— Однако щеки надо прятать, — решительно подхватила Цинь Су. — Если ты, конечно, собираешься сегодня видеться с кем-нибудь из посторонних.
А-Яо метнул на Мо Сюаньюя укоризненный взгляд. В том, что его щеки вдруг пришлось прятать, была его и только его вина. Однако Мо Сюаньюй то ли правда не понял, в чем его обвиняют, то ли, вживаясь в роль Не Хуайсана, напустил на себя безмятежный вид.
— Не вижу причин не присутствовать на Совете, — заключил наконец А-Яо. — Моим лицом мы вчера всех попугали, так что хуже не будет. Наоборот, можно уже изображать, что я иду на поправку… Но да, А-Су, поколдовать надо мною тебе придется.
Следующие полчаса Лань Сичэнь получил возможность полюбоваться, как творится волшебство. Под чуткими и умелыми руками Цинь Су лицо А-Яо превращалось во вчерашнюю маску. Впрочем, госпожа Цзинь все же сделала небольшое послабление: теперь казалось, что труп не пролежал пару-тройку дней, а преставился вот буквально только что.
— Я бы тебя в таком виде к гостям не выпускал, — с удовлетворением заключил Мо Сюаньюй, наблюдавший за процессом с еще большим интересом. — Они вчера боялись, что ты вот-вот рухнешь со своего трона, а сегодня продолжат переживать.
— Ничего, — скривился А-Яо, за что тут же получил хлопок от Цинь Су: та еще не закончила. — Может, хоть на этот раз заседание не затянется. Конечно, ожидать, что они меня пожалеют, наивно — но, возможно, им самим надоест смотреть на мое лицо…
Наконец последний штрих был наложен, и Цинь Су немного отстранилась, любуясь своей работой. И лишь после этого слегка нахмурилась.
— Сегодня мне пришлось изображать меньше, — заявила она. — Что ты успел сотворить с собой за ночь?
— Да вот… — уклончиво произнес А-Яо. — Когда в моем теле был еще А-Юй, он выпил парализатор, а затем умудрился успеть объесться сладостями… А потом он провел темный ритуал, на что потратил едва ли не половину моей крови. Словом, пустяки.
— Пустяки? — вскинула свои тонкие брови Цинь Су.
— Ну, меня же не проткнули мечом, — пошутил А-Яо. — И шею не свернули. Не беспокойся, А-Су, самое страшное уже позади.
Помолчав немного, он добавил:
— После Совета я поговорю с твоим отцом. Скажу, что ты хочешь поехать вместе с ним в паломничество.
— Но я хочу вернуться к А-Суну! — вскинулась Цинь Су.
— Я понимаю, — мягко возразил ей А-Яо. — Но если мы желаем, чтобы все прошло спокойно и максимально безболезненно для всех, надо все обставить так, чтобы комар носа не подточил. Ты съездишь с отцом в паломничество. При общении дашь ему понять, что они с твоей матерью были правы — родители это любят. Скажешь, что у нас с тобой неплохие отношения, но прежняя страсть давно угасла. Что ты мечтаешь о доме и семье, а я — законченный карьерист и трудоголик. Да еще и, по намекам врачей, больше не способный дать тебе нового ребенка. Не вываливай на отца все сразу, подводи постепенно к мысли о разводе. Будет даже лучше, если он сам подаст тебе эту идею. Если получится — поломайся для виду, скажи, что трудно взять и перечеркнуть столько лет брака, полного если не любви, то дружбы и уважения. Но потом все же согласись, и по возвращении твой отец уже сам поговорит со мною.
А-Яо взял свою пока еще жену за руки и ободряюще улыбнулся ей.
— Все получится, А-Су, — произнес он уверенно. — Это займет какое-то время, зато ты сможешь быть спокойна и уверена в том, что не оставила за собой подозрительных следов. Наш развод получится не скандальным и даже не выйдет за рамки самых обычных сплетен.
— Хорошо, — помедлив, вздохнула Цинь Су. — Ты всегда отлично плел интриги, дорогой. Думаю, я могу довериться тебе и теперь…
Затем ее глаза сузились, а голос стал тише, но гораздо тверже:
— Но только попробуй попытаться провести меня, Цзинь Гуанъяо! — заявила она. — Ты пожалеешь.
А-Яо покачал головой.
— Я боялся нашего брака с той ночи, как твоя мать рассказала мне все, — признался он. — Боялся его еще до того, как он совершился. Я искал выход из сложившейся ситуации — и не мог его найти. Но теперь, когда у меня есть все возможности исправить ошибки, причем, заметь, сделанные далеко не мною, как я могу ими не воспользоваться? Не беспокойся, А-Су. Я сделаю все, чтобы защитить тебя и А-Суна.
Цинь Су прикусила губу и кивнула.
— Ты… — начала было она и прервалась, чтобы сглотнуть комок, вставший в горле. — Ты всегда был добр со мною. Пожалуй, я все-таки люблю тебя. Люблю как хорошего старшего брата.
— Я тоже люблю тебя, — улыбнулся ей А-Яо. — Ты — давно моя любимая младшая сестренка.
— И вам обоим следует любить меня, — подлез к ним под руки Мо Сюаньюй. — Потому что я тоже люблю вас. А еще мы с Яо-гэ будем любить эргэ, но тебе, Су-цзе, его любить нельзя! Он слишком красивый, тебе его любить опасно!
— О, я бы никогда не посмела! — закатила глаза Цинь Су. — Как будто я не знала, чем Цзэу-цзюнь занимается с моим мужем по ночам!
Лицо А-Яо скрывал грим, а вот лицо Лань Сичэня предательски зарозовело. Кончики ушей и вовсе заполыхали.
— Работой! — покатился со смеху Мо Сюаньюй. — Су-цзе, ты не поверишь, но они и правда по ночам занимались только работой!
— Ты следил, да? — уточнил А-Яо обреченно, и Мо Сюаньюй радостно закивал.
— Я ревновал, — признался он. — Но, как оказалось, напрасно. Вы двое оказались чересчур порядочными.
— Что, серьезно? — Цинь Су изумленно посмотрела на своего мужа, а потом подняла взгляд на Лань Сичэня. Смутившись, она потупилась и вновь взглянула на А-Яо. — Я всегда была уверена, что между вами что-то есть! Что-то больше дружбы или братства… Другую женщину рядом с тобой я бы не потерпела, однако…
— Я не изменял тебе, — перебив ее, твердо заявил А-Яо, глядя ей прямо в глаза. — Ни разу за время нашего брака я не был с кем-либо другим: ни с женщиной, ни с мужчиной.
— Ладно, — расслабившись, заявила Цинь Су. — Раз у нас на горизонте маячит развод, то даю тебе разрешение: теперь можешь изменять. Но не вздумай меня позорить!
— Разумеется, — улыбнулся ей А-Яо. — Ты же знаешь, я умею быть осторожным. О нас с эргэ никто ничего не узнает…
— Помимо того, что, как они думают, и без того знают все, — хихикнул Мо Сюаньюй, вновь вгоняя Лань Сичэня в краску.
К счастью, неловкий разговор прервал надвигающийся Совет кланов. А-Яо наотрез отказался завтракать: одна мысль о еде вызывала на его лице мученическое выражение.
— И вообще, — заявил он мрачно, не глядя на то, как ест Лань Сичэнь, — у меня такое чувство, что А-Юй набил мое тело едой на ближайшие несколько лет.
— Ты быстро придешь в форму, А-Яо, — попытался приободрить его Лань Сичэнь. — Возвращение к ежедневным тренировкам и пара ночных охот вернут все как было.
— Вернуться придется сперва к делам ордена, — нахмурился А-Яо. — Они уже две недели валяются без моего внимания. Страшно даже подумать, какие завалы мне придется разгребать…
Лань Сичэнь вздохнул. Его в Облачных Глубинах тоже ждали накопившиеся дела, а еще, без сомнения, сложный и крайне неловкий разговор с дядей. Еще и за братом с Вэй Усянем следовало присмотреть хотя бы одним глазом, чтобы они вновь нигде не напортачили. Еще раз любоваться на затяжное горе Ванцзи Лань Сичэнь не собирался.
По всему выходило, что выкроить время друг для друга они с А-Яо сумеют еще очень и очень нескоро. Это вгоняло в тоску, и Лань Сичэню пришлось взять себя в руки, чтобы встряхнуться.
Облачение А-Яо для Совета кланов выглядело строже, чем наряд для банкета, однако когда речь идет о золотых цветах ордена Цзинь, говорить о скромности было сложно. Тем отчетливее на фоне солнечного сияния выделялось землисто-бледное лицо А-Яо. Пошатывало его при ходьбе непритворно: остаточное действие парализатора все еще не прошло, и объем крови в теле еще не полностью восстановился. И все же А-Яо старался держаться прямо, даже опираясь на руку Лань Сичэня.
В зал для совещаний они вошли последними, когда все собравшиеся уже расселись по своим местам и встревоженно переговаривались. О чем — можно было даже не гадать. Лань Сичэнь не сомневался, что все обсуждают, увидят они сегодня на Совете Верховного Заклинателя или нет.
