— Она… не такая горячая, как я думал.

— Ну да, обычно ведь от нее несет паром.

Тодороки недоверчиво покосился на него; да, он был полон предрассудков, но сейчас он мог вполне здраво рассуждать и понимать, что Бакуго глумился.

— Ты явно врешь.

— Нет, с чего бы, придурок? — ухмылялся Бакуго, продолжая прислонять его ладонь к чешуе, крепко обхватив запястье мозолистыми пальцами (Тодороки был единственным, от кого шел пар, а земля под ногами раскалялась, сменяясь магмой). — Пока я бежал до тебя, он успел остыть.

Осознание того, что Бакуго, приручив дракона, первым делом прибежал к нему, ослепило яркой вспышкой, от которой закружилась голова, ослабли ноги и все внутри замерло; его парализовало, словно против него было применено заклинание или наведена порча, использованы руны или что угодно, из-за чего перед глазами все стало неясным, туманным и поплывшим. Что-то наподобие корабля, впервые вышедшего в открытый океан и попавшего в шторм, от которого сносило мачты и в клочья рвало белые паруса.

Тодороки так сильно хотел поцеловать Бакуго, что у него зачесались губы.

— Приведи в порядок шалаш, — сказал Бакуго, отворачиваясь и подходя к дракону.

— Зачем? — спросил Тодороки, смотря в пространство перед собой и пытаясь… что он пытался? Успокоить слетевшее из-под уздцов сердце?

Тодороки удивлялся тому, как сам не слетел и не…

— Послезавтра праздник на острове. Не собираюсь опаздывать.

— Собираешься отправиться прямо сейчас?

Чуть повернув голову к нему, из-за чего Тодороки наткнулся на полный уверенности и горящий азартом взгляд, сказал:

— Собираемся.

========== VI. Во время косого дождя ==========

Комментарий к VI. Во время косого дождя

карта драконьего острова: https://clck.ru/McFEM

Косой дождь — дождь, при котором капли падают не под прямым углом на землю.

Тодороки, в спешке вернувшийся из шалаша, в котором навел кое-какой порядок, затащив под его дырявую крышу оставленные перед входом предметы быта, наблюдал за тем, как Бакуго свободно летал на драконе, темной тенью накрывая поляну. Дракон, под его контролем выписывающий петли и небесные рисунки, казалось, был продолжением его самого — настолько гармоничен был их полет.

Тодороки успел захватить с собой фамильный меч, покоящийся на поясе, и отправить отцу послание, в котором сообщил, что направляется на драконий остров для того, чтобы добыть более весомые аргументы для согласия на сотрудничество с наездниками, чем слова одного из них. Он надеялся, что его послание не было сумасбродным и что в нем не перепутались слова, потому что его эмоциональное состояние во время диктовки было таким же расшатанным, как и сломанная табуретка. Тодороки был взволнован и смятен, поэтому, вернувшись в шалаш (он был благодарен Бакуго за то, что тот отказался идти с ним, желая провести время с Виорайтом), он схватил поклоцанный стакан, налил в него рудниковую воду, едва ли не до краев, и осушил залпом.

Дракон медленно приземлился, разводя крылья в стороны и вынуждая пригнуться траве под ветряным напором. Его хвост, длинный и тяжелый, улегся на поляну, подминая под себя зелень. Бакуго, держащийся за шипы, одобрительно похлопал того по широкий спине, не скрывая озаривший его губы оскал, и повернулся к Тодороки. И тут же отвел взгляд в сторону, неловко почесывая затылок.

— Ну и че встал? Иди сюда.

Смотря на пребывающего в энтузиазме наездника, Тодороки осознал, что сейчас, в момент, когда Бакуго был готов отвести его на остров и познакомить с народом, он должен был рассказать о своем происхождении. У него не может быть другого удобного шанса (его единственный шанс пропал при знакомстве, но откуда он мог знать, что их отношения заведут его вот сюда?).

Тодороки не имел никакого морального права дальше обманывать Бакуго.

— Бакуго, нам нужно поговорить, — твердо произнес он, стараясь не думать о том, что дракон, который уже пытался его сожрать, находился рядом. Он, полностью подчиненный Бакуго, слушался каждого его слова (команды, судя по всему, отдавались мысленно; в любой другой момент Тодороки подивился бы их связи).

