— Но он ничего не написал о помощи.

— Это же Бакуго, — заговорил ворох подушек, испугав одноклассников и заставив их выпрямить спины, чтобы атаковать притаившегося неприятеля. Неприятелем оказался Токоями с шухером на голове. — Он никогда не попросит о помощи, если она ему нужна.

Тодороки кивнул — это вполне было в духе Бакуго.

— Токоями… — начал Мидория, откашлявшись, — что ты делаешь…

— Джиро, ты не видела Токоями?! — раздался голос Каминари со второго этажа, сотрясший стены дома.

Мидория замолчал. Токоями подтянул подушки поближе к себе.

— …Давай мы укроем тебя пледом? — предложила Яойорозу, сочувственно наблюдая за его попытками спрятать торчащий клюв и пригладить волосы.

— Нет, спасибо, — ответил ворох подушек. И обреченно добавил: — Практика показала, что плед просвечивается.

Яойорозу и Мидория переглянулись.

Тодороки же резво поднялся с места, хватая на ходу ветровку с вешалки и покидая общежитие.

Тодороки вошел в цветочный магазин, когда стрелки на часах пробили шесть. Рядом с прилавком, с которого были сняты оригами, стояли коробки с привезенными удобрениями, семенами, аксессуарами и горшками, напоминающие своей монументальностью Великую Китайскую стену. Никого из покупателей в магазине не наблюдалось, зато блондинистая шевелюра, показавшаяся из-за столиков для цветов в оранжерее, дернулась и ударилась о край горшка. Бакуго выпрямился и с удивлением обнаружил в магазине одноклассника.

— Ты че здесь делаешь? — спросил он, открыв дверь оранжереи плечом; его ладони были испачканы в земле, как и низ фартука.

Тодороки поздно осознал, что сообщение он прочитал, а ответить на него — не ответил, поскольку загорелся идеей помочь Бакуго и всю дорогу представлял осуществление своего плана (плана у него не было).

— Я… пришел… посадить цветы.

Плана у него действительно не было. Но лучше уж такая глупость, которая поставит Бакуго на паузу, чем честность и маячащая возможность оказаться выпертым из магазина.

Бакуго молчал так долго, как только мог. Если бы он был персонажем мультфильма, над его головой пробежали бы три жирные точки.

— Чтоблять?

Тодороки отодвинул Бакуго, продолжающего возмущенно моргать, и оказался в оранжерее, сразу же чувствуя смешивающиеся ароматы цветов. Земляной, сладкий запах, призрачным облаком летающий вокруг цветочного моря гвоздик, сирени, роз, нарциссов, тюльпанов, фиалок, окружал и обволакивал душистой свежестью. Каждый цветок горел и искрился сочными, яркими красками, от обилия которых рябило в восхищенно горящих глазах. Посреди оранжереи Тодороки увидел открытые мешки с удобрениями.

— Я не думал, что здесь настолько много цветов, — произнес Тодороки, вглядываясь в персиковые головки георгин.

— Ну да, ведь установленное стекло между оранжереей и главным залом придумали для слепых.

— Главный зал — слишком громкое слово.

— Ты это хозяину скажи.

— Да, скажите мне это в лицо, молодой человек, — произнес стоящий посреди магазина старик с белыми усами. Тодороки узнал голос, владелец которого на протяжении полугода желал хорошего дня ему и скорейшего выздоровления его матери.

— Здравствуйте, — поздоровался Тодороки, поворачиваясь к нему и косясь в сторону пакостно усмехающегося Бакуго, который знал о его присутствии в магазине (судя по всему, он находился на складе).

— И все, молодой человек? А как же слова про главный зал? — недовольно пригладил усы.

— Я приношу извинения за них.

Бакуго закатил глаза. Хозяин магазина какое-то время всматривался в непроницаемое лицо Тодороки, будто пытался считать с него древний шифр, а потом произнес:

— Приму их только в том случае, если разберете эти коробки. — Он указал рукой на стоящие в главном зале коробки, в которых находились мешки с удобрением. Тодороки бы бежать да не оглядываться, но он:

— Конечно, рад буду помочь, — чересчур бодро произнес и тут же осек сам себя.

— Я сам со всем разберусь! — в момент подобрался Бакуго.

