Именно это в результате Лань Сичэнь и озвучил для А-Яо и Мо Сюаньюя. А-Яо слушал внимательно, впитывая новые для себя сведения как губка. Мо Сюаньюй нетерпеливо хмурился, при этом поглядывая на брата с гордостью.

— Вот видишь, Яо-гэ! — не выдержал он наконец. — Я способный!

— Да, А-Юй, ты очень способный, — обреченно подтвердил А-Яо и добавил совсем тихо: — К сожалению…

Помолчав немного, он спросил:

— Эргэ, но как тогда получился обмен? Раз ритуал был проведен правильно и сработал, как планировалось?

Лань Сичэнь покачал головой.

— Я не могу утверждать ничего однозначно, А-Яо, — произнес он медленно. — Я знаком с темой темных ритуалов лишь в теории. Однако могу сделать предположение.

Две пары глаз уставились на него с напряженным ожиданием, и Лань Сичэнь, старательно подбирая слова, продолжил:

— Когда речь идет о Светлом пути, то на первый план выходит сила заклинателя. Уровень развития его золотого ядра, уровень самосовершенствования… Но не сама личность заклинателя. Все, что может сделать один, другой, обладающий такой же силой, способен повторить.

— Что же касается Темного пути, — развивал свою мысль Лань Сичэнь, — здесь все становится гораздо запутаннее. Насколько я сумел понять данный вопрос, Темный путь вообще сложно назвать единым путем. Он, скорее, похож на множество узеньких тропинок, каждая из которых предназначена только для одного. При темных ритуалах не задействуется сила ядра, вся их суть завязана исключительно на личности самого заклинателя.

— То есть ты хочешь сказать, — подхватил его мысль А-Яо, — что один и тот же ритуал у разных темных заклинателей может получиться по-разному?

— И это тоже, — с готовностью кивнул Лань Сичэнь. — Но еще и то, что у темных заклинателей очень большую роль играют их характер, мысли и чувства. Пожалуй, Светлый путь можно сравнить с крепким мастерством, а Темный — с интуитивным искусством…

Едва сказав это, Лань Сичэнь смутился и опустил голову, уткнувшись лбом в колени А-Яо.

— Слышал бы меня сейчас дядя! — выпалил он со стоном…

И замер, осознав, что на его голову легли мягкие ладони.

— Я тебя понял, эргэ, — ласково произнес А-Яо. — К тому же ничто, произнесенное в этой комнате, не выйдет за ее пределы.

— Так что с обменом? — вмешался Мо Сюаньюй, стараясь придвинуться поближе. — Пока вы все только языками чешете, а ничего толком не понятно!

— О, но это… очевидно, — усилием воли заставляя себя вернуться к изначальной теме, сказал Лань Сичэнь. — Вы, молодой господин Мо, по всей видимости, отвлекались во время проведения ритуала. Это в принципе очень опасно, а уж при проведении ритуала подобной сложности…

— Ты имеешь в виду, — вновь продолжил за него А-Яо, — что А-Юй, призывая Старейшину Илина, думал обо мне, и тем самым подкорректировал ритуал?

— Да, — кивнул Лань Сичэнь. — Я так понимаю, ненависть, из-за которой все и было затеяно, у молодого господина Мо была достаточно сильна — иначе темные ритуалы просто не срабатывают… Однако не менее сильна была и его любовь к тебе. Два желания, мести и… эм… обладания, были равновелики, и потому осуществились оба. Но при этом оба — криво, ибо они вступили в противоречие друг с другом.

А-Яо в задумчивости прикусил губу, а затем едва заметно покачал головой.

— Я — живой, при живом теле и живой ци, — произнес он медленно, старательно подбирая слова. — Я — на данный момент — сильнее Вэй Усяня, лишенного даже малейшей связи с его телом, которое было разорвано на мельчайшие части, и более тринадцати лет проведшего в небытии. Поэтому сознание и управление достались мне.

— Скорее всего, это именно так, — согласился Лань Сичэнь. — Однако…

Он сглотнул и невольно придвинулся ближе. Ему ужасно не хотелось произносить этих слов, но замалчиванием проблему было не решить.

— Однако А-Юй пожертвовал тело именно Вэй Усяню, — А-Яо оказался более решительным. — И даже условие контракта было соблюдено. Ритуал был проведен по всем правилам и завершился успешно.

— Нет! — подскочил на своем месте Мо Сюаньюй. — Я не согласен!

Лань Сичэнь переглянулся с А-Яо.

