов, надписи на плитах, резные статуэтки, ожерелья и кольца, копья, старинные квадратные монеты. В залах были барельефы, где божества принимали дары, где цари изображены как боги, распоряжающиеся судьбами простых смертных, где монеты и печати говорили о суете сует, бывшей в мире сотни лет назад. Перед Кали стояли европейцы, почтительно склонив головы. Их поразило грубое изображение богини, обладавшей столь необузданными страстями и призывавшей к любовному неистовству.

Между нашими отелями, возвышаясь над площадью-перекрестком, стоит древний Джагдиш Мандир, посвященный Джаганнату. К храму надо было подниматься по высокой лестнице, по сторонам которой стоят каменные слоны. Под брюхом правого слона много лет живет садху – благородный седобородый старик. Он приветствовал людей, поднимающихся в храм, подняв ладонь. Да, монах принимал дары – я угощала его бананами, – но сам он никогда ничего не просил.

Внешние стены и высокая башня украшены великолепной многоярусной резьбой. Танцующие небесные красавицы апсары, что значит «вышедшие из воды». Они появились, когда боги и демоны пахтали океан. Изображения из жизни Кришны, гарцующие всадники, многочисленные слоны, фигуры Вишну покрывают каждый квадратный метр храма. Статуи на нижних ярусах искалечены мусульманскими завоевателями. У слонов отбиты хоботы, у лошадей и всадников – головы. Обезображенная красота живет, пронеся через тысячелетия свою силу. Древние мастера создали вечное искусство, говорящее о великом!

У подножия лестницы – паломники. Тюрбаны пастухов как райские цветы, а их разукрашенные лошади и верблюды – сказочные животные. В гриву здоровой, красивой кобылы вплетены разноцветные ленты, а между ушами распустился цветком султан. Когда она встряхивала гривой, звенели бубенчики сбруи.

На площади шум, гам, звон и крик. Причудливо раскрашенные автомобили неистово гудели, преодолевая затор. Пешеходы пробирались между ними с ловкостью канатоходцев. Велосипеды пробовали проскочить сбоку грузовиков, которые со свирепым ревом устремлялись вперед. Громыхали мотоциклы, тесня скутеры.

Мы заходили в храм ежедневно, но Киру угнетала то ли грязь во дворе, то ли средневековое изуверство единоверцев. И она взяла на себя чистоту храма. Тоненькая девушка по утрам босиком подметала каменные плиты.

Внутри алтаря находится мурти Джаганнатха из черного камня, и прихожанки каждый день пели мантры во время пуджи – ежедневного поклонения божеству. Напротив храма в небольшом святилище стоит бронзовое изображение коленопреклоненного гаруды, человека-птицы. Вишну использует его в качестве любимого средства передвижения.

Удайпур, сказочный белый город, постепенно открывал нам тайны.

Владелец оружейной лавки был из касты мастеров кольчуг и холодного оружия. Он рассказывал секреты изготовления булатных мечей с узорчатыми лезвиями и показывал нам русский журнал с фотографиями своих изделий: мечей и кинжалов, вывезенных в Москву.

В лавочке хитрого и обаятельного антиквара Гордона я часами пила чай со сластями. На базарной улице рядом в открытых котлах кипел сироп. Котлы не мыли со времен основания лавки. Кондитеры варили карамельные спиральки джалеби и готовили самый вкусный гулаб джамун. Мы ели утонувшие в ароматном карамельном сиропе сладкие шарики. У антиквара были зеленые глаза колдуна, и он рассказывал мне о йоге и о магических ритуалах привлечения денег…