— Но Ваше Императорское Величество! Вы же сами говорили, что Некромант опасен для империи.

— Нет, Витольд Генрихович. Я этого не говорил, — усмехнулся император, — Я говорил, что Некромант может быть опасен для империи. Он как новомодная германская мина. Лежит себе и никому не делает плохо. Глаза её не видят. Магия её не видит. Но стоит на неё наступить. Стоит оказаться рядом с тем, кто наступил, и будет беда. Я отдам ему Оренбург. Я положу его на пути южных родов. И подожду, пока они на него наступят.

— На этом посту тоже никого, — шепнул мне сзади Крыло.

Да что же такое-то?

При приближении к городу мы дали небольшой крюк, чтобы завернуть на самый дальний сторожевой пост, рассудив, что лучше всего встречу с представителем старшей семьи Апраксиных запросить по официальным каналам.

Дальний пост был покинут.

Нудный сообщил это ещё за полтора километра, но мы решили подойти поближе, чтобы увидеть всё своими глазами. Нудный оказался прав, но судя по тому, что мы увидели, покидали пост не в спешке. Дозорная башня была запечатана, всё оборудование аккуратно демонтировано и убрано. Караулка и жилой блок тоже не несли следов панического бегства.

Картина на следующем посту была аналогичная. И это было странно.

Ладно, дальний сторожевой пост. В преддверии нападения диких и после Вторжения, когда работы в городе выше крыши, снять часть дальнего гарнизона не выглядит странным. Но второй пост…

И вот теперь третий.

Направление, с которого мы приближались к городу, теперь было совершенно не прикрыто. Любая агрессия с этой стороны была бы обнаружена только тогда, когда атакующие пересекут границу третьего кольца. А то и ещё позже.

Творилось что-то странное.

— Ссаный хаос, мне это совершенно не нравится! — подвёл итог увиденному Крыло, когда костяная виверна, не снижая скорости, миновала и это фортификационное сооружение.

Картина, которая нам открылась, один в один повторяла ситуацию на двух других постах.

Что случилось в городе, если Апраксины настолько оголили внешнюю защиту?

Всматриваясь до рези в глазу в город, уже видневшийся на горизонте, я пытался увидеть причину тревоги, поселившейся в груди.

На первый взгляд, Екатеринбург выглядел точно так же, как тогда, когда мы его покидали, чуть более недели назад.

Дымы редких костров. Обожжённые участи высоченной стены, защищающей внутренние сектора. Внешний сектор, лежащий в руинах.

— Неделя прошла, а ничего не изменилось с момента нашего отбытия, — задумчиво пробормотала Катя, немного ёжась от стылых порывов ветра, и вжимаясь сильнее в мои объятья.

К моему облегчению, после боя с дикими все наши разногласия были забыты. Мне даже ничего не сказали за моё очередное «взятие её под контроль». Только ткнули в плечо и попросили впредь быть понежнее.

Я крепче прижал к себе девушку, сидящую передо мной и закутанную в две меховые накидки и ещё более внимательно окинул взглядом открывшийся нам город.

Игла была права. С того момента, как мы отправились на миссию, город практически не изменился.

Ну, кроме того, что сняли все дежурные группы со сторожевых постов.

И ещё что-то было тревожным в окружающей обстановке. Какая-то деталь, ускользающая от моего внимания.

Малыш, повинуясь мысленной команде, сбросил скорость и, поджав лапы, брюхом рухнул в снег, проскользив ещё пару метров на брюхе и полностью останавливаясь. При этом он раззявил свою костяную пасть и как ковшом экскаватора зачерпнул пару кубометров снега, блаженно вытягиваясь во всю длину и замирая. С одной стороны, пройденные сотни километров для костяной химеры не были проблемой, усталости Малыш не чувствовал. С другой стороны, неподвижно валяться, вернее, лежать в засаде, поджидая неосторожную жертву, Малышу было намного приятнее. А ещё он любил набрать полную пасть снега и медленно топить его, по чуть-чуть повышая температуру, и радовался как ребёнок, когда вода просачивалась между костяными пластинами. Судя по всему, снега создание с которого был содран шаблон никогда не видело.

— Всем осмотреться! — скомандовал я, — заодно оправиться. Девочки на лево, мальчики на право! По одному не ходить!

Почти сутки без остановок на спине костяной химеры… Организм, усиленный магией, мог перенести и не такое, но хорошего настроения такие нагрузки не добавляли, сознание притуплялось, терялась внимательность, падала боеспособность. И если отсутствие хорошего настроения сейчас было не так и важно, то вот внимательность и боеспособность были нужны, как никогда.

Сам я внимательно принюхивался, пытаясь понять, что меня насторожило в окружающем пространстве.

Незнакомых запахов вроде не было. Окружающий воздух пах морозной свежестью, несущей в себе хвойные нотки. Сложный запах древесины и каменной пыли, доносился со стороны сторожевого поста. От города пахло гарью, пеплом и смертью. Казалось, Вторжение закончилось буквально только что, и ещё тлеют тела погибших горожан, распространяя вокруг тяжёлый удушливый смрад.

— Тоже это чуешь? — подошёл ко мне, Стержень, — аж мурашки по коже размером со слона! Воняет, как будто ещё не закончились сутки Вторжения!

— Согласна со Стержнем, — немного напряжённым голосом выдала реплику Рух, медленно и аккуратно спускающаяся с Малыша, одновременно пытающаяся размять затекшие конечности, — чем-то странным пахнет. А, как нас учили педагоги, запахи — это главное!

Значит, не показалось…

— Раньше такое бывало, после прошлых Вторжений? — поинтересовался я у Стержня

— Хаос его знает, — пожал он плечами, — я раньше этим не запаривался! Силёнок у меня было поменьше и угрозы, за которыми следить, я выбирал попроще.

— Не было такого раньше, — уверенно заявил Нудный, выворачивая из-за мощного костяного хвоста Малыша и обтирая руки снегом, — да и в этот раз, когда мы покидали город, никаких остаточных эманаций Вторжения уже не было! Херня какая-то творится!

— Тогда привал. Ждём, — вынес я решение, потянувшись по связи к сознанию Вермайера.

Я ощущал его слабо, но был точно уверен, что если позвать, он услышит и придёт. Или как-то сможет ответить.

Ждать пришлось долго.

Сначала Август Пантелеевич был чем-то занят. Чем-то, по его уверению, важным. Образы по тонкой нити связи, передавались плохо, но общий настрой я уловил. В целом, по состоянию и настроению Вермайера было понятно, что хоть что-то там, в Екатеринбурге, и происходит, но ничего для нас опасного нет. Наоборот. Вермайер был чем-то доволен и что-то предвкушал.

Настоятельно попросил оставаться там, где мы сейчас есть. От попытки объяснить, что нам нужно к Апраксиным с докладом об очень и очень важном, только отмахнулся, передав, что самое важное — это чтобы мы пока не совались в город. Мол, Апраксиным сейчас сильно не до нас. Как и директору школы.

Немного прикинув, решил, что Вермайер, в силу опыта, имеет право на оценку обстановки, но чтобы она была точнее, он обязан от нас услышать то, с чем мы идём к Апраксиным. Поэтому упрямо настоял на том, чтобы он бросил всё, что напрямую не несёт угрозу жизни, и выдвигался к нам. Так быстро, как только может.

Противиться моему упёртому желанию док не смог. Хотя пытался, я это прекрасно ощущал по связи.

До нас он добрался через два часа. Перемещался очень яркими и красивыми телепортами. Игла как увидела эти оранжевые вспышки пунктиром расцвечивающие пространство от города до нас, аж пискнула от удивления и во все глаза высматривала своего дядю, мелькавшего в этих самых вспышках пламени.

— Алекс! Я так рада! Это дядина любимая магия! «Огненный Прыжок». Он больше всего горевал именно о ней!

Док был одет в форменный, чуть ли не парадный школьный китель, классические штаны с лампасами, выглаженные так, что об стрелки можно было порезаться, высокие блестящие сапоги с меховым верхом, на его плечи была накинута меховая накидка. От дока во все стороны пёрло силой, солидностью и аристократичностью. Настоящий глава рода! Весь вид Вермайера, просто кричал, что мы его оторвали от чего-то важного и официального. Как бы не со свадьбы сдёрнули…