— Я не знаю, есть ли возможность обернуть все вспять, — признался он. — Я никогда не слышал, чтобы у темных ритуалов предусматривался такой шанс. Темный путь — кровавый и жестокий, на нем не бывает не смертельных ошибок…

Лань Сичэнь пожалел о своих словах в тот же миг, когда Мо Сюаньюй нервно сглотнул, а пульс А-Яо словно бы замер под его рукой. Лань Сичэнь уже начал в панике искать, чем бы смягчить высказанное, когда дверь распахнулась и в комнату влетела госпожа Цзинь.

— Я решила… — начала было она, однако замерла, успев сделать всего пару шагов, и уставилась на них в задумчивости. Покачав головой, госпожа Цзинь произнесла: — Нет, я всегда подозревала что-то в этом роде, но чтобы втроем…

Лань Сичэнь только сейчас осознал, что они с Мо Сюаньюем по-прежнему сидят на полу и обнимают ноги А-Яо. Кончики его ушей стремительно заполыхали, однако Мо Сюаньюй, не испытавший, казалось, ни малейшего смущения, заявил насмешливо:

— А тебе что же, завидно?

— Было бы чему завидовать, — фыркнула госпожа Цзинь и сложила руки на груди.

— За-а-авидно! — довольно протянул Мо Сюаньюй. — Пусть ты теперь и наша сестренка, но у нас все занято, мест больше нет!

— А-Юй, пожалуйста!.. — осадил его А-Яо, поспешно выдергивая свои ноги из ослабевших объятий отвлекшихся поклонников. — А-Су, ты что-то хотела?

— Я хотела… — госпожа Цзинь чуть нахмурилась, словно увиденная сцена сбила ее с толку. — Я хотела сказать о своем решении. Я остаюсь с А-Суном.

— Но, А-Су… — растерянно произнес А-Яо. — Это невозможно!

— Ты опять хочешь разлучить меня с сыном, которого я только-только обрела? — обманчиво мягким голосом поинтересовалась госпожа Цзинь.

— Я не хочу вас разлучать, — возразил А-Яо, сумев наконец сползти с кровати, обогнув при этом своих замерших на полу братьев, и накинув на плечи верхнюю одежду. — Но ты все еще моя жена.

— Я, как выяснилось, твоя сестра, — фыркнула госпожа Цзинь.

Теперь они стояли друг напротив друга, и Лань Сичэня посетила мысль, что, несмотря на несходство черт, вот так очень явственно становилось заметно их родство. Пожалуй, в отличие от Мо Сюаньюя и Цзинь Цзысюаня, Цинь Су имела с А-Яо немало общего. Внешне маленькая и изящная, безукоризненно вежливая и утонченная, обманчиво хрупкая — она обладала стальной волей, даром умело управлять ситуацией и несгибаемым упрямством.

— Да, — А-Яо чуть склонил голову. — Однако для всех окружающих — моя жена. Что будут говорить люди, когда ты просто пропадешь из Башни Золотого Карпа? Как я должен объяснять всем, куда делась моя супруга? Что я скажу твоему отцу?

— Моему… — начала было госпожа Цзинь, но А-Яо решительно перебил ее.

— А-Су, Цинь Цанье — твой отец, — заявил он твердо. — Он растил тебя как родную дочь, он любил и любит тебя. Ты — его единственное дитя, тебе он отдал всю свою сердечную привязанность. Неужели это стоит меньше брошенного однажды семени?

Глаза госпожи Цзинь повлажнели, однако в них сверкнула ярость.

— Цзинь Гуанъяо, не вздумай играть со мною словами! — выпалила она, делая шаг навстречу ему. — Я получше тебя знаю, что было сделано для меня и моей матери, но как можно доверять мужчинам после всего, что вы вытворяете за нашими спинами?

— Не переноси свой гнев на невиновного, — не шелохнувшись, посоветовал А-Яо. — Твой отец не сделал ничего, что принесло бы тебе боль.

— Хорошо, — госпожа Цзинь прикрыла глаза, но стояла при этом твердо. — Однако мое решение неизменно. В Башне Золотого Карпа, здесь или где угодно еще — но я буду с моим сыном. Выбирай: либо мы забираем его с собой, либо я остаюсь здесь.

— Его нельзя забирать отсюда! — А-Яо даже вздрогнул, словно представив все последствия такого шага. — Ты же сама видела, как он реагирует на незнакомых людей, на шум, на все непривычное!

— Значит, я остаюсь здесь, — повторила госпожа Цзинь.