Не Минцзюэ застыл на месте, возвышаясь среди подземного зала подобно колонне. Его мощное, мускулистое тело выглядело вызывающе нагим между двух людей, облаченных в закрытые белые одеяния. Казалось, будто древнее божество явилось в мир из времен столь давних, что люди в ту пору еще не знакомы были со стыдом.
«Божество» развернулось всем торсом и уставилось прямо в глаза Лань Сичэню. Дыхание сбилось, и сяо вместо чистого звука выдала какой-то жалкий всхлип. Лань Сичэнь не мог разобрать точно, что говорил старший брат одними глазами: упрекал, проклинал, напутствовал или благодарил — однако от этого взгляда его охватил могильный холод.
Пользуясь тем, что сяо на несколько мгновений смолкла, Не Минцзюэ сделал несколько молниеносных шагов в сторону А-Яо, в панике попятившегося от него. Лань Сичэнь, позабыв про инструмент, бросился ему наперерез. Звуки продолжавшего играть гуциня не давали Не Минцзюэ наброситься по-настоящему, однако, когда Лань Сичэнь достиг их, А-Яо уже был почти вдавлен в стену.
— Дагэ… Дагэ, тебе надо уйти! — пытаясь воззвать к поврежденному разуму, взмолился Лань Сичэнь. — Так будет лучше для всех!
Не Минцзюэ, не разжимая рук, вновь посмотрел на него. Его глаза, потемневшие и мутные, сперва, казалось, ничего не выражали. Однако спустя мгновение Лань Сичэнь к своему ужасу почти прочитал в них то, что хотел сказать старший брат:
«Отдай его мне. Я уйду сам. Но отпусти его со мной!»
— Нет!.. — побелевшими губами прошептал Лань Сичэнь. — Не отдам!
Он вновь поднял сяо, не отводя взгляда от глаз Не Минцзюэ. Первые ноты прозвучали хрипло и жалобно: Лань Сичэнь задыхался, и пальцы его дрожали. Но затем мелодия выровнялась, наполняясь духовной силой.
Отпусти. Уходи. Отпусти! Уходи!
Лютого мертвеца проще сперва обезвредить мечом, и лишь потом провести упокоительный обряд. Однако на теле дагэ и без того имелось достаточно ран, а Лань Сичэнь к тому же еще и отчаянно не хотел поднимать меч на того, кто был его другом и братом. И потому он играл, вкладывая в обычно нежные, а теперь столь повелительные звуки сяо все свое желание. Желание покоя для одного брата и счастья для другого.
И руки Не Минцзюэ разжались.
А-Яо съехал спиной по стене, и, достигнув пола, кувырком откатился в сторону. В тот же миг из глаз Не Минцзюэ исчезла последняя искра псевдожизни, и он рухнул, словно статуя с пьедестала.
Дышать стало легче, и Лань Сичэнь только сейчас осознал, насколько вязким и густым был воздух до этого мгновения. Тяжелая темная аура угасла, и тело Не Минцзюэ, лежащее совершенно неподвижно, наконец-то стало просто телом, а не вместилищем мстительной злости.
— Все… — выдохнул, не вставая с пола А-Яо. — Неужели действительно все?
Он поднялся, немного неловко, цепляясь скользящими пальцами за стену — и не отпустил ее, ибо его колени ощутимо подгибались. Лань Сичэнь бросился к нему, подхватывая под руку, прижимая себе. В такой близости отчетливо ощущалось, что сердце А-Яо колотится, словно у загнанного кролика.
В подземном зале вдруг воцарилась звенящая тишина: гуцинь стих. Су Миншань, придерживая руками струны, замер, словно прислушиваясь.
— Действительно все, — подтвердил он через некоторое время. — Покойный глава Не теперь… по-настоящему покойный.
— Его надо будет вернуть обратно в склеп главной семьи Не, — все еще не слишком послушными губами произнес А-Яо. — Миншань, могу ли я попросить тебя?..
Глава Су спокойно кивнул. Он достал мешочек цянькунь и аккуратно упаковал туда огромное неподвижное тело.
— Не беспокойтесь, глава ордена Цзинь, — произнес он таким умиротворяющим тоном, что Лань Сичэнь и сам невольно расслабился. — Если у меня вдруг что-либо не получится, я договорюсь с главой Не. Но, скорее всего, его помощь даже не потребуется.
Он поклонился и вышел, оставив Лань Сичэня с А-Яо наедине. Те посмотрели друг на друга.
— Спасибо, — шепнул А-Яо. — Эргэ, я…
— Ш-ш-ш!.. Не надо, — мягко попросил Лань Сичэнь. — Я виноват перед дагэ ничуть не меньше. И перед тобой тоже! Все, что я сделал сейчас, — я сделал слишком поздно.