— Дай ему фартук, Бакуго. И, — мужчина остановился в дверях; Тодороки вновь показалось, что тот видит его насквозь (все его потаенные желания, от которых он сам открещивался и пытался побороть, да, Бакуго, это о тебе), — ваша помощь, молодой человек, чистая благотворительность.

— Я понимаю.

Тодороки мог бы согласиться и на то, чтобы отдать за свою помощь деньги.

— Не цветы, конечно, сажать, но и не языками ворочать, — произнес тот и повернулся к Бакуго, чтобы дать ему инструкции насчет размещения товара. Бакуго неохотно кивал и переспрашивал, при этом косясь на стоящего посреди оранжереи одноклассника. Владелец, убедившись, что оставляет разгрузку не на верную смерть, покинул магазин, перед этим повесив табличку «закрыто».

Тодороки получил (поймал) свой временный фартук.

— Что мне нужно делать? — спросил Тодороки, рассматривая мешки с удобрениями.

— Мне не нужна твоя помощь.

— Я так и понял. Ты со всем справишься сам.

Бакуго, стуча ногой по полу и комкая в правой руке завязку от собственного фартука, указал на стоящий у дальней стены стеллаж с цветами.

— Убери с него цветы и переставь его ближе к левому стеллажу, чтобы осталось место для этой херни. — Ногой показал на мешки с удобрениями. — Склад и так переполнен всякой фигней.

— Так зачем тогда заказывать больше? — Тодороки направился к стеллажу.

— Бля, ну не я же это делал. Там была акция два по цене одного, так этот старик и накупил всего.

Работа в оранжерее шла быстро под негромкие разговоры и шутки, обсуждения событий последних дней и жалобы на преподавателей. Тодороки чувствовал себя комфортно в оранжерее, в которой аромат цветов кружил голову, и в обществе Бакуго (он тоже кружил голову). С ним хотелось просто быть рядом; и да, он понимал, как слащаво это звучало, но ничего не мог с собой поделать. Он ловил его усмешки, считывал хмурость бровей, не мог отвести взгляда от жестикуляции, из-за которой два цветка чуть не лишились лепестков, и в красках представлял, как будет целовать Бакуго в окружении цветов (в подобные моменты — ага, да, фантазии посещали его далеко не один раз за время работы — он отворачивался к цветам; те глядели на него то ли осуждающе, то ли сочувствующе).

— Серьезно?! — переспросил Бакуго; уточнение про «негромкие» разговоры было лишним.

— Да, прямо среди подушек, — повторил Тодороки, поливая цветы из огромной лейки.

— Я скажу этому придурку, чтобы он перестал доставать людей. — Бакуго выпрямился после того, как перетащил очередной мешок с удобрениями на свободное место, и вытер пот со лба. Тодороки, наблюдая за тем, как капли пота бежали по его шее и лбу, едва не утопил цветок.

— Это всего лишь видео, — сказал он и прокашлялся. — Если бы Токоями на самом деле не хотел в этом участвовать, то он бы так и сказал.

— Нет, ты не догоняешь. — Бакуго замотал головой и, уперев руки в бока, вздохнул. — Это пока Токоями прячется от Каминари. А потом настанет момент, когда Каминари будет прятаться от тени Токоями.

— Оу.

Тень их общего одноклассника действительно злить не стоило.

— Я не увидел у вас оригами за прилавком.

— А. — Бакуго почесал затылок, поворачиваясь к главному залу. — Директор сказал снять их после того, как покупательница ушла из магазина, как только их увидела.

Тодороки засмеялся. Конечно, поделками Бакуго нельзя было отпугивать людей, но, видимо, для особо тонких натур те являлись оскорблением на ментальном уровне.

— И ничего, блять, смешного. Я их всю смену собирал.

Тодороки передвинул несколько ведер с тюльпанами, чтобы проще было дотянуться до нежно-розовых гортензий, стоящих в глубине центрального стола, и заметил на волосах подошедшего Бакуго маленький, ярко-желтый цветок мимозы. Рука сама потянулась к его макушке, чтобы убрать цветок, и замерла в колючих волосах. Бакуго не шевелился, только смотрел на вытянутую руку Тодороки из-под ресниц и, может, не дышал почти.