— Слушай, — Бакуго закатил глаза, — либо мы летим на чертов праздник, который ты так сильно хотел увидеть, на чертовом драконе, который делает все, что ему вздумается, либо я трахну тебя прямо здесь.

— Будто я против второго варианта, — как ни в чем не бывало произнес Тодороки, чем поверг Бакуго в легкое подобие шока. Тот, явно не ожидавший подобной реакции, в момент покраснел (а должен был, по его мнению, покраснеть Тодороки) и убрал руки в карманы.

— Че? А разве у вас… этих… королевских особ нет правила «до свадьбы» и все такое?

Тодороки задумчиво склонил голову на бок.

— Ты предлага…

— Нет! — Бакуго замотал головой, пытаясь избавиться от накатившей неловкости.

— Мне это не важно, — пожал плечами Тодороки.

— Ну блеск, — пробормотал Бакуго, опуская взгляд.

— Но я бы предпочел сходить на праздник, — Тодороки повернулся в сторону острова. — Здесь становится холодно.

Виорайт показался из-за соседних скал.

========== X. Во время купального дождя ==========

Купальный дождь — короткий ливень.

Виорайт подлетел к ним, опускаясь на землю и позволяя Бакуго ловко забраться на свою спину, ближе к шее. Он протянул Тодороки вспотевшую руку и, дождавшись, когда тот сядет, приказал направиться в сторону пляжа. Тодороки обхватил его руками, чтобы не упасть.

Пролетая над океаном, Тодороки думал о том, что если и не является самым счастливым человеком во всей вселенной, то на маленькой планете — вполне.

— Ты так и не поговорил со старейшиной насчет полета на открытии?

— Когда я собирался, то услышал один о-очень важный секрет, так что нет.

Тодороки ткнулся носом в его шею; очередное беззвучное «прости» так и не слетело с его губ.

А потом он почувствовал неладное, словно то подобралось к нему из-за спины и настойчиво заглянуло в лицо. Его догадки подтвердились практически сразу же:

— Как насчет эффектного появления, а? Все как и подобает королевским особам вроде тебя. На начало не успеем, но под конец подлетим.

— Если я попрошу тебя этого не делать, ты все равно сделаешь?

В ответ Тодороки раздался лишь веселый «хмык».

Их появление выглядело эффектным. Как раз после того, как состоялось открытие, и наездники драконов собирались покинуть пространство над морем, появился Виорайт, поднявший вокруг себя песок и извергнувший столп пламени над водой (и если что-то кому-то не понравилось, то, Тодороки здраво рассудил, это уже были их проблемы).

Спустившись с дракона, Тодороки, если бы пригляделся, мог бы увидеть закатившего глаза Серо и не скрывающую улыбку Ашидо, но все его внимание (целиком и полностью, да) было уделено Бакуго.

Сам Тодороки, чувствовавший атмосферу всеобщего неодобрения, только поправил сползшую с правого плеча жилетку.

— Мы уже думали, что вы не придете! — Ашидо, возникшая из ниоткуда, схватила Тодороки за локоть и, не переставая говорить об открытии, которое они, дураки такие, пропустили, потащила его за один из дальних столов. На ее лицо была нанесена краска, неровными узорами украшавшая лоб и левую щеку (Тодороки предполагал, что у рисунка была идея, которую он так и не смог понять).

— Это ты думала, что они не придут, а я только что выиграл твою порцию мяса. — Поиграл бровями Каминари, только что спустившийся с дракона, отпущенного на скалы, и на глазах у девушки забирающий ее порцию; та жалостливо поджала губы и плюхнулась на лавку, складывая на груди руки и закидывая ногу на ногу.

— Делали на нас ставки? Совсем спятили уже? — раздался недовольный голос Бакуго, севшего на место напротив Тодороки и расслабленно закинувшего ногу на колено.

— Если я отдам тебе половину порции Ашидо, ты перестанешь быть таким ворчливым?

— Я не ворчливый!

— Лучше верни мне мою порцию! — донесся обиженный голос Ашидо.

— Ворчливый, прямо как мой дед, — подтвердил подошедший Киришима, сразу же накладывая в тарелку овощной салат и мясо, как можно больше мяса.

— Это тот, — Серо наклонился к Тодороки, объясняя: — который ходит с палкой вокруг дома и угрожает побить ею любого, кто подойдет ближе, чем на два метра. У него еще лицо помятое.

