Оплата была более чем щедрой, и трактирщик низко поклонился, рассыпаясь в заверениях, что ужин будет готов, как только господа поднимутся к себе. Разумеется, он приврал, однако еду и правда подали достаточно быстро. Мо Сюаньюй набросился на нее так, словно за все те несколько дней, что он пребывал в Башне Золотого Карпа, его ни разу не покормили. А-Яо, почти уснувшего сидя, Лань Сичэню пришлось разбудить, буквально впихнув ему в руки плошку с рисом. А-Яо рассеянно поковырял в нем палочками, успел что-то сунуть себе в рот, а потом все же окончательно заснул, так толком ничего и не проглотив.

Лань Сичэнь готов был последовать его примеру, но он все же заставил себя немного перекусить. Силы требовалось восстанавливать, тем более что завтра они ему понадобятся больше всех. Однако, прикончив порцию риса, Лань Сичэнь обнаружил, что Мо Сюаньюй успел смести со стола все остальное и сейчас заинтересованно погладывал на плошку, оставшуюся стоять возле А-Яо.

Перехватив его взгляд, Мо Сюаньюй надулся, и Лань Сичэнь против воли залюбовался его лицом. Такое капризное и одновременно невинное выражение он у А-Яо еще никогда в жизни не видел.

— Что? — огрызнулся Мо Сюаньюй. — Жалко стало? Тетка меня тоже вечно каждым куском попрекала! Все боялась, что я сыночку ее ненаглядного объем!

— А… — растерялся Лань Сичэнь. — Да ешьте, пожалуйста, сколько хотите! Просто уже почти ночь, тяжело спать с набитым желудком.

— Как спать? — нахмурился Мо Сюаньюй. — В такую рань?

— Уже почти девять, — не согласился с ним Лань Сичэнь.

— Я и говорю: рань, — пожали плечами ему в ответ. — Кто ложится в такое детское время?

— В моем ордене это время отхода ко сну, — Лань Сичэнь постарался говорить мягко. — Да и А-Яо уже спит. Ложитесь, молодой господин Мо, а завтра мы закажем на завтрак все, что вы захотите.

Мо Сюаньюй мрачно пробормотал что-то себе под нос, вид при этом имея крайне возмущенный. Лань Сичэнь уже начал было опасаться, что тот сейчас встанет и уйдет куда-нибудь, однако Мо Сюаньюй, видя, как названый брат А-Яо пристраивает того на кровати, уходить передумал. Он моментально пристроился с левого бока А-Яо, собственнически обхватив его одной рукой и прижав к себе. Лань Сичэнь на это только вздохнул и, аккуратно сняв верхнее одеяние, покорно лег по правую сторону от А-Яо. Безумно хотелось повторить позу Мо Сюаньюя, тоже обняв названого брата, однако вбитые годами правила взяли верх: заснул Лань Сичэнь, лежа строго на спине.

Проснулся, правда, он все же на боку, правой рукой обхватив обоих: и А-Яо, и Мо Сюаньюя.

Полюбовавшись ими немного, Лань Сичэнь заставил себя подняться. Он не сомневался, что сейчас ровно пять часов утра, как не сомневался и в том, что все люди в гостинице еще спят. Поэтому Лань Сичэнь, отдохнувший за ночь физически, решил посвятить утро медитации, чтобы максимально восстановить уровень своей ментальной силы.

Следующим завозился А-Яо. Лань Сичэнь, выйдя из медитации, но почти не открывая глаз, из-под ресниц наблюдал за тем, как А-Яо попытался скинуть с себя руку Мо Сюаньюя, а затем, не преуспев, с трудом, двигаясь бочком, практически выполз с другой стороны. Мо Сюаньюй, лишившись тепла под боком, заворочался, захныкал, и наконец тоже распахнул глаза.

— Вы — два невозможных извращенца! — заявил он убежденно. — Мало того, что мы провели ночь в одной постели, в которой мы просто тупо спали, вы еще и вскочили в несусветную рань! За окном еще темно!

— Там уже светает, — зевнув, парировал А-Яо, после чего потянулся с явным удовольствием.

— А еще, Яо-гэ, ты во сне ужасно ворочаешься! — продолжал ныть Мо Сюаньюй. — Ты меня несколько раз чуть с кровати не спихнул!

— Я не ворочаюсь! — возмутился А-Яо и обратился за поддержкой к Лань Сичэню: — Эргэ, ведь правда же, не ворочаюсь?

Лань Сичэнь покачал головой. Еще так и не забылись ночи, которые он, скрывавшийся от Вэней, провел в бедном домике тогда еще Мэн Яо. В то время они были вынуждены спать на одной кровати неделями, и Лань Сичэнь твердо помнил, что его А-Яо спит спокойно, свернувшись аккуратным клубочком.