Они покинули подземелья вместе, и снаружи Лань Сичэнь наконец-то смог вдохнуть полной грудью. Он от души наслаждался теплым солнцем, с безоблачного неба поливающим своими лучами безбрежное море пионов, когда в него внезапно врезалось чье-то тело.
Первым движением Лань Сичэня было задвинуть А-Яо себе за спину — и лишь потом он сообразил, насколько неприлично это смотрелось со стороны. У А-Яо имелась своя репутация, и не следовало обходиться с ним как с трепетной барышней.
Однако оказалось, что думать о них плохо было некому: в Лань Сичэня на полной скорости впечатался Вэй Усянь. Лань Сичэню было нелегко привыкнуть, что в этом теле теперь находится больше не А-Яо и даже не Мо Сюаньюй, но из Вэй Усяня получился настолько плохой актер, что его собственные черты с легкостью затмевали всех предыдущих владельцев.
— Молодой господин Вэй, вы куда-то торопитесь? — вежливо поинтересовался Лань Сичэнь, помогая Вэй Усяню восстановить равновесие.
— А… Да не так чтобы очень… — кривовато улыбнувшись, отозвался тот и несколько нервно оглянулся назад, словно ожидая преследования. — Просто, знаете ли, ваш брат временами бывает так настойчив…
Лань Сичэнь с трудом подавил грозящее вырваться наружу разочарование.
— Уверен, Ванцзи не пытается принудить вас ни к чему… недостойному, — тщательно подбирая слова, осторожно предположил он.
— О, вовсе нет! — хохотнул Вэй Усянь. — Просто беспрестанно зазывает меня в Облачные Глубины… А что я там буду делать? Я столько раз переписывал ваши правила, что до сих пор помню их все, несмотря на свою дырявую память!
— Там новые появились, — невинно оповестил его из-за спины Лань Сичэня А-Яо. — Вы могли бы пополнить коллекцию своих знаний.
Вэй Усянь поперхнулся воздухом, а Лань Сичэнь не знал, восхищаться ему ироничностью А-Яо или возмутиться ехидному намеку.
— Нет уж, благодарю покорно! — сумел наконец выдавить из себя Вэй Усянь. — Мне и трех тысяч хватило!..
— Тогда… — А-Яо наконец выступил из-за спины Лань Сичэня и обезоруживающе улыбнулся. — Возможно, вы позволите мне… вернуть вам кое-что?
— Вернуть? — нахмурился Вэй Усянь и вдруг оживился: — Мою флейту, да? Она у вас?
— Нет, — с искренним сожалением покачал головой А-Яо. — Ваша флейта, к сожалению, у Цзян Ваньиня. Вам придется как-то наладить отношения с братом, если желаете заполучить ее обратно.
— То есть я не получу ее никогда, — поникнув, пробормотал себе под нос Вэй Усянь, а потом добавил чуть громче: — Ну а записи меня не интересуют. Можете оставить их себе, если они так вам нужны.
— Нет, не записи, — А-Яо позволил себе тонкую улыбку. — Я вынужден заранее попросить вас поверить, молодой господин Вэй, что в сложившейся ситуации нет моей вины. Все произошло до того, как я получил хоть какое-то влияние в ордене Цзинь — а после просто не знал, что делать с доставшимся мне… гхм… наследием.
— Выражайтесь яснее, — нахмурился Вэй Усянь. — Ваши цзиньские церемонии только запутывают все еще больше.
А-Яо едва заметно пожал плечами и произнес прямо:
— Вэнь Цюнлинь.
— Вэнь Цюнлинь… Вэнь Нин? — глаза Вэй Усяня сперва удивленно округлились, а потом гневно сузились. — Которого вы убили… дважды?
А-Яо вскинул руки, а Лань Сичэнь, незаметно для самого себя придвинулся поближе к нему, чтобы в случае чего загородить собой.
— Первый раз это была случайность, — мягко произнес А-Яо и тут же поспешно добавил: — Роковая случайность, я согласен! Но все же моей вины в этом нет… Что же касается второго раза — отец сперва не захотел упокоить Призрачного Генерала, а после, когда выяснилось, что командовать он им все равно не сможет, и не сумел.
— То есть вы хотите сказать, что Вэнь Нин… — начал Вэй Усянь, и глаза его загорелись надеждой.
— У нас в подземельях, — признался ему А-Яо. — Нам пришлось сковать его и запереть, потому что управиться со столь мощным лютым мертвецом никто не мог… Но если вы, молодой господин Вэй, подтвердите, что он никому не принесет вреда, я отпущу его с вами.
