— То есть ты его убил, — Цинь Су произнесла это так спокойно, что у Лань Сичэня по спине пробежали мурашки.
Кажется, А-Яо был прав, говоря, что это у них семейное: он сам подходил к убийствам с практической стороны, Мо Сюаньюй в этом вопросе был крайне подвержен эмоциям, а Цинь Су просто поинтересовалась. Пожалуй, если Цзинь Лин однажды приедет в Облачные Глубины, надо будет приглядывать за ним повнимательнее.
— Да, — поколебавшись мгновение, все же достаточно твердо ответил А-Яо. — Я его убил.
— Он убил! — насмешливо фыркнула госпожа Сы-Сы. — Ты не забыл, что сидел за занавеской, сложа руки, и просто наблюдал?
— Я все организовал, — немного обиженно отозвался А-Яо. — Ты думаешь, так легко было проработать план?
— Дурацкий у тебя был план! — решительно отрезала госпожа Сы-Сы. — А концовка и вовсе бессовестная!
— Он заслужил, — А-Яо упрямо стоял на своем, но госпожа Сы-Сы оборвала его на полуслове:
— Разве я что-то сказала о твоем папаше? — бросила она презрительно. — Собаке — собачья смерть! Надеюсь, душа Мэн Ши изрядно повеселилась, глядя на кончину этого кобеля. Но, А-Яо, посмотри мне в глаза и ответь: сестричек-то за что?
Ответа не последовало, и пауза затянулась надолго. Лань Сичэнь стоял, боясь шелохнуться в этой тишине, а Су Миншань, замерший рядом, казалось, и вовсе перестал дышать.
— Молчишь, — констатировала очевидное госпожа Сы-Сы. — Нечего сказать, да?
— Они бы все равно умерли, — вдруг глухо отозвался А-Яо. — Через год, через два, через три максимум.
— О да, — усмехнулась госпожа Сы-Сы, но от интонаций в ее голосе стало жутко. — Разумеется. Отжившие свое проститутки, вынужденные ютиться под одной прохудившейся крышей. Старые, изуродованные, беззащитные перед пьяницами, неспособные отбиться от насильников, вечно боящиеся, что не получат даже жалкой монетки за свои услуги. Которых берут не чистенькие господа, а такая шваль, что подхватить от них можно все что угодно: от вшей и лишая до срамной болезни. Сколько нам всем таким оставалось?
Цинь Су судорожно вздохнула, и голос госпожи Сы-Сы стал еще резче:
— Вот только жить любая тварь хочет. Сколько бы нам ни осталось — а все было наше. Пока живем — надеемся. Разве ты не твердил себе то же самое, выгрызая путь к этой вершине? Почему же ты так жестоко отнесся к своим сестрам?
— Они мне не сестры, — глухо ответил А-Яо. — Сы-Сы, ты не помнишь, сколько пришлось перенести матушке от таких «сестричек»? Порванные платья и даже испорченная косметика, от которой дурнело лицо — это лишь самая малая часть. Если мы и правда все были в одной лодке, так и держаться следовало всем вместе. А они только и думали, как бы выпихнуть ее или хотя бы меня. Ты забыла, как они меня ненавидели?
— Они ненавидели не тебя… — возразила госпожа Сы-Сы, но А-Яо перебил ее:
— Я понял это, когда стал взрослее. Матушке зачал ребенка заклинатель, глава великого ордена. Ее хозяйка побоялась связываться со столь влиятельным человеком и позволила мне родиться. Но другие делали аборт за абортом, а потом закапывали свои кровавые комочки на заднем дворе. Но, Сы-Сы, я-то ведь не был в этом виноват! Я не был виноват, а на меня шипели, кричали, поколачивали даже, когда матушка не видела. Только ты и была добра к нам — а больше никто. И когда матушка лишилась места, была выкинута хозяйкой на улицу — разве хоть кто-нибудь помогал нам?
— Это были другие, — хмуро отозвалась госпожа Сы-Сы. — На тех сучек и я бы с готовностью плюнула.
— Ну извини, те мне не подвернулись, — в тон ей отозвался А-Яо.
Лань Сичэню непривычно было слышать его таким. Изменился не только голос А-Яо, но и сама манера речи, и даже словно бы прорезался специфический южный говор. Даже во время их первой встречи шестнадцатилетний А-Яо говорил как образованный молодой господин, а теперь Лань Сичэню казалось, что он слышит юньмэнского уличного мальчишку.
