— Когда дал тебе пион и книгу про сорняки.
Тодороки моргнул.
— Ты швырнул их в меня.
— Мог бы поднять!
Тодороки тяжело вздохнул и выдохнул — ну да, это же Бакуго, с ним по-другому не бывает. Он покосился на смутившегося одноклассника (и своего парня? они же теперь встречаются? о, боже, они теперь встречаются…) и почувствовал, как к горлу подкатывает ком нежности. Напряжение последних недель (или больше?) наконец спало, позволяя свободно и счастливо вдохнуть.
— Пойдем к тебе в комнату или ко мне? — спросил Тодороки. И он бы соврал, если бы толика прозвучавшей двусмысленности и реакции на нее Бакуго его не позабавила.
— За-чем? — Бакуго, стушевавшись, сильнее сжал предплечья и прикусил губу; эту же самую губу захотел прикусить Тодороки.
— Если тебе нравится перспектива целоваться до потери сознания в коридоре обща…
— Кретин. — Бакуго резко развернулся и, не глядя, схватил его за руку и потащил к своей комнате.
***
— Я расскажу сегодня нашим о том, где работаю, — произнес Бакуго во время обеда в понедельник, когда они с Тодороки сидели на крыше, наплевав на то, что столовая наконец была восстановлена и открыта.
— Решил совершить рабочий каминг-аут? — Тодороки опирался плечом о его плечо и держал в руке ланч-бокс, который для него утром собрал Бакуго и всучил пятью минутами ранее. Тодороки был настолько счастлив и ошарашен, что не мог его открыть, пытаясь растянуть момент. Бакуго это вскоре надоело и он открыл для него контейнер с рисом и овощами.
— Придурок. — Бакуго ткнул его локтем в бок. — Я просто подумал, что от того, что работаю в цветочном магазе, я типа… не перестаю быть самим собой. Ну и то, что я разбираюсь в сорняках, никак не влияет на мои способности.
Тодороки эта фраза показалась до безумия знакомой. Будто он уже читал ее где-то (например, сорок страниц назад) или слышал. Впрочем, ему, жующему вкусный рис, было явно не до этого.
Вечером того же дня в гостиной собралась толпа одноклассников, чтобы поздравить Каминари с успешным началом ютуб-карьеры (выложенное в воскресенье видео набрало четыре тысячи просмотров, и это было победой). Бакуго стоял возле стены, твердо решив, что либо он скажет сегодня, либо он что-нибудь разобьет. Тодороки стоял рядом; нет-нет, он совсем не играл роль моральной поддержки, просто зашел поздравить одноклассника. Бакуго открыл рот, чтобы раскрыть тайну своей подработки, как ему вторил голос закатившей глаза Ашидо:
— Мы знаем, что вы встречаетесь.
— Я работаю в цветочном магазине.
— Ты работаешь в цветочном магазине?! — Подскочил на кресле Каминари, отвлекаясь от просмотра статистики на ютубе.
— Они не встречаются, — лениво замахала рукой Урарака.
— Мы встречаемся, — произнес Тодороки.
— Мы не!.. — Бакуго мгновенно отлип от стены, пока на него накатывала паника.
— Мы вчера начали встречаться, — продолжил Тодороки и пожал плечами.
— Ох, неужели. — Яойорозу негромко захлопала, смотря на Тодороки: в ее взгляде читалась гордость за друга, игнорирующего волны недовольства, исходящие от Бакуго.
— Вы начали встречаться вчера и ничего не сказали? — Урарака обиженно надула губы, косясь на Бакуго, который нервно стучал ногой по паркету; вся эта ситуация его порядком раздражала, тогда как Тодороки веселила.
— Погоди-погоди, цветочный магазин? — Киришима, опершись на подлокотники, чуть приподнялся, пока его губы расползались в улыбке.
— Так ты все-таки не вышибала в ночном клубе? —Джиро расстроенно откинулась на подушки и обреченно подняла глаза к потолку. — Прощай, моя двадцатка.
— Привет, моя двадцатка. — Аояма сиял.
— Ты знал?! — рявкнул Бакуго.
