Бакуго отпихнул от себя Тодороки, не упавшего только потому, что позади него стоял стол, на который тот и приземлился, упершись в него руками.
— Что вы забыли здесь?!
Друзья, переглянувшись, одновременно указали на ящик с выпивкой.
— Пришли отметить твое возвращение, — объяснил Серо, проходя вперед и подталкивая за собой остальных.
— Проваливайте, — огрызнулся Бакуго.
— О, ты хочешь провести время со своим парнем? — лукаво улыбнулся незнакомец, закрывая за собой дверь.
— Он не мой парень! — воспротивился Бакуго; его красные щеки сообщали друзьям об обратном.
— Извини, что помешали. — Киришима, поставив ящик на стол, похлопал Тодороки по плечу.
— У вас будет вся ночь, чтобы насла… — Ашидо, не успевшая договорить, резко пригнулась: красный Бакуго кинул в нее очищенную морковь, которая просвистела над ее макушкой.
— Я специально припрятал несколько бутылок, как раз к твоему возвращению. Но все они были не полными, поэтому пришлось смешать, — незнакомец, плюхнувшись на стул, достал бутылку, показывая друзьям. — Пить можно. Шото? — обратился уже к принцу, продолжающему в замешательстве сидеть на столе, и протянул ему руку. — Каминари.
Тодороки отмер, смутно понимая, что как бы Бакуго, орущий на заднем фоне на своих друзей в попытке выставить их из дома, ни старался, те бы в любом случае никуда не ушли. Он протянул руку новому знакомому, крепко отвечая на рукопожатие.
— Бакуго, — угрожающе начала Ашидо, наставляя на него морковь, — если не заткнешься, мы расскажем Шото о том, как ты провисел на тарзанке над заливом весь день, потому что не мог с нее слезть.
— Ты уже рассказала, — пожал плечами Серо, по-хозяйски открывающий шкаф и достающий из него стаканы.
— У меня застряла нога!!
Тодороки, молча наблюдающий за происходящим спектаклем, легко, беззаботно улыбался. Грусть от того, что друзья Бакуго зашли в столь неподходящий момент, постепенно сменялась нарастающим весельем. Видеть, как Бакуго беззлобно препирается с ними, позволяя хозяйничать в доме, доставляло ему удовольствие. Он ничего не говорил про них, когда они были в лесу на полуострове, поэтому осознание того, что у Бакуго есть люди, с которыми ему комфортно и которым он был дорог, приятно грело изнутри.
Киришима протянул Тодороки стакан с терпко пахнущим алкоголем тогда, когда Бакуго перестал рвать и метать и, успокоившись, прислонился к кухонному столу напротив принца, пока друзья разливали выпивку. Он бросал на Тодороки косые, тревожно-смущенные взгляды и, схватив протянутый ему стакан, отвернулся, делая большой глоток под одобрительный возглас Серо. Принц успел заметить легкий румянец на его щеках.
Тодороки предпочел бы продолжить то, чем они занимались до прихода друзей; воспоминания о чужих губах на своих и о заволоченном дымкой взгляде, в котором он мучительно-медленно плавился, пока сжимал дрожащие в мандраже пальцы Бакуго (собственные пальцы тоже дрожали), заставили и его самого совершенно не по-королевски приложиться к выпивке.
Вечер прошел в шумной, дружелюбной обстановке, которая поначалу была непривычна Тодороки. Он, отвыкший от подобного, чувствовал себя неуверенно и вел себя отчужденно. Наблюдая за тем, как легко они общались друг с другом, Тодороки в который раз убедился, что ничего подобного не видел на светских вечерах. И что непомерно скучал по своим старым друзьям. Но было что-то такое в сложившейся атмосфере, что постепенно позволило Тодороки расслабиться. Открытость друзей Бакуго и его самого, вовлекающего Тодороки в диалог, отогнало сомнения принца о не предназначенном для него месте.
— Но я хочу участвовать! — заявил Бакуго, когда они принялись обсуждать грядущий праздник.
— Это же просто полет драконов над морем, разве нет? — Тодороки не понимал, в чем была ценность этого полета, но, видимо, для Бакуго это было важно? Это было важным событием для всех наездников? Он посмотрел на других, но те лишь пожали плечами.
— Мне все равно, — отозвался Киришима, проверяющий содержимое оставшихся бутылок.
— Но ты и так участвуешь. — Каминари жестом попросил наполнить его полупустой стакан.
Бакуго стучал пальцами по столу.
— Как будущий старейшина я должен участвовать, — продолжал настаивать на своем, сидя на кухонном столе и опираясь ногой об обеденный стол.
— Переговори с Айзавой, — предложил Серо, откинувшийся на спинку стула.
— Кто вообще придумал эту хрень с репетициями, — хмыкнул Бакуго.
— Он и придумал. Как раз после прошлогоднего случая, когда два дракона столкнулись, — сказал Киришима, пытающийся удобнее усесться на полу, подобрав ноги.
— Никто не пострадал? — спросил Тодороки; его язык начинал заплетаться.
— Не. — Махнула рукой Ашидо и протянула Киришиме стакан.
Тодороки плохо помнил, как закончился вечер. Друзья Бакуго, еле стоя на ногах, выползли на улицу, прихватив с собой остатки выпивки, после чего хозяин дома, передвигающийся по нему на еле держащихся ногах, закрыл за ними дверь и, прислонившись к ней спиной, потер виски.
— Что они добавили в алкоголь? — спросил Тодороки, опираясь локтями о стол и борясь с желанием уснуть прямо за ним. Он, с детства умевший пить крепкий алкоголь и при этом не пьянеть, кажется, все-таки пропустил пару уроков.
— Подозреваю, все подряд, — отозвался Бакуго и, оттолкнувшись от двери, направился в сторону спальни, слегка покачиваясь. — Диван твой.
— Так дверь не заперта.
— Боишься, что злые наездники приволокут тебя к столбу и сожгут? — хмыкнул Бакуго, стоя возле него и кривовато улыбаясь.
— За мной может вернуться Ашидо. — Пожал плечами Тодороки, и Бакуго громко, пьяно засмеялся.
Слушать его смех Тодороки готов был вечно.
========== VIII. Во время грозового дождя ==========
Грозовой дождь — дождь во время грозы.
— Чем тебе не угодила моя одежда? — Тодороки, проснувшийся несколько минут назад и протирающий слипающиеся глаза, сидел на диване, держа в руках одежду, которую Бакуго всучил ему с утра пораньше. Голова болела, но не настолько, чтобы просить о настойке из трав — он был удивлен, поскольку рассчитывал на то, что проведет если не весь день, то хотя бы половину, пытаясь справиться с гудящей головой.
— Ты себя видел вообще? — вскинул бровь Бакуго, одетый в темную рубашку, небрежно заправленную в штаны; он был растрепанным и выглядел слегка помято, но то, что прошлый вечер прошел навеселе, не выдавало практически ничего. Он варил на жарком огне кашу из крупы, которую нашел в кладовой.
— Моя блузка в хорошем состоянии. — Тодороки обиженно осмотрел свою одежду; да, она была потрепана, и кончики рукавов немного завалялись в грязи, но в целом он выглядел опрятно для человека, прожившего в лесу несколько недель, пролетевшего на драконе больше двух часов над океаном и пережившего пьянку.
— Я не об этом. — Бакуго открыл ящик и достал из него две чистые тарелки, кладя их рядом друг с другом. — О тебе и так вся деревня говорит. Так хоть меньше выделяться будешь.
— У меня красно-белые волосы и ожог на левой стороне ли…ца, — он с трудом подавил зевок; спать хотелось жутко. — Даже при огромном желании слиться с толпой я в любом случае буду ходячим маяком.
Одежда, которую ему всучил Бакуго, оказалась приемлемой. Конечно, не королевские шелка, пошитые известными портными, но темно-коричневые штаны и кофта с завязками у груди, чуть светлее на пару тонов, а также кожаная жилетка были пошиты добротно.
— Переодевайся я сказал.
Тодороки продолжал сидеть на месте, уставившись в одну точку. Утренние подъемы всегда давались ему тяжело, а после шумного вечера и быстрого сна, из-за чего ему казалось, будто он и не засыпал нормально, лишь моргнул глазами, любая деятельность стойко игнорировалась его полусонным сознанием.
Тодороки резко проснулся в тот момент, когда почувствовал, как просел диван и как чужие руки потянулись к его рубашке, расстегивая пуговицы и приговаривая, как же его все это, черт возьми, достало.
