— Тебе не стыдно, Бицао? — Цинь Су посмотрела прямо в лицо бывшей служанке своей матери. — Ты уже приходила ко мне с этой грязной сплетней, а теперь трясешь ею перед Советом кланов?

— Н-но… — растерянно пробормотала Бицао. — Молодая госпожа, это правда! И вы ведь тогда поверили мне!

— Ты сбила меня с толку! — резко, хотя и не повышая голоса, парировала Цинь Су. — Я была обеспокоена болезнью мужа, а ты напомнила мне про мать и про сына. Я доверяла тебе, Бицао, помня, как тебя любила моя мать! А ты…

Ее голос понизился еще сильнее, и заклинатели, сидевшие вдалеке, даже начали привставать на своих местах, чтобы ничего не пропустить.

— А, ты, оказывается, — продолжился Цинь Су таким ледяным тоном, что казалось странным, что стены зала еще не покрылись инеем, — продала ее любовь и память о ней.

— Молодая госпожа, я бы никогда не посмела! — Бицао упала перед нею на колени, умоляюще заламывая руки.

— Красивый браслет, Бицао, — Цинь Су сделала шаг в сторону, чтобы запястье бывшей служанки стало лучше видно всем. Бицао попыталась одернуть рукав, но было уже поздно. — И дорогой. Даже мне не зазорно было бы надеть такой. Я знаю, моя мать оставила тебе кое-какие средства за верную службу, но даже их всех не хватило бы на покупку такого.

— Это… это мне подарили… — смутилась Бицао, все еще продолжая бессмысленно натягивать рукав на запястье. — Просто на память…

— Чтобы сохранить память? — любезно поинтересовалась Цинь Су. — Или чтобы подменить ее?

По залу прокатился вздох. Госпожа Цзинь очень редко показывала свой характер. Многие уже даже забыли, что когда-то она была неплохой, подающей большие надежды заклинательницей. Однако семейная жизнь пришлась ей по вкусу больше и, положа руку на сердце, ни у кого не повернулся бы язык упрекать ее. Цзинь Гуанъяо знал, что их считают едва ли не лучшей парой Поднебесной, а Цинь Су завидовали многие заклинательницы. Не то чтобы кто-то из них так уж мечтал стать его женой, но положение его жены им очень нравилось.

Однако характер у Цинь Су, несомненно, был. Цзинь Гуанъяо наконец рискнул бросить взгляд искоса на своего тестя и увидел, как Цинь Цанъе выпрямился и, приосанившись, расправил плечи. Несомненно, сейчас он гордился своей девочкой.

— За какую-то побрякушку, — продолжала тем временем Цинь Су, — ты взялась ввести всех в заблуждение. Я помню, мой муж никогда тебе не нравился — в этом ты поддерживала мою мать. Но неужели твоя неприязнь сильна настолько, что ты так легко готова очернить матушкино имя и саму память о ней?

— Но госпожа Цинь была ни в чем не виновата! — не желала сдаваться Бицао. — Разве есть вина беззащитной женщины в том, что мужчина взял ее силой?

Но Цинь Су лишь покачала головой.

— Ты рассуждаешь как служанка, Бицао. Разумеется, у покойного главы Цзинь имелось множество интрижек. Однако моя мать не была ни слабой женщиной, ни слабой заклинательницей. Дамы! — обратилась Цинь Су к заклинательницам, собравшимся на Совете. — Кто-нибудь из вас считает себя слабее мужчин?

По залу пронеслись легкие смешки. Женщины-заклинательницы ни в чем не уступали мужчинам. И талисманами, и мечами они владели на высшем уровне, и физическому совершенству своего тела времени уделяли ничуть не меньше. Сравнить заклинательницу с какой-нибудь забитой и зашуганной крестьянкой — это значило ее унизить.

— Мы можем быть нежными, можем быть мягкими, — продолжила Цинь Су. — Можем выбрать посвятить жизнь тем, кого любим. Но это лишь увеличивает наши силы, а не уменьшает их. Моя мать была хорошей заклинательницей. Моя мать любила моего отца. Моя мать гордилась мною. И тем не менее ты утверждаешь, что я — дитя ее величайшего позора?

Цзинь Гуанъяо готов был аплодировать своей супруге стоя. Он сам не сказал бы лучше. Впрочем, Цинь Су изрядно помогало то, что многие ей симпатизировали, а ее отца — уважали.

— Но это правда, молодая госпожа! — Бицао уже не могла сдерживать слез. Она затравленно огляделась, а потом потянулась к подолу Цинь Су, но та сделала шаг в сторону.