— Всегда, — Аояма поиграл бровями в ответ.
— Бакуго! — Иида резво поднялся с пола, на котором собирал паззл. — Сделай скидку Мидории, а я прорекламирую ваш магазин в своем твиттере!
— На тебя подписано семь человек, — сощурившись, произнесла Джиро.
— А в магазине можно снимать? — Каминари смотрел на страницу своего канала, пока в его голове загоралась идея, готовая ослепить всех вокруг.
— Где моя компенсация за два года твоего нытья, Бакуго? — спросила Урарака и сощурила глаза.
— Заткнись нахрен! — Несколько искр сверкнули в его ладонях.
Тодороки же не послышалось? Он, взволновавшись, повернулся к Бакуго, который направил на него ладонь.
— И ты заткнись нахрен!
— Два года? — уточнила Яойорозу и получила уставший кивок в ответ. — Сочувствую. Это действитель…
— Яойорозу, — прервал ее Тодороки, — не надо.
Он не был готов к тому, чтобы Бакуго узнал о его… состоянии на протяжении… нескольких месяцев? года? (в его жизни были вещи, за которые ему было стыдно, и вот эта была одной из них) А еще ему нужно было переварить информацию о двух годах, так что…
Тодороки совсем немного плавился, ощущая на щеках пожары.
— Я уже представляю эти кадры! — Каминари. Был. Воодушевлен. — Розы, фиалки… э… розы…
— Одуванчики, — подсказала Ашидо.
— Одуванчики! — воскликнул Каминари и развернулся (слишком резко) к главному редактору ютуб-канала. — Токоями!
— Нет, — ответил тот, вслепую ища подушки.
— Ребята! — в гостиную вбежал переполошенный Серо. — Пароль от сигнализации «пароль»!
Новость была воспринята радостным воплем, от которого могли бы сокрушиться стены, если бы те не были привычными к подобному.
— Теперь вы двое можете спокойно возвращаться под ночь, — подмигнул Киришима.
— Мы не будем возвращаться под ночь! — крикнул Бакуго. Ему была нужна помощь Тодороки, чтобы отразить шутки друзей, но тот все еще плавился, увы.
— Никто не будет возвращаться под ночь! — Иида изобразил руками крест.
— О, вы вообще не будете возвращаться?
— Мы все-таки идем на концерт!!
— Токоями, пожалуйста.
***
В субботу Тодороки, складывая зонт, спасший его от дождя, открыл дверь цветочного магазина и услышал привычный звон колокольчика. Бакуго, опрыскивающий листья цветков, поставил пульверизатор на свободную полку и вышел из оранжереи.
— Подожди пять минут, и я принесу цветы.
Когда он уже хотел закрыть дверь оранжереи, Тодороки спросил, схватив Бакуго за локоть:
— У вас есть сирень?
— Э? Да. — Он остановился, придерживая дверь.
— Тогда принеси и букет сирени.
— Каллы и сирень — хреновое сочетание, идиот.
— Поэтому принеси два разных букета.
Бакуго смерил невинно улыбнувшегося одними глазами Тодороки недоверчивым взглядом и, вздохнув, отцепил от себя его руку, чтобы скрыться в оранжерее.
Тодороки подошел к прилавку, оперся о него, пытаясь не дать смущению выползти наружу и залить щеки красным. Бакуго его, наверно, за это прибьет, но это определенно того стоит.
Бакуго вышел из оранжереи с двумя букетами, которые быстро обернул бумагой, назвал цену и протянул цветы Тодороки.
Тодороки отдал деньги, взял букеты, а после протянул букет с сиренью ему (своему парню).
Бакуго моргнул.
— Я погуглил и узнал, что сирень на языке цветов означает первую любовь.
Тц, нет, все-таки его щеки обожгло жаром, но, по крайней мере, его лицо не пылало закатом, как лицо Бакуго.
— У тебя есть пять секунд, пока этот сорняк не оказался у тебя на голове, — произнес Бакуго, сжимая букет.
— Дай мне десять, и тогда я успею тебя поцеловать.
— …Восемь.