— Глупый ты, А-Яо, — вдруг с какой-то странной грустью вздохнула госпожа Сы-Сы. — Вроде, умный, но все равно — такой глупый… Зачем было губить столько жизней? Позвал бы только меня — неужто я б одна старого жеребца не укатала? Да ради тебя и Мэн Ши — за милую душу и совершенно бесплатно.
— Я думал, ты замужем, — с искренним сожалением в голосе признался А-Яо. — Когда мы с матерью уходили, у тебя намечалась выгодная партия. Не мог же я беспокоить почтенную замужнюю даму?
— Замужем… — усмехнулась госпожа Сы-Сы и продолжила, видимо, указав на свое лицо: — Вот что мне досталось вместо замужества! Первая жена моего ухажера уж слишком ревнивой была и сделала так, чтобы на меня больше ни один мужчина без содрогания не взглянул.
— Почему ты не написала мне? — нахмурился А-Яо. — Тебе бы я помог…
— Ай, да кто из господ помнит старое добро? — отмахнулась госпожа Сы-Сы. — Уж извини, но я в тебя не верила. Порадовалась, конечно, когда узнала, что ты все-таки добился своего, но соваться даже и не думала. Разве тебе нужна была тетушка-проститутка в знакомых?
— Он бы правда помог, — вмешалась вдруг Цинь Су. — Вы сами сказали, что у него прекрасная память: так вот, добро он тоже отлично помнит.
— Да я потом поняла, — вновь хмыкнула госпожа Сы-Сы. — Когда всех сестричек порешили, а меня в живых оставили. А потом еще и поселили пусть и под замком, но во вполне милом домике, где у меня была чистая постель и еда каждый день. Не слишком-то веселое бытье, конечно, и я была счастлива вырваться на свободу… Но по сравнению с жизнью на улице — не такой уж и плохой вариант.
— Прости, — покаянно произнес А-Яо еще более усталым голосом. — Наверное, мне стоило тебя отпустить. Но я так боялся, что кто-то что-то узнает, что не посмел рискнуть.
— Да понимаю я, — неохотно ответила госпожа Сы-Сы. — Хоть это и не отменяет того, что ты засранец.
— Какой есть, — не стал отрицать А-Яо, а затем вдруг приглушенно вскрикнул.
Лань Сичэнь, ранее державшийся в отдалении, подался вперед и оттеснил Су Миншаня от щели между панелями.
А-Яо во время разговора сидел на кровати, облокотившись спиной на подставленные подушки. Сейчас он почти утонул в объятиях госпожи Сы-Сы, которая крепко стиснула его и прижала к своей весьма пышной груди. Стоящая рядом Цинь Су, пряча рот за рукавом, тщетно пыталась подавить веселый смех.
— Вот что странно, — заявила вдруг госпожа Сы-Сы, не спеша разомкнуть объятия. — На лицо ты — чистый покойник, щеки аж вваливаются. Но чересчур истощавшим я бы тебя не назвала.
Цинь Су бросила свои заранее проигрышные старания и рассмеялась уже в голос.
— Это… чересчур длинная история, — выдавил наконец из себя А-Яо, дыша с трудом из-за стиснутых ребер. — Я ее тебе обязательно как-нибудь потом расскажу…
— После того, как вновь запрешь меня где-нибудь? — с подозрением отозвалась госпожа Сы-Сы. — Ты знай, сил больше у меня нет под замком сидеть! Не выдам я тебя, подлеца такого, только дай вольным воздухом подышать и с нормальными людьми пообщаться!
А-Яо замялся. Видимо, именно так он и собирался поступить, но теперь у него язык не поворачивался признаться в этом. Однако в разговор вмешалась Цинь Су.
— Госпожа Сы-Сы, а ко мне вы пойти не хотите? — произнесла она мягко.
— К тебе? — та наконец разжала объятия и повернулась к ней всем телом. — Это в служанки, что ли?
— В наперсницы, — улыбнулась Цинь Су. — Вы не представляете, как мне в этом гадюшнике не хватало человека, с которым можно поболтать по душам, поговорить о своем, о женском… перемыть косточки моему супругу.
А-Яо ощутимо содрогнулся, покосившись на нее с укоризной. А Цинь Су как ни в чем не бывало продолжала:
— Вы расскажете, каким он был маленьким: сам-то он весьма ловко обходил все вопросы о своем детстве, а мне всегда было интересно!..
— А-Су! — взмолился А-Яо, глядя на свою уже почти бывшую жену с ужасом.
— Да рассказать-то можно, — хитро прищурилась на него госпожа Сы-Сы. — Это я, хозяйка, с радостью… Только вот житья вам тут не будет: никто ж упустит случай плюнуть в бывшую шлюху.