— Не помятое, а кривое.

— Да какая разница, — замахал рукой Серо, забирая фрукты из общей тарелки.

— Большая, — серьезно ответил Киришима. — Оно у него с рождения кривое, а если бы было помятым, то казалось бы, что его уже при жизни помяли. Скажете моему деду, что оно помятое, он эту свою палку вам в задницу запихнет.

— Я пришла на пляж есть, смотреть на море и танцевать, а не слушать историю создания лица твоего деда, — произнесла Ашидо и, набив щеки, погрозила Киришиме ложкой.

— Да это вы сами начали!

Тодороки, молча наблюдавший за нелепым разговором, и сам не заметил, как на его губах расцвела улыбка. Разговор был настолько глупым, насколько только мог быть, но, кажется, он уже начал привыкать к подобному. Он почувствовал, как его ударили ногой по колену, и, подняв голову, увидел Бакуго, который кивком указал ему на полные тарелки еды.

Определенно, все это начинало ему нравиться.

— Куда делись ваши драконы? — поинтересовался Тодороки, ставя полупустой стакан воды на стол; алкоголя еще с позавчерашнего вечера ему было достаточно.

— Полетели на соседние острова, чтобы перевоплотиться в ящериц и улететь в небо, на котором изобразили бы созвездие дракона, — лукаво объяснил Каминари, закидывающий в рот ягоды.

— Да брось, — закатил глаза Серо, — в такую чушь никто не поверит.

Бакуго, вальяжно развалившийся за столом, вмиг собрался и ткнул в Тодороки пальцем, заставляя того напрячься.

— Этот идиот думал, что после смерти мы обращаемся в пепел.

Легкий смех возник над столом, вынуждая Тодороки немного покраснеть из-за своей неосведомленности и гневно глянуть на ухмыльнувшегося Бакуго.

— Или что мы покрываемся че…

— Когда разожгут костры? — Тодороки, схватив Бакуго за запястье и резко опустив его руку на стол, отчего тот недовольно свел брови, миролюбиво обратился к друзьям, меняя тему разговора, пока его щеки не стали излучать сияние из-за своей наивности и веры в то, что пишут в книгах.

За шумными разговорами и творящимся вокруг празднеством никто не заметил, как на остров опустилась темнота, отчего граница неба и моря слилась, расстилаясь перед жителями острова необъятной бездной. Ашидо, крутящаяся на стуле, только и ждала, когда же наконец разожгут костры. Она то и дело поворачивалась в сторону трех сооруженных деревянных постаментов, один из которых, центральный, достигал не меньше трех метров в длину и представлял из себя фигуру девушки с раскрашенным краской лицом.

— Хэй-хэй, только не пей так, как в прошлый раз, — произнес Киришима, забирая у Каминари бутылку с выпивкой. — Я не хочу, чтобы ты опять бегал по пляжу и орал, что у тебя горят пятки.

— Это ты тот придурок, который думал, что песок — это лава, — выпалил Тодороки и, секундной позже осознав, что сказал, захотел ударить себя по лбу. Громкий смех поднялся над их столом. — Прошу проще…

— Ну отлично, — пробубнил Каминари заплетающимся языком, выпуская бутылку из рук. — Спасибо тебе, Бакуго, за то, что рассказываешь обо мне только лучшее.

— Обращайся, — отсалютовал ему Бакуго стаканом.

Наконец старейшина, все это время сидевший за центральным столом, поднялся с места и подошел к центральному постаменту, к фигуре девушки. Вместе с ним встали из-за столов еще несколько человек, в том числе Каминари, по плечу которого Киришима ободряюще хлопнул рукой, и подошли к оставшимся сложенным дровам, беря в руки горящие факелы. Произнеся недолгую речь, которую драконий народ слушал, не издавая ни звука, старейшина поднял факел и зажег его, используя огненную магию, сошедшую с кончиков пальцев и охватившую ладонь. Под тихий плеск волн он поднес его к дровам, отчего пламя в момент разрослось и, поднявшись по столбу, охватило собой Прообраз Солнца. Вместе с ним загорелись и остальные, отчего яркое свечение вмиг разнеслось по пляжу. Чучела сгорали под одобрительное ликование и стуки стаканов, наполненных выпивкой.