Бакуго в нетерпении махнул рукой.

— Потом.

— Нет, сейчас, — продолжал настаивать Тодороки, игнорируя его недовольство.

Тодороки предполагал, что после услышанного малоприятного признания Бакуго бросит его в одиночестве на полуострове без шанса оправдаться, но покончить с ложью было необходимо так же, как и согреться у камина, перед этим проведя морозный день на улице; или как выпить противоядие после принятия яда.

— Нет, потом, и не спорь со мной. Я не хочу, чтобы ты своими тупыми словами испортил мне настроение, а я почти уверен, что именно это ты и сделаешь.

Что ж, ему следовало отдать должное, потому что Тодороки именно это (не совсем это) и собирался сделать.

— Если я еще минуту пробуду здесь, — продолжил он, стискивая шипы, — я прикажу Виорайту спалить все нахрен.

Тодороки сжал пальцы и обессилено разжал их. Потому что Бакуго, который так сильно хотел вернуться домой, что не мог усидеть на месте и нетерпеливо посматривал в сторону драконьего острова, заставил его отступить и передумать.

(Как бы Тодороки не хотел этого признавать, но в момент, когда наездник отказался его слушать, он испытал малодушное облегчение).

— И что ты предлагаешь мне сделать?

— Лезь. — Бакуго как бы нехотя протянул ему руку и вынудил дракона пригнуться, чтобы Тодороки было проще забраться. Заметив его недоверие, он произнес: — Что?

— Ты предлагаешь… предлагаешь сесть на твоего дракона?

Бакуго посмотрел на него, как на идиота.

— А ты как собрался на остров переть? Вплавь?

Тодороки нахмурился. И правда.

— Хорошо, — проговорил он, успокаивая сам себя. —Я буду действовать по тому же принципу, что и с лошадью.

— Рехнулся?! — на этот раз к неодобрительно воскликнувшему Бакуго присоединился его дракон, шумно вздохнув через ноздри и напрягая лежащий хвост. — Сколько тебе раз повторять, что это не лошадь?!

— Учту.

Хоть Тодороки и сказал, что учтет, на данный момент он все меньше видел различий между Виорайтом и его почившей лошадью. По крайней мере, они вели себя одинаково: это не они были подчинены и потому покорно ждали, пока на них заберутся,

это они позволяли оседлать их.

— Лезь, — Бакуго протянул ему руку, — или я прикажу Виорайту потащить тебя в лапах.

Тодороки не раз думал о том, каково же это — летать на драконе, но и представить не мог, что его детские мечтания, появлявшиеся после чтения легенд, когда-нибудь осуществятся. Он подошел ближе и, ухватившись за руку Бакуго, сел к нему за спину, перекинув ногу через спину дракона. На драконе сиделось так же, как и на камне в пещере, разве что тот не мог в любой момент скинуть его с небес на землю (в прямом смысле этого выражения).

— Мне не за что держаться. — Тодороки на всякий случай огляделся, посмотрел назад, но ближайшие драконье шипы находились возле начала хвоста, до которого ему было не дотянуться.

— Ну так придумай что-нибудь!

Тодороки, не зная, за что зацепиться, взялся за плечи сразу же напрягшегося Бакуго.

— Отцепись от меня, — пробормотал тот. Тодороки не мог понять: он был взбешен или смущен? Спрашивать у Бакуго он не решился и послушно отпустил его, отводя руки за спину и пытаясь зацепиться пальцами за толстую кожу дракона.

Бакуго едва заметно выдохнул и приказал Виорайту лететь домой. Дракон, взмахнув крыльями и оттолкнувшись от земли лапами, взлетел, поднимая вокруг себя клубы пыли. Тодороки завороженно смотрел на то, как отдалялась земля. Он испытал волнующую дрожь в ногах и в животе, передавшуюся на руки, отчего его ладони вспотели, тогда как пальцы превратились в негнущиеся коряги. Порывы ветра ударили в лицо, окружая со всех сторон и создавая подобие воронки, под напряжением которой у него перехватило дыхание, и воздух стал тяжелым, набившись булыжниками в легкие. Высокие деревья, под покровом которых он провел несколько недель, превращались в ломкие сучья кустарников.