Даочжан Сун почти отстранился от нее, однако в последний момент замер, поняв, что она поглаживает то место, где был спрятан мешочек с душой Сяо Синчэня.

— Дитя, — обратился к ней Лань Сичэнь. — Ты этого хотела? Чтобы душа даочжана Сяо больше не была в руках Сюэ Яна?

Девушка обернулась к нему и энергично закивала. Потом покосилась в сторону спеленатого кулька и выразительно плюнула в его сторону.

— Он и тебя убил, верно? — с печалью в голосе уточнил Лань Сичэнь.

Девушка снова кивнула. Затем вновь погладила ханьфу на груди Сун Ланя, себя по голове, а потом ткнула пальцем в Сюэ Яна.

— Ты хочешь сказать, что вы были вместе? — уточнил Лань Сичэнь. — И ты не оставила даочжана Сяо даже после смерти…

Девушка кивнула несколько раз, и по ее щекам потекли кровавые слезы. Она в последний раз погладила мешочек с душой Сяо Синчэня, а затем, замерцав, начала растворяться в воздухе.

— Она достигла своей цели… — благоговейно прошептал Лань Сычжуй, и остальные юноши в унисон вздохнули.

Хотя первым в списке «Правила трех У» шло «Упокоение», юным адептам редко приходилось с ним сталкиваться. В основном желания покойных были невыполнимы: отомстить обидчику, заполучить любовь желанного юноши или вернуть ушедших родственников. Может, бродячим заклинателям и попадались случаи, когда с духом можно было просто договориться, но учеников великих орденов обычно ожидали более острые ситуации. Девушка же, которая даже после своей смерти несколько лет боролась за того, кого считала другом, вызвала у молодых людей искреннее восхищение.

В торжественном молчании они дошли до похоронного дома, в котором Лань Ванцзи обнаружил тело Сяо Синчэня. Они вместе с Сун Ланем отдали ему почести, а потом помогли захоронить бренные останки, чтобы лишить дух земной привязки. Затем даочжан Сун поклонился всем и пошел прочь из города И.

Только после этого некоторое оцепенение, напавшее на молодых людей, начало сходить. Первыми опомнились А-Лин и Лань Цзинъи, уже опять что-то успевшие не поделить. Остальные юноши переговаривались, то обсуждая ужасную историю, конец которой им довелось застать, то обмениваясь впечатлениями об отважной девушке, чье имя осталось для них тайной.

Один Лань Сычжуй смотрел на Ханьгуан-цзюня страдающим взглядом. Первым не выдержал Лань Сичэнь.

— Прости их, Ванцзи, — мягко попросил он брата. — Молодые люди совершили множество ошибок, однако это станет им хорошим уроком на будущее.

— Мгм, — мрачно ответил Лань Ванцзи, одаряя бледного смущенного юношу тяжелым взглядом.

— Вас прощают, — с улыбкой перевел на человеческий язык Лань Сичэнь. — Сычжуй, забирай остальных и возвращайтесь в Облачные Глубины.

Перехватив умоляющий взгляд Цзинь Гуанъяо, он с некоторой неловкостью добавил:

— И, пожалуйста, просьба лично от меня: прихватите с собою молодого господина Цзинь.

— Да, но он… — Сычжуй растерянно обернулся к своим товарищам, как раз вовремя, чтобы увидеть, как А-Лин и Цзинъи почти вцепились друг в друга.

— Он, как я вижу, уже сдружился с вами, — улыбка Лань Сичэня, смотрящего на то же самое, стала чуть шире.

Цзинь Гуанъяо взглянул на своего названого брата с недоверием, вслух предпочел сказать:

— Да просто отдайте А-Лина его дяде.

— К-которому? — осторожно уточнил у него Лань Сычжуй.

— Тому, — безмятежно улыбнулся ему Цзинь Гуанъяо, — которого приведет Фея.

Фея предсказуемо притащила Цзян Ваньиня, и даже раньше, чем Цзинь Гуанъяо рассчитывал. И все же Цзян Ваньинь, на свое счастье, опоздал и не познакомился с мертвым даочжаном, однако братья Лань с облегчением вручили ему связанного Сюэ Яна. Страстная нелюбовь главы ордена Цзян к темным заклинателям была широко известна, более того, от него еще никому не удавалось уйти. Доверяя ему охрану Сюэ Яна, можно было вздохнуть спокойно.

А-Лину же дышать спокойно не светило. Если бы Цзинь Гуанъяо не знал столь хорошо, как сильно Цзян Ваньинь обожает их племянника, он сам бы не усомнился, что непослушному мальчишке вот-вот придет конец. От главы Цзян едва ли молнии не летали, а каждое слово, произнесенное нарочито негромким голосом, сочилось ядом.

Цзян Ваньинь так жаждал поговорить с племянником по душам, что и не подумал задержаться. Он не стал тратить времени на политесы с братьями Лань, а Цзинь Гуанъяо не удостоил даже презрительного взгляда. Прихватив с собой А-Лина, Фею, Сюэ Яна и своих людей, Цзян Ваньинь стремительно исчез, будто и не собираясь останавливаться на ночлег.

Все остальные добрались до ближайшего поселения и заняли там почти всю гостиницу. Это наутро им предстояло разбрестись по разным сторонам, а пока всем требовались нормальная еда и полноценный сон.

Лань Сичэню пришлось снять для Цзинь Гуанъяо отдельную комнату, однако тот не решился заснуть в одиночестве. То, что он не представлял, насколько сильно Вэй Усянь овладевает его — их — телом, когда он спит, буквально сводило его с ума. Поэтому Цзинь Гуанъяо твердо вознамерился подождать, пока братья Лань улягутся, а потом прокрасться в комнату к Лань Сичэню.

Минуло девять часов, и Цзинь Гуанъяо тенью выскользнул в коридор. Он почти добрался до комнаты Лань Сичэня, когда из предыдущей до него донеслись приглушенные голоса:

— Почему ты не хочешь отдать мне вторую руку, Ванцзи? — голос Лань Сичэня звучал мягко, но настойчиво.

Ответ Цзинь Гуанъяо не разобрал — да и не был он уверен, что внятный ответ вообще прозвучал.

— Ты не веришь, что я справлюсь? — с легким удивлением спросил Лань Сичэнь, а затем продолжил: — Нет? Но тогда почему?

— Почему сам, Ванцзи?

Лань Ванцзи если и говорил что-то, то очень тихо. Цзинь Гуанъяо прижался ухом к двери, но даже хороший слух не позволял разобрать связных слов. Если, конечно, Лань Ванцзи вообще их использовал.

— Ванцзи, ты же знаешь, что можешь мне довериться, — вздохнул Лань Сичэнь. — Почему эта рука так важна для тебя?

— Почему она важна для сюнчжана? — на этот раз ответ Лань Ванцзи был произнесен столь отчетливо, что Цзинь Гуанъяо едва не подскочил на месте.

— Я… — Лань Сичэнь немного поколебался, а потом ответил, тщательно подбирая слова: — Я знаю этого человека, Ванцзи. Я не смог помочь ему при жизни — но хочу помочь хотя бы после смерти.

Голос Лань Ванцзи опять стал тише, и Цзинь Гуанъяо едва не застонал от отчаянья.

— Знаки? — удивленно переспросил Лань Сичэнь. — Какие знаки?

Тихий низкий гул, похожий на рокот прибоя: голос Лань Ванцзи звучал так же притягательно и так же неразборчиво.

— Интересно… — протянул Лань Сичэнь. — То есть ты подозревал молодого господина Мо?

Цзинь Гуанъяо затаил дыхание от напряжения и желания расслышать все поподробнее, но безуспешно.

— Почему ты так решил? — Лань Сичэнь, казалось, хмурился. — Ты сам говоришь, что никаких конкретных сведений не получал. Ни писем. Ни посланий. Никакой отчетливой информации, переданной словами. Знаки. Почему ты решил, что истолковал их верно?

— Ванцзи, — теперь голос Лань Сичэня звучал мягко и уговаривающе. Голос ответственного и знающего старшего брата. — Ванцзи, я не знаю, кто стоит за всем этим — но очень хочу узнать. Я понимаю, что он ввел в игру тебя — но я не хочу играть по его правилам. Он поставил на одни фигуры — и решил, что получил преимущество. Однако, действуя вопреки ему, преимущество получаем мы.

Пауза, последовавшая за этими словами, затянулась. Потом Лань Ванцзи сказал что-то: так тихо, что Цзинь Гуанъяо едва расслышал даже просто звуки его голоса.

— Я все решу, Ванцзи, — последовал на это твердый ответ Лань Сичэня. — Я обещаю. Ты веришь мне, брат?

========== Глава 20 ==========

Лань Сичэнь покинул комнату брата, чувствуя себя усталым и опустошенным. Всего неделю назад его жизнь была спокойной и размеренной. Лань Сичэнь никогда не гнался за яркими страстями, ему чужды были и упоение боем, и даже азарт ночной охоты. Ему нравилось помогать людям, нравилось чувствовать рядом дружеское плечо, нравилось раз за разом испытывать свою силу… Но, в отличие от того же Не Минцзюэ, Лань Сичэнь не получал удовольствия от собственно процесса уничтожения темных тварей.