И вот когда Лань Сичэнь пусть и с огромным трудом, но все же сумел привести свою душу в равновесие, твердо пообещав себе, что сделает все, чтобы защитить А-Яо, он увидел его тело в подобном ужасающем виде. Самой первой мыслью Лань Сичэня при виде «Цзинь Гуанъяо», буквально повисшего на руке Су Миншаня, было: «Не уберег!» И позже, вблизи глядя на его мертвенное лицо, Лань Сичэнь отчетливо ощущал, как холодеет его собственное сердце. Ему все казалось, что это тело вот-вот упадет, и он, рухнув на колени рядом с ним, поймает его последний вздох.

Подобные образы не исчезли из головы Лань Сичэня даже после того, как они все покинули спальню главы Цзинь и разошлись по комнатам. А-Яо, прикрывая рот рукавом, отчаянно зевал. Однако, глядя на него, Лань Сичэнь осознал, что отчаянно не желает, чтобы на месте А-Яо сейчас появился Вэй Усянь. Кто знает, что тот выкинет, находясь в Башне Золотого Карпа, с которой у него связано столько неприятных воспоминаний. Пусть в прошлую ночь им и удалось поговорить мирно и даже конструктивно, сейчас Лань Сичэнь не чувствовал себя в силах вести хоть какие-нибудь беседы. Старейшина Илина мог и заскучать с таким тоскливым собеседником, а что может выкинуть скучающий Вэй Усянь — от воспоминаний об этом у дяди до сих пор появлялся нервный тик.

Поэтому, перехватив А-Яо, который уже почти рухнул в кровать, Лань Сичэнь торопливо предложил попробовать парную медитацию. Она отличалась от сна тем, что тело все же оставалось подконтрольным разуму, а силы восстанавливала едва ли не лучше.

— Я бы с радостью, — смущенно улыбнулся ему А-Яо, — но, боюсь, у тела А-Юя недостаточно навыков для полноценной медитации…

— Поэтому я и предлагаю парную, — мягко ответил ему Лань Сичэнь. — Я помогу тебе.

Для парной медитации требовалось полное доверие между участниками. И предложить ее, и согласиться на нее означало признать определенную близость между собой.

— Если эргэ предлагает… — улыбка А-Яо стала чуть шире. — То я согласен.

Они сели друг напротив друга, и Лань Сичэнь очень осторожно взял его ладони в свои. Он предпочел бы, чтобы это были собственные руки А-Яо: те были такими маленькими, что тонули в крупных ладонях Лань Сичэня, и это его неизменно восхищало. Однако главным все-таки оставалась душа, и Лань Сичэнь был счастлив, когда, начав медитацию, он ощутил соприкосновение с такой родной и близкой душой А-Яо.

Это был не сон, однако, промедитировав всю ночь, Лань Сичэнь очнулся ровно в пять утра. И первая мысль, несмотря ни на что, была панической.

А-Яо выглядел куда более отдохнувшим, нежели вчера. Медитация действительно оказалась безопаснее сна: похоже, этой ночью Вэй Усянь не получил возможности для пробуждения. Именно поэтому Лань Сичэнь осмелился окликнуть А-Яо, приводя в чувство.

— Эргэ? — А-Яо, едва очнувшись, тут же впился взглядом в его встревоженное лицо. — Что случилось?

— Мы кое о чем забыли! — выдохнул Лань Сичэнь. — Есть вопрос к главе Су!

Они быстро собрались и выскользнули из отведенных им покоев. В пять утра в Башне Золотого Карпа не спали только слуги, ведающие кухней, а в гостевых покоях и вовсе царила тишина. Господа заклинатели разошлись по комнатам далеко за полночь, благо, Совет кланов предусмотрительно начинался после полудня, и гостей никто не собирался тревожить.

Только у самых комнат, отведенных главе Су, Лань Сичэнь сообразил, что не очень-то вежливо в подобное время врываться к посторонним людям, однако А-Яо явно не считал себя посторонним. Он не стал даже стучать: тихим стуком спящего человека не разбудишь, а громким можно потревожить и соседей. А-Яо просто шепнул что-то охранным талисманам и открыл дверь. Подавив зародившуюся было в душе неуместную ревность, Лань Сичэнь последовал за ним внутрь.

Глава Су еще спал: видимо, правило о столь раннем подъеме не было перенято его орденом. Однако А-Яо, не смущаясь, потряс его за плечо. Глава Су выглядел сонным и растерянным буквально несколько мгновений, а затем его взгляд стал осмысленным — и обеспокоенным.

— Глава ордена Цзинь? — приглушенно воскликнул он, сперва подкинувшись встать с постели, а потом, вспомнив, что на нем лишь спальное белье, вновь натянул на себя одеяло. — Что случилось?

— Эргэ? — обернулся А-Яо к Лань Сичэню, и тот торопливо задал свой вопрос:

— Глава Су, как вы с госпожой Цзинь прибыли в Башню Золотого Карпа?

— Как? — нахмурился тот. — На мечах. Молодого господина Мо вез я, а госпожа Цзинь прекрасно держится сама…

— Вас видели? — тревожно нахмурился Лань Сичэнь.

— Н-нет… не знаю. Не думаю, — Су Миншань чуть растерянно покачал головой. Все-таки он еще не окончательно проснулся. — Простите, глава Лань, я не совсем понимаю. Мне казалось, в Башне Золотого Карпа знают, что глава ордена Цзинь с супругой были в гостях в Облачных Глубинах. Мы, конечно, старались не слишком попадаться людям на глаза, но совсем уж не скрывались. Возможно, кто-то нас и видел. А что?

Лань Сичэнь уже открыл было рот для ответа, но в этот момент он встретился взглядом с А-Яо, и догадку они произнесли уже хором:

— Паланкин!

— Что? — стараясь прогнать остатки сна, похлопал глазами глава Су. — Какой паланкин?

— Мы прилетели в Облачные Глубины в паланкине! — выпалил А-Яо. — Там он и остался!

— Однако, если у нашего игрока есть соглядатай в Башне Золотого Карпа, — похолодевшими губами произнес Лань Сичэнь, — то он неминуемо задастся вопросом: почему глава Цзинь, которому стало еще хуже, чем до отлета, вернулся на мече, а не в паланкине?

— Простите… — пробормотал глава Су, переводя взгляд с А-Яо на Лань Сичэня и обратно. — Я не знал…

Конечно, он не знал. Су Миншаню об этом никто не сказал: с ним они встретились уже за пешими, за границей Облачных Глубин. От Мо Сюаньюя было бы нелепо требовать внимания к мелочам, а госпожа Цзинь, которую эти двое буквально сдернули с места в последний момент, просто не успела об этом подумать. Виноватых в этой ошибке не было — а вот пострадавшие вполне могли быть!

— А-Юй! — одновременно с этой мыслью вскинулся А-Яо. — Он всю ночь был один!

Из покоев главы Су они выбежали, нарушая все правила приличия. К счастью, коридоры оставались по-прежнему пустыми, и то, как глава Лань несется по ним, срезая повороты, никто не видел. А-Яо даже отстал где-то по дороге: тело Мо Сюаньюя было недостаточно тренированным, чтобы угнаться за Лань Сичэнем.

Лань Сичэнь влетел в спальню главы ордена Цзинь — и едва не упал у порога, увидев лежащее возле кровати тело. Усилием воли заставив себя встряхнуться, Лань Сичэнь поспешил дальше и рухнул на колени. Лицо «Цзинь Гуанъяо» по-прежнему оставалось жутким, и Лань Сичэнь, стараясь не отвлекаться на него, потянулся к пульсу. Немного неровный и не слишком сильный, он все же был, и Лань Сичэнь не сумел сдержать облегченного стона.

— Эргэ? — А-Яо появился со стороны гардеробной и замер на пороге. Судя по испугу, отразившемуся на его лице, Лань Сичэнь, склонившийся над его собственным телом, представлял ужасную картину.

— Живой, — выдохнул одними губами Лань Сичэнь, но А-Яо его понял и тоже чуть расслабился.

Подойдя ближе, А-Яо тоже опустился на колени и вгляделся с собственное лицо. Из-за грима сложно было понять, настоящая это бледность или нет, поэтому А-Яо, достав из рукава платок, принялся оттирать вчерашнюю косметику с кожи.

Мо Сюаньюй действительно был очень бледен, но все же не смертельной бледностью. И дыхание его, как отметил Лань Сичэнь, было достаточно ровным.

— А-Юй? — тихонько позвал А-Яо. — А-Юй, очнись!

Он хотел было потрясти брата за плечо, но в последний момент все же не решился и лишь легонько покачал его в своих объятиях. Мо Сюаньюй простонал что-то, а потом вдруг захныкал.

— За что? — прошептал он. — За что?..

— А-Юй! — чуть громче окликнул А-Яо. — Просыпайся! Ну же, А-Юй! Просыпайся, я дам тебе чего-нибудь вкусного!

К удивлению Лань Сичэня, уже запомнившего, как молодой господин Мо обожает всяческие сладости, тело в объятиях А-Яо дернулось, и тот едва успел отстраниться, чтобы на него не попало то, что вылилось изо рта Мо Сюаньюя. Это была даже не рвота, а капли желудочного сока, словно желудок попытался изгнать то, чего в нем давно уже не было.