— Что правда? — вкрадчиво спросила Цинь Су. — Что моя мать столько лет скрывала постыдную тайну, не рассказала о ней даже мне, ее дочери, — но перед самой смертью решила вдруг раскрыться тебе? Чтобы потом, десять лет спустя, ты пришла трясти перед Советом кланов сказкой, купленной за блестящую побрякушку?

— И какой момент ты выбрала! — презрительно скривив губы, Цинь Су не дала Бицао вставить ни слова. — Когда мой муж, превозмогая тяжкую болезнь, продолжает исполнять свой долг перед своим орденом и всеми заклинателями! Ведь, конечно же, только смуты и взаимных подозрений нам всем как раз и не хватает! А может, кто-то узнал, насколько вредно ему сейчас волноваться, и тебя послали, чтобы довести его до смерти?

Здесь, на взгляд Цзинь Гуанъяо, Цинь Су несколько переигрывала. Кажется, артистичность досталась по наследству им всем. Скользящий взгляд в сторону делегации Цинхэ Не подтвердил, что Мо Сюаньюй от души наслаждается спектаклем, устроенным сестрицей. Цзинь Гуанъяо возблагодарил всех известных ему богов за то, что Мо Сюаньюй больше не находится в его теле. Какой фарс они с Цинь Су сейчас могли бы разыграть на пару, страшно было даже представить.

Впрочем, как оказалось, Цинь Су интуитивно сделала верную ставку. Заговор против Верховного Заклинателя — это ничуть не менее интересно, чем чужие семейные тайны. Судя по шепотку, вновь пронесшемуся над залом, заклинателей весьма заинтриговала личность человека, отправившего бывшую служанку выступать перед Советом кланов со столь драматической историей.

— Я не знаю, — покачала головой Бицао в ответ на посыпавшиеся на нее вопросы. — Я никогда его не видела… Меня просто попросили рассказать все, что я знаю!

— Рассказать? Сейчас? — Цинь Су покачала головой. — Ты хоть понимаешь, насколько беспомощно это звучит? Моя мать умерла более десяти лет назад! Мы с Цзинь Гуанъяо женаты вот уже одиннадцать лет! Если, как ты говоришь, все это время я была замужем за родным братом, то почему ты молчала? Почему позволяла длиться такому страшному греху?

— Но госпожа рассказала все ему!.. — пискнула была Бицао, но Цинь Су ее перебила:

— Мне! — воскликнула она. — Если бы это было правдой, рассказывать надо было мне! Отец! Отец, скажите: разве я была когда-либо слабой? Разве вы или матушка ставили меня так низко, чтобы скрывать от меня правду? Отец… неужели и вы поверите этому наглому навету?

В глазах Цинь Су не было слез, и голос ее не дрожал. Цзинь Гуанъяо не мог не восхищаться тем, каким сейчас было ее лицо: торжественным, строгим и лишь самую малость печальным. О, он тоже умел делать такое лицо и очень любил это использовать. Сейчас он имел возможность полюбоваться на воплощение оскорбленного достоинства со стороны.

Цинь Цанъе покачал головой.

— Разумеется, нет, милая, — произнес он убежденно. — Ты была, есть и всегда будешь моей дочерью, кто бы какую сплетню ни пытался придумать.

— А ты? — Цинь Су обернулась к Сы-Сы. — Ты тоже принесла сюда какую-нибудь грязную байку?

Цзинь Гуанъяо мысленно поморщился, внешне сохраняя нейтральное выражение на лице с налетом усталости. С его точки зрения А-Су совершенно зря привлекла внимание ко второй свидетельнице, о которой — возможно — все уже успели позабыть. У Сы-Сы информация имелась, возможно, пострашнее, чем у Бицао.

— Нет, — вдруг усмехнувшись, произнесла та, разглядывая Цинь Су с бесстыдным любопытством. — Мне пытались заплатить, но я не взяла денег. Я никому и ничего не должна.

— И за что же тебе хотели заплатить?! — выкрикнул кто-то из зала.

— За рассказ об А-Яо, разумеется, — Сы-Сы усмехнулась шире, отчего шрамы и вовсе окончательно исказили ее лицо. — Должна была напомнить всем, кто он и откуда. Но, думаю, он и без того это отлично помнит. Верно, А-Яо? У тебя всегда была прекрасная память.

Пока она говорила, Цзинь Гуанъяо пребывал в растерянности. Сы-Сы, без сомнения, должна была сейчас рассказать, как именно умер его отец. А вместо этого она несет какую-то чушь…