– У меня будет возможность это выяснить.

Грейвз прячет обе руки в карманы и резко выдыхает, силясь рассеять тяжелую печаль, норовящую угнездиться в груди. Он ревнует к целому грязному городу, полному людей, которых он никогда не встречал и на которых ему совершенно наплевать.

– Не цепляйся за меня, – повторяет Грейвз. – И вообще ни за кого. Я уже сказал, теперь ты свободен, и я искренне верю, что ты хороший человек, Криденс.

– Спасибо, – говорит Криденс не очень твердым голосом.

Он наклоняется за чемоданом, хотя наверняка смог бы подхватить его магией. Впрочем, такие вещи приходят только после долгих лет практики, когда магия буквально становится дополнительной конечностью. Как ее чувствует Криденс? Грейвз даже представить не может.

– Ты хочешь поцелуй сейчас или возле двери? – спрашивает он, пытаясь разрядить подавленную атмосферу.

– Не отказался бы от обоих, – говорит Криденс, не глядя на него.

– Звучит справедливо.

Грейвз осторожно трогает его за подбородок в надежде заставить поднять глаза, но Криденс только отшатывается.

– Криденс?

– Все хорошо, – парень почти вызывающе вскидывает голову.

Влага в его глазах заставляет сердце Грейвза сжаться. Он сглатывает. Если он расстроится сам, Криденсу от этого лучше не станет.

– Думаю, ты гораздо больше, чем просто хороший, – говорит Грейвз, потому что флиртует он куда лучше, чем утешает. – Ты замечательный.

Он наклоняется, Криденс встречает его, и их губы мягко соприкасаются. Потом Криденс отстраняется, и Грейвз думает о торопливых нежных поцелуях, которыми они когда-то обменивались. Он облизывает губы, чтобы почувствовать вкус Криденса, как