— Ну конечно, такую нефритовую глыбу нихрена не столкнешь! — фыркнул Мо Сюаньюй, даже не пытаясь подняться с кровати. Наоборот, пользуясь тем, что она осталась в его полном распоряжении, он растянулся на ней по диагонали и совершенно бессовестным образом потянулся, прогибаясь в пояснице. — Разумеется, ты пихался в мою сторону!

— Это гнусная клевета! — вновь не согласился А-Яо, тщательно умываясь. — Ты сам сдавил меня так, что если бы не эргэ, мы бы навернулись с другого края кровати.

В этот момент Лань Сичэнь осознал не только то, что медитировать далее бесполезно, но и то, что он больше не в силах выносить эту практически семейную сцену. Мо Сюаньюй хоть и бросил реплику походя, наверняка совершенно не задумываясь об этом, все же был прав: они все трое провели ночь в одной постели. И пусть между ними ничего не было, он, Лань Сичэнь, действительно обнимал их обоих…

И проснулся таким счастливым, как никогда ранее в своей жизни.

Торопливо поднявшись на ноги, он пробормотал, что спустится заказать им завтрак, и позорнейшим образом дезертировал из комнаты.

По нормам Облачных Глубин утро должно было быть в самом разгаре, однако для всех остальных людей час стоял еще достаточно ранний. На кухне уже трудились, но в обеденной зале было пусто, и ни один адепт ордена Юньмэн Цзян Лань Сичэню не встретился. Впрочем, он все равно не решился испытывать судьбу, и завтрак также попросил принести им наверх.

Вернувшись, он застал пасторальную картинку: А-Яо сидел на кровати, а сползший на пол Мо Сюаньюй сидел у его ног, позволяя расчесывать свои волосы. Лань Сичэнь вошел как раз в тот момент, когда А-Яо, закончив разбирать прядки и выгладив темные, с легким каштановым отливом волосы до зеркальной гладкости, принялся скручивать их в скромный пучок.

— Давай лучше в хвост, Яо-гэ? — капризно хныкнул Мо Сюаньюй, чуть поерзав на своем месте. — У тебя такие волосы красивые! Жалко прятать!

— Мы должны выглядеть как можно неприметнее, А-Юй, — строго, хотя и не жестко парировал А-Яо, повязывая пучок темной лентой. — А ты — в особенности.

— Давай тогда и главе Лань пучок соберем! — Мо Сюаньюй сверкнул на Лань Сичэня ревнивым взглядом.

— Да эргэ все равно не спрячешь, — вздохнул А-Яо и тоже поднял на Лань Сичэня глаза, в которых сиял мягкий свет. — К тому же его уже видели.

Дальнейший спор прервало появление слуги, принесшего поднос, ломящийся от еды. Мо Сюаньюй, тут же забывший про прическу, моментально подсел к столу и приступил к завтраку, не дожидаясь других. А-Яо вздохнул и, бросив на Лань Сичэня извиняющийся взгляд, аккуратно пристроился рядом и взял себе чая.

Они завтракали спокойно ровно до тех пор, пока Мо Сюаньюй не потянулся за очередной булочкой. Слуга принес их полное блюдо, однако Лань Сичэнь с А-Яо успели взять лишь по одной, в то время как Мо Сюаньюй прикончил почти все остальные. А-Яо нахмурился и, смерив брата внимательным взглядом, произнес странным тоном:

— А-Юй, это пятая булочка!

— Ошень вкушная! — отозвался тот, салютуя булочкой.

Лань Сичэнь плавно отодвинул от него блюдо, на котором осталась всего одна булочка и предложил:

— А-Яо, забери себе эту…

— Не в этом дело! — перебил его А-Яо и, поднявшись на ноги, обошел Мо Сюаньюя со спины.

Прежде, чем Лань Сичэнь успел осознать происходящее, А-Яо наклонился и схватил своего брата за бока. Тот подскочил, хихикнул и почти вывернулся, но А-Яо держал крепко, что-то старательно нащупывая. С каждым мгновением его лицо мрачнело все сильнее и сильнее, пока он не вынес свой вердикт.

— Ты потолстел! — гневно припечатал он и решительно отобрал у Мо Сюаньюя надкусанную булочку.

— Нет! — заскулил тот, потянувшись за отнятой едой. — Отдай! Я худенький!

— Это твое тело тощее! — сморщил нос А-Яо, проведя руками вдоль своих худых боков. — А мое тело нельзя так закармливать! Отойди от стола!