- Ты показал мне, что действительно чего-то стоишь, - говорю я ему.

- Спасибо, чувачок.

Меня сначала слегка передернуло.

- Ой, - хмурится он, - мне типа тоже надо тебя графом называть и всякое типа такого? Я просто подумал, раз мы оба тут попаданцы…

- Да-да, - я улыбаюсь, - просто непривычно слегка. Прошу меня простить. Но… «чувачок»…

- А, всё, понял, - поднимает он руку. – Косяк, да. Прости. Как мне тебя называть? Дракулу предпочитаешь?

- Зови меня Маркус.

- Маркус? А откуда ты так круто выучил русский?

- Я говорю с тобой… по-английски, - улыбаюсь. – Но каждый человек, как я понял, слышит свой родной язык.

- Круто! – удивляется Кирилл.

- Так вот… есть дело. За Карлейном надо бы проследить. Но у тебя не выйдет сделать это так, чтобы он не заметил. Дворф тоже пролетает.

Кирилл покосился на стоящую неподалеку Лиагель.

- Да, она бы смогла.

- Я думал, - смотрит на меня парень, - что он один из твоих типа доверенных лиц.

- Доверяй да проверяй.

- Не паранойя?

- Порою лучше быть параноиком, чем не заметить кинжал у горла.

Он кивает.

- Лиагель, подойди, пожалуйста, - просит он эльфийку – и она робко приближается к нам. Присаживается предо мной в реверансе и встает.

- Было честью сражаться подле Вас, граф, - говорит.

- Лиагель, - обращается к ней Кирилл, - у графа есть одна просьба…

- Насколько скрытной ты можешь быть? – перебиваю его я, задавая вопрос в лоб.

Очень скоро мы остаемся в тронном зале вдвоем с Аквой.

Я распределил роли в точности так, как сказала она. Стал ее марионеткой. И, пусть об этом никто не знал, но я более не ощущал себя главным.

- Как твой Кошмар? – спрашивает Аква, улыбаясь.

- Что? Не понял.

- Кошмар, - повторяет Аква, словно я не расслышал. – Как он ведет себя с тех пор, как ты впервые меня увидел?

Я хмурюсь.

- Я бы не связывал это с тобой, девчонка. Мир в моей душе наступил с тех пор, как воссоединился с Элеонор… и сыном.

- Ой, да брось! – она очень широко улыбается. – Ты же и сам не веришь в то, что сказал!

Свожу брови и скрещиваю на груди руки.

- Твой кошмар, - она подходит ко мне и теперь вынуждена смотреть снизу вверх, задрав голову, - утихомирился, потому что тут я. Я – сила, что уравновешивает твое состояние. Я есть покой. Я… есть умиротворенность. Тепло. Нежность. Любовь.

- И на что ты намекаешь?

- Я никогда не намекаю, Спенсер. Граф. Я говорю прямо. В лоб.

- Пока еще не слышал.

- Я нужна тебе. И буду нужна после того, как мы свергнем Перегила. Я нужна тебе, ведь… - я слышу, как одновременно по всему залу запираются двери – тяжеленные деревянные брусы встают в специальные крепления, чтобы никто не вошел, - ведь лишь со мной ты сможешь сохранить рассудок… и не сойти с ума… от Её шепота.

Аква улыбается. Она будто проникла в мою голову.

И теперь она отступает на пару шагов. Делает взмах рукой – и ее тело обращается в воду. Я вижу, как передо мной стоит силуэт девочки, больше похожий на ледяную скульптуру, правда… еще не замороженную.

И в следующий момент силуэт начинает меняться – она становится выше, вытягивается, округляются бедра и грудь, становится более видной талия.

Снова взмах рукой – и передо мной стоит настолько невероятной красы женщина, что я тут же ощущаю, как учащается пульс. Она глубоко вздыхает.

- Мы – как Инь-Ян, - продолжает она, но уже взрослым голосом, голосом половозрелой особи. – Ты – весь такой мрачный и грубый. Страшный и черный. И я, - разводит она в стороны руки, словно демонстрирует свою безупречную фигуру, - сама чистота, само добро, сам свет. Мы дополняем друг друга.

- А Перегилу такое говорить не пробовала?

Кажется, тут я слегка смог ее задеть – и лицо на мгновение вздрагивает.

- Он – другой. Он – моя противоположность. И да, ты прав. Мы могли бы быть с ним вместе, править на пару. Но он решил поступить иначе. Решил править единолично. Но ты… ты же не откажешься от партнерства? Ты станешь Императором, а я – твоей Богиней.

- Я думал, что мы уже это обсудили. Разве нет?

- Нет, - на безупречном лице появляется не менее безупречная улыбка. – Договора как такового не было. А сейчас… предлагаю обсудить все пункты соглашения.

- И какой первый?

Ее рука приподнимается к защелке на уровне ключицы, расстегнув которую, она наполовину спустит свое платье, чем обнажит правую грудь.

- Вот этого не стоит делать, - говорю я совершенно серьезно, приподнимая руку. – Я женат. И…

- И поклялся, что будешь верным, да, - кивает Аква, нисколько не замедлившись и все же совершая задуманное, - но я не женщина – я Богиня. И это не секс. Это – подпись.

Я смотрю на безупречную грудь, не в силах оторвать взгляд. У меня внизу всё набухло, но я бы не хотел так быстро нарушить своё обещание.

- Так глупо… клясться в верности, когда вся твоя сущность… кричит об обратном. Кара… Эльрикель… Мария… я, - на последнем слове она поднимает глаза и смотрит на меня, лукаво улыбаясь. – Ты не должен довольствоваться малым. Ты – будущий владыка этого мира. Приближенный к Богу. Кому, как не тебе, даровано право иметь всё… и всех, кого лишь пожелаешь?

- Ты, твою мать, должна вроде переть за верность, честь и заповеди, разве нет?

- Я должна переть за счастье. А ты не будешь счастлив с Элеонор. Она хорошая… но ее срок подходит к концу.

- Срок?

- Она умирает, Маркус, - ее глаза не выражают ничего. – Дай ей быть счастливой… эти последние дни.

- Да о чем ты? От чего она умирает? Как ей помочь?

- Никак, - отвечает она и подходит, кладет одну из своих ладошек на мою руку. – Никак, Маркус. Но это не должно тебя волновать. То, чему суждено случиться, - обязательно произойдет.

Ее правая грудь оголена и я ловлю себя на мысли, что с трудом сдерживаюсь, чтобы не смотреть на нее.

- Не надо, - улыбается богиня с синими волосами.

- Что не надо?

- Сдерживаться, - она улыбается. Берет меня за руку, поднимает ее и кладет к себе на грудь. Я тут же ощущаю ладонью ее отвердевший сосок.

- Похоть – не твоё оружие. Почему же ты его используешь?

Снова улыбка.

- Я девушка, в первую очередь. И делаю то, что хочу.

- Ты лгунья.

- Возможно.

- И манипулятор.

- Тоже может быть.

- Кирилл отзывался о тебе как о самом чистом, что есть в этом мире.

- Каждый видит меня такой, какой хочет видеть.

- Или такой, какая сможет им управлять.

- Но у меня ведь получается? – ее левая бровка слегка приподнимается, а затем она расстегивает вторую бретельку – и платье падает к ногам, обнажая ее всю. Моя рука все еще сжимает ее правую грудь.

- Ещё как, - честно признаюсь я, а затем впиваюсь в ее губы своими. Всё, что я сейчас хочу – это остаться без одежды и обладать ею, самой Богиней.

И это присходит. Сначала на ступенях, ведущих к трону, затем и на самом троне. Она делает всё, о чем я лишь смею желать. Показывает невероятную гибкость и безудержную страсть. Когда все заканчивается, в голове всплывает лишь одна-единственная мысль, которую Аква тут же озвучивает:

- Лучший секс в твоей жизни, да? – она улыбается, а мне лишь остается согласиться.

Излечив эльфийку (сделал я это, исполнив показанный братом наипростейший маневр Эпли, но для пущей солидности наговоривая при этом тарабарщину) и забрав заслуженную награду, мы с Гелегостом двинулись в путь.

Вероятно, я бы не выжил в этом странном недружелюбном мире, если бы не этот орк – он защищал меня от разбойников и диких зверей, обучал владению мечом и громко ржал над каждым анекдотом. Можно сказать, мы с ним подружились. Если бы не одно «но» - он сразу же объяснил, что мы не друзья, так как друзей у Гелегоста (он всегда говорил о себе в третьем лице) нет. Он объяснил, что со мной лишь потому, что я спас его жизнь. А у орков в этом мире есть что-то типа кодекса чести: если кто-то спас твою жизнь – отныне она принадлежит ему. До уплаты долга. А долг можно выплатить лишь одним способом – тоже спасти жизнь того, кто тебя спас. Если посудить, то орк уже раз десять спас мою жизнь, так как один в этом лесу я бы не выжил – факт. Однако ему было недостаточно такого. Он должен был именно спасти – то есть прямо, а не косвенно, выручить. Прикрыть меня собой от стрелы, или вырвать из цепких рук смерти, когда моя жизнь находилась бы от этого на волоске – и не иначе.