– Пэтрик, брось камень. И не вздумай затеять драку еще и здесь!

Я был окончательно сбит с толку: меня здесь знают? Откуда?!

– Кто вы? – спросил я, отбросив камень, – откуда вы меня знаете?

Но здоровяк ничего не ответил. Он снял с себя сумку, которая, в отличие от других, не казалась пустой, и бросил рядом со мной.

– Тим, – обратился он к одному из них, – бери Пэтрика на спину, по-другому ему через реку не перейти. Том, ты первый, освещаешь путь. За тобой Тим с Пэтриком, я за вами, понесу доску и веревку. Саймон, ты пойдешь последним, свети так, чтобы Тим не оступился, сварятся оба! Все, пошли!

Тим присел, и я забрался ему на спину, он тут же побежал за Томом, таким же огромным парнем как он сам. Никакого моста не было: они видели буруны над подводными камнями и прыгали на них.

Реку пересекли быстро, но на противоположном берегу Тим не остановился, а продолжал бежать со мной на спине.

– Все, Тим, бросай, дальше пусть бежит сам! – наконец, скомандовал старший.

Я с радостью спрыгнул, трястись на чужой спине еще то удовольствие!

– Пэтрик, беги быстрее, – крикнул он мне, – или останешься без ног!

Ногам и правда было очень горячо: земля дымилась и исходила паром в тысяче мест одновременно, иногда из земли вдруг с шумом вырывался гейзер, на который никто не обращал внимания.

Но в один момент я споткнулся и упал, ударившись коленом о большой камень. Это колено я повредил, еще когда упал в овраг, оно болело до сих пор. И вот опять! Когда встал, то понял, что ни бежать, ни даже идти я дальше не смогу.

– Том! – негромко скомандовал старший, и он послушно присел, забирая меня на спину.

Бежали мы куда-то вверх и постепенно становилось не так жарко. Наконец, мы забежали в пещеру и остановились, я понял, что мы на месте. Все, кроме старшего, у которого были заняты руки, сняли маски, открыв свои мокрые потные лица.

И нас там встречали! Да—да, нас встречали человек пятнадцать, но встречали так, будто не видели несколько лет, с объятьями, поцелуями и слезами радости!

Старший, не выпуская доску с веревкой из рук, повернулся ко мне и кивнул, приглашая следовать за ним. Я быстро идти не мог, но старший никуда не торопил. По пути он зашел в помещение, где мог поместиться только один человек. Он оставил там доску с веревкой и вытащил кусок алюминиевой трубы. Взяв камень, он согнул одну сторону трубы в виде рукоятки и протянул мне:

– Возьми, без костыля ты долго не протянешь!

Смешно сказать, но тогда я обрадовался этой гнутой трубе как ребенок рождественскому подарку!

Пещера была большая, но ничем не освещалась, и один я бы в ней быстро заблудился. Но мой новый знакомый шел уверенно, освещая дорогу своим фонарем. Наконец, мы зашли в небольшое помещение, вход в которое закрывала плотная ткань. Внутри он вставил фонарь в одно из многочисленных отверстий в стене и жестом пригласил меня сесть на кусок лавового камня. Потом запустил руку в отверстие побольше и достал оттуда две бутылки пива. Не торопясь, открыл и одну протянул мне.

– Берег для особого случая, – сказал он. – Будем считать, что сегодня именно он.

После чего сел на другой камень и снял маску.

– Узнаешь? – спросил он.

– Илия?!! Ты? Здесь?!

Но узнать его было непросто: он постарел лет на сорок! Лицо стало бугристым и неровным, заросло неаккуратной бородой, кожа казалась очень плотной с глубокими как шрамы морщинами. Ото лба до макушки шла обширная лысина, с боков спускались длинные седовато—желтые волосы. Теперь Илия стал более грузен и сейчас его тело уже не казалось особо дорогим. Он с наслаждением пил пиво, блаженно закрыв глаза. Потом улыбнулся и довольно крякнул.

– А что занесло тебя, Пэт, в ЭТУ скорбную обитель?

Черт возьми, даже не передать, как я обрадовался, увидев его здесь! Он жутко раздражал меня при первой встрече, но это было так давно! После тупого сборища идиотов братства, Илия, угощающий меня пивом, казался старым другом!

Я рассказал ему про пожар в лощине, про то, как Кэт спасла меня и что мне полагалось на ней жениться по странным правилам братства. Рассказал про лихорадку и про то, что жить мне пришлось с другой женщиной. И как меня скинули в конце концов сюда. Рассказывал я кратко и без деталей, ожидая, что, если что-то Илии покажется интересным, то он попросит уточнить. Но Илия слушал молча и ни разу меня не перебил. Когда я закончил, он продолжал задумчиво смотреть на меня.

– Илия, а ты почему здесь? – задал я вопрос, который меня интересовал сейчас больше всего. – И где Беркер?

– Беркера больше нет. Я убил его. Как—нибудь расскажу подробности, сейчас скажу только, что не планировал его убивать и очень сожалею, что так вышло. Но наказанием за это мне стало увеличение срока до 15 лет и смена условий содержания: я оказался за дверью и обратно она меня не пускала. Побежал, как и ты. Только никакого оврага у меня на пути не было, бежать пришлось до самых гор. А в горах забежал в пещеру, в темноте споткнулся, долго летел, чудом не свернул себе шею. И оказался здесь. Большинство из наших ребят тебе расскажут такую же историю. Но троих нам скинули сверху, как и тебя. Я тебя познакомлю с ними. И с остальными тоже.

Потом он поднялся:

– А теперь пойдем, покажу тебе как мы живем.

Он взял фонарь и быстро пошел на выход.

Мне очень не хотелось куда-то идти: болело колено, да и день оказался перегружен событиями: еще пару часов назад я был в братстве, потом остров, кипящая река… Я только расслабился от выпитого пива. «Неужели это так срочно?» – подумал я с досадой. Но спорить не стал, взял свой костыль и пошел за ним.

Потом мы заходили в такие же углубления, занавешенные брезентом безо всякой мебели внутри. Он, не стесняясь, светил хозяевам в лицо, но никого это не напрягало, встречали нас везде с радостью. Было видно, что Илию здесь любят.

Все вокруг выглядело уныло и безрадостно: грязные лица, грязные руки, тяжелый запах давно немытых тел. Чувствовалось, что люди здесь стараются выжить любой ценой. И верили они не в милосердного Бога, а в тех, кто рядом. Просто потому, что до них ближе.

В одном помещении лежал старик, который тяжело дышал и не встал, когда мы зашли. Представить, как этот человек выглядел раньше я бы не смог: сейчас от него остался только скелет в старых лохмотьях. Лицо обезображено многочисленными ожогами, глаза воспалены и невыразительны.

– Привет, Майкл, – сказал Илия, – я с хорошими новостями. Пэтрика скинули сегодня, как и тебя в свое время. Он сказал, что твоя жена в порядке, дети растут здоровыми. Тебя там помнят и любят!

Майкл слабо улыбнулся:

– Достаточно было просто сказать, что с ними все в порядке, Илия. А на любовь в братстве рассчитывать не стоит. Да, Пэтрик? – он обратился ко мне, – Или там что-то поменялось?

– Там много говорят про любовь к Богу, Майкл, – осторожно ответил я.

Майкл слабо улыбнулся:

– Да, там только Бога и можно любить. И плохо, если у тебя появляются другие цели в жизни, – он облизнул пересохшие губы и несколько секунд молчал, собираясь с силами. – Зачем это Богу? Когда увижу его, обязательно спрошу.

Он помолчал. Потом тихо спросил:

– Как там мои ребята?

– С ними все хорошо, Майкл, – ответил я. – Они здоровы. И очень похожи на тебя.

Я соврал: узнать сейчас в Ионе или Иосифе какие-то черты Майкла было невозможно.

– Это хорошо, – выдохнул старик. – Я виноват перед ними. Когда-то рассказал Ионе про велосипед, он так загорелся, так просил!.. До сих пор жалею, что не сделал ему хотя бы игрушечный.

Дышал он тяжело и прерывисто. Было видно, что ему этот разговор стоит больших усилий.

– А Иосиф просил на рыбалку сходить вместе. Но я не мог: ведь там постоянно нужно работать. А в воскресенье служба и общение с покаянием. На детей времени не было. Мне так жаль!

Я хотел его успокоить, рассказать, что все у детей хорошо, но он закашлялся и кашель становился все сильнее. Было ощущение, что остановиться он уже не сможет. Но он отдышался, вытер рот ладонью и устало закрыл глаза: