— Избушечка, хорошая моя, опусти лапку! — сквозь смех обратилась она к своему колдовскому домику. — И прости, пожалуйста!

«И впрямь заучилась!» — не переставая смеяться над собственной ошибкой, подумала Баба Яга.

Последние две седмицы Златка старательно осваивала премудрости обращения с Избушкой-на-Курьих-Ножках, основываясь на записях Яги Парфирьи, с которой с недавнего времени начала переписку по совету Летописи, наотрез отказавшейся в чем-либо помогать молоденькой Яге. Объяснила она это тем, что Злата так и не исполнила главное условие, выставленное зловредным фолиантом: не погостил у нее колдун-воитель. Сколько бы ни спорила по этому поводу с Летописью девушка, ничего не добилась. Книга посоветовала обратиться к какой-нибудь Яге за советом, на том и замолкла и на вопросы больше не отвечала.

В тот же вечер, разругавшись в пух и прах с ехидной Летописью, Ягуся села за написание нового письма, уже не мужу, а незнакомой ей женщине. Писать Бабе Яге оказалось куда проще, чем собственному супругу и письмо вышло на диво складным и потому Злата даже не испытывала никакой неловкости отправляя его с помощью колдовской шкатулки. Парфирья ответила быстро, будто ждала, что Златослава ей напишет и у нее уже был заранее заготовленный ответ. С того дня Ёжки почти каждый день обменивались письмами, в основном касающимися их ремесла, Злата задавала вопросы, а Парфирья ей незамедлительно и подробно на них отвечала.

Общение с другой Бабой Ягой доставляло девушке удовольствие, да и пользу несло не малую, что нельзя сказать о собственном муже. На самое первое письмо муж ответил только через пяток дней, вызвав в душе молодой жены сперва тревогу, потому жгучую обиду, а после получения короткого, явно написанного впопыхах, послания легкое беспокойство за слишком занятого делами Змея и невозможное, просто всепоглощающее счастье, когда она прочла ответ, на свой вопрос. «Была еще причина, ты, верно, подметила, душа моя, — писал Зареслав. — Причиной этой было то, что влюбился я в тебя, как мальчишка». Эти строки Яга готова была перечитывать снова и снова, в первый же день, чуть не затерев послание до дыр, чем вызвала не обидные, но нервирующие смешки со стороны Руслана.

Позже Ягусе удалось написать супругу еще только раз, потому, как теперь и она сама, а не только княжич Лиходольский, была занята, постигая науку ягушенскую. Примерно на третий день общения с Парфирьей, та предложила Злате на время предоставить собственные заметки, которые каждая уважающая себя Ёжка составляла на случай, ежели вдруг подмену себе вовремя не найдет и следующей Яге придется самой науку постигать. Очень удивлена была Яга Парфирья, узнав, что подобных заметок в своей Избушке Златка не сыскала. После этого предложения минуло еще четыре дня, на исходе последнего, Хмурич, совершивший вылазку до чужой Избушки, передал в руки Златославы увесистый фолиант сероватой кожи с оправленными медью уголками, от корки до корки исписанный мелким убористым подчерком и снабженный подробными картинками, исполненными, по-видимому, той же рукой. С тех пор Ягуся потеряла покой, поглощенная новыми знаниями, да так увлеклась, что ее порой все обитатели Избушки чуть ли не насильно заставляли поспать и поесть.

Единственная, кто помимо учебы, могла отвлечь Бабу Ягу, являлась Василиса, каждый день требующая всего маминого внимания. Малышка уже уверенно держала голову, сидела и даже довольно шустро ползала, заставляя ежеминутно за ней приглядывать кому-то из взрослых. Так как бодрствовала девочка теперь дольше, то и пригляд ей нужен был постоянный, весомой подмогой тут пришелся Руслан, с радостью возящийся с крохой, но при этом еще и умудряющийся исполнять наказ брата и просматривать ежкины книги. Вот так и жили, покуда крайний срок не вышел.

На следующий день после того как Хмурич сообщил Бабе Яге об обвале, обнаруженном в пещерах под Ветряным кряжем, прямо поутру связался с дочерью Ростислав Кощей, да подтвердил, что Злате и впрямь надобно будет вместе с Избушкой-на-Курьих-Ножках в другое место перебираться, подальше от кряжа, поближе к мужу, в земли Змея Горыныча. Сообщил Ростислав Всеволодович так же, что с новыми родичами связался и договориться успел, что в день, когда Яга свой домик волшебный на новое место будет вести, присматривать за ней и оберегать на это время прибудут еще трое Лиходольских княжичей, братьев двоюродных Зареслава. Они конечно все тоже Змеи занятые, у каждого свои дела неотложные, но безопасность невестки новоявленной важнее. Словом, как только договорится Ёжка со своей Избушкой, так Руслан братьям знак даст прилетать. Да и часть колдунов, что на постое в ближайших селениях стоят, тоже присоединятся к помощи с переселением.

Как раз прошлым вечером от Якова весточка пришла. Сообщал колдун-воитель, что две трети завала уже разобрано и теперь работу пришлось чуть замедлить, ловушек опасаясь, но не более десятка дней у Златки в запасе будет. Избушка-то не птичка перелетная — тут взлетела, да по ту сторону села! Избушке время надобно, чтобы ножками до обозначенного места добраться, которое по просьбе Кощея и со Златиными уточнениями выбирал Хмурич. Да и само место надобно подготовить, круг защитный начертать, камнями защитного купола место оградить. Последним обещал заняться Яков самолично. Словом, все при деле оказались.

— А знаешь, чего тебе, Ёжка, сейчас не хватает? — неожиданно вырвал девушку из дум голос Руслана.

— Чего? — рассеяно поинтересовалась Златослава и тут же взвизгнула, получив за шиворот изрядный ком снега. — Ах ты, Змей плешивый!

— Я не плешивый! — давясь смехом, возразил княжич, вручил маленькую Василису лешему и приготовился удирать от заслуженной мести.

— Сейчас будешь! — злобно прошипела Ёжка, сгребая рукавичками снег и скатывая его в плотный ком.

— Опускаться до мести, недостойно княжны Лиходольской! — выкрикнул парень, уворачиваясь от полетевшего ему в отместку снежка.

— Точнее целься! — подзадоривал свою Ягусю забравшийся повыше Терентий и для пущей безопасности спрятался в густых еловых ветвях. — В голову его дурную меть! В голову!

— Не надо в голову! — возмутился Змей, петляя вокруг Избушки, как спасающийся от лисы заяц.

— Действительно, — вдруг согласился Реня и ехидно заметил, — еще зашибешь, а он нам может пригодиться.

— Вот именно! — на бегу подтвердил Руслан, но вдруг поскользнулся на стоптанном до состояния льда снегу.

Пытаясь удержать равновесие, княжич замешкался и тут же получил увесистым снежком промеж лопаток и, не удержавшись, рухнул в сугроб, где его настиг еще один снежный ком. На этот раз целилась Яга лучше, и снежок попал аккурат за шиворот родичу. Змей, конечно же, как Златка визжать не стал, помня, наверное, о том, что он все же мужчина, а лишь только шумно втянул воздух через плотно сжатые зубы и резко перекатился на спину. Об этом Руслан тут же пожалел, потому, как раззадоренная Ёжка загребая обеими руками снег, обрушила на лежащего княжича целую лавину, погребя лицо Змея под внушительным снежным сугробом.

— Значит война?! — одним слаженным движением поднявшись на ноги и освободившись от снега, злорадно вопросил он.

— Э-э-э, Руслан, я с тобой всего лишь сквиталась, — попыталась напомнить ему Баба Яга, принявшись осторожно пятиться от мужниного брата и лихорадочно соображая, успеет или нет добежать до Избушки и спрятаться от зловредного Змея за ее надежными стенами.

— Нет, Ягусь, ты значительно превысила дозволительную для мести меру, — ехидно заметил парень, неспешно наступая на заметно нервничающую Ёжку. — Словом, за свои поступки, дорогая моя родственница, надо отвечать по всей строгости.

— Руслан, я же тебе это припомню! — попыталась пригрозить девушка в ответ, но заметив запредельно довольную улыбку Змея, быстро приняла решение о бегстве.

— Э-э, нет, Ягусь, я тебя не отпускал! — быстро догнав и изловив ее, с веселым смешком сообщил Златке княжич.

— Ты, что делать собираешься?! — вознегодовала Бабка Ёжка, пытаясь вырваться из его рук.