– Почему ты не остановил своего брата, Айзек? – наконец незнакомым низким голосом негромко спросил Док, по-прежнему глядя вниз.
– Потому что никакой он нам не брат, – тонко выкрикнул Айзек, – он получил все, чтобы жить счастливой и честной жизнью. Я давно наблюдаю за ним, не принял он Бога в душу свою! И не только сам рвется в бездну греха, но и пытается совратить тех, кто рядом!
– Айзек прав, – услышал я ровный голос Сэйры. – За все время, что он жил в братстве, Майкл ни разу не покаялся и не излил душу даже мне. Не был он нам братом, а мне мужем. Пусть убирается туда, где ему место!
Док поднял глаза и радостно оглядел присутствующих:
– У нас сегодня счастливый день, братья и сестры мои! Мы нашли зудящую рану на теле своем и исцелились. Брат Айзек устоял перед искушением, сестра Сэйра у нас опять первая в очереди на супруга. А Майкл, которого мы считали братом своим, получит наконец то, к чему стремилась его душа!
Он поднял руки, и толпа радостно загудела. А меня замутило от ужаса и собственной беспомощности. Я еще не знал, что они сделают со мной, но их звериное ликование не сулило мне ничего хорошего!
Несколько человек, тяжело ворочая ломами в земле, открывали люк, о котором я и не подозревал: он был засыпан землей и сверху росла трава, чтобы не портить лужайку. От скрежетания ломов в щели люка стало невыносимо страшно. В груди заныло от чувства безысходности и ожидания чего-то ужасного. Черт возьми, такого страха я не испытывал с детства! Пытаясь вырваться, я беспомощно извивался на доске и наблюдал, как крышка люка встает на ребро, закрывая горизонт. Из отверстия повалил густой дым и неприятно запахло серой. А люди, еще недавно называвшие меня братом и проповедующие любовь и прощение, стали что-то радостно скандировать, ритмично хлопая в ладоши! Внезапно, доску вместе со мной дёрнули, поднимая рывком, и я понял, что это конец: меня не собираются просто напугать, они действительно хотят моей смерти. Меня? Здесь? И зачем? Связанного и беспомощного как барана на закланье, они решили меня убить! Твари! За что?!!
Я видел только качающееся небо над головой, почему так долго несут? Может не к люку, может все—таки пугают? Но я услышал восторженный рев, и понял, что надежды нет, и сейчас меня скинут вниз!
– Сдохните, твари! – успел крикнуть я, но мой крик утонул в радостных криках братства. Задержавшись на мгновение, мои носильщики разом отпустили доску, и я полетел в бездну.
В АДУ
Я всегда боялся высоты. В жизни это не доставляло особых хлопот. А вот смерть стала длинным яростным кошмаром: привязанный к доске, я не мог и пошевелиться, и только дергался всем телом, когда летел вниз сквозь дым! Единственное, что я мог – это кричать, но ужас был так силен, что любой звук мне казался слишком слабым, и я летел, открыв рот в немом вопле.
Не было жизни в обратной перемотке, не было доброго лица матери и мудрой улыбки отца – только ужас и ощущение полной беспомощности!
Летел я очень долго, иногда дым сгущался так, что я не мог дышать и ужас падения сменялся удушьем… А потом грохот и треск, и… все стихло. Это бесконечное падение закончилось совсем недраматично: я лежал на доске и, кажется… живой! По ощущениям я летел с километровой высоты и должен разбиться в блин!.. Однако я не только выжил, на мне ни царапины! Наверное, стоило удивиться и поискать объяснение этому чуду. Но плевать я хотел на все объяснения: я жив и чуть не плакал от счастья, что все позади!
Я посмотрел вверх, чтобы увидеть люк, но вокруг слишком густая черная мгла, воздух сильно пропитан испарениями, как перед грозой. Где я? Куда меня скинули эти идиоты? Они не собирались меня убивать или у них просто не получилось? Впрочем, какая разница, ведь я цел. И это главное!
Не знаю, сколько я так пролежал: после пережитого ужаса это было невообразимо приятно. Не шевелиться и не думать, просто лежать…
Но пошевелиться мне все—таки пришлось: доска, на которой я лежал, становилось все горячее и горячее.
Я огляделся: вокруг непроглядная темень, единственное, что я мог отчетливо видеть – это лава, которая текла в отдалении красной рекой откуда-то сверху. Но ее тусклого света было абсолютно недостаточно, чтобы хоть что-то разглядеть. Моя одежда из—за влажности промокла насквозь, пот ручьями бежал по лицу. И что-то шумело поблизости, но что именно я пока не понимал.
Первым делом мне удалось освободил руки: я изрядно дергался во время полета, и веревка ослабла. А развязать остальные узлы оказалось совсем нетрудно. Я поднялся и размял затекшие суставы. Что-то не так с этим бесконечным полетом: привязанный к доске, я мог не получить никаких повреждений только если бы меня сбросили со стола! Я довольно хмыкнул – пока все не так уж плохо: я цел и далеко от этого дурачья с постными мордами и их воскресными шоу самобичевания.
Видеть я ничего не мог, пошел наугад. И очень быстро понял откуда исходит шум: мимо текла река. Причем вода оказалась очень горячей, мне пришлось буквально выпрыгнуть назад: если бы не обувь, обварил бы ноги! От нее и эта влажность, от которой я мокрый насквозь! Короче, неприятное место, нужно отсюда уходить. Единственный положительный момент: появился обратный отсчет, и цифры мелькали на нем с поразительной быстротой. Впрочем, счет все равно шел на миллионы, так что до освобождения пока еще далеко!
Пошел вдоль реки, ведь куда-то она меня выведет! Но достаточно быстро я споткнулся о доску, очень похожую на ту, что оставил сзади. Ага, так они сюда регулярно кого—нибудь сбрасывают! Но, поскольку здесь никого уже нет, значит я на правильном пути. Похожая доска встретилась мне еще раз, потом еще… У меня появилось неприятное предчувствие. Я нашел камень и в этот раз доску положил на него. И на всякий случай стал считать шаги. Через четыреста пятьдесят четыре шага у меня развеялись все сомнения: я натыкался на свою же доску! Я оказался на крохотном острове, окруженном горячей водой. Эти твари знали, что делают и их целью все—таки была моя смерть: упади я в воду, так уже давно бы сварился. Но и здесь мне спасения ждать неоткуда. Мелькнула мысль стать на доску и плыть по течению. Но такая идея могла прийти в голову только от отчаяния: доску бы постоянно заливало горячей водой, а ноги мне защитить нечем. Через несколько минут у меня бы начался балет с задиранием ног и гарантированное падение с доски.
Но и на острове мне долго не протянуть: земля под ногами такая горячая, что приходилось постоянно переминаться с ноги на ногу. Я лег на свою доску, просто чтобы не стоять.
«Твари! – я чуть не взвыл от бессильной ярости, – подлые жестокие твари! Ну почему вы не дали мне просто уйти? Зачем вам моя смерть, вы же за любовь и доброту! Чертовы лицемеры!»
Потом я увидел… луч света. В плотной влажной атмосфере он казался совершенно материальным, почти живым. Причем, луч не стоял на месте, он двигался из стороны в сторону. Я встал и посмотрел на источник света, там появились четыре темных силуэта, которые быстро бежали в мою сторону. По воде? Или там есть какой-то мост?
Фигуры приближались, и они казались нереально огромными! Я присел и взял в руки камень на всякий случай.
– Что там, Том? – спросил самый большой из них, – еда или опять одежда?
– Еще хуже, – ответил Том, осветив меня, – лишний рот!
Зажглись еще три фонаря и теперь я мог разглядеть этих людей: очень высокие и рослые, в плотных непромокаемых комбинезонах и куртках, у каждого на животе большая сумка на ремне через плечо. На лицах защитные маски с фильтрами. Стекла очков, очевидно, были чем-то обработаны, потому как они совершенно не запотели изнутри. Но больше всего бросалась в глаза их обувь на очень толстой, не менее трех с половиной дюймов, подошве. Она и делала их такими великанами.
Самый большой вышел вперед.
– Не жадничай, Том. Еда у нас пока есть. На сегодня у нас только доска и веревка. Пригодятся!
Потом он обратился ко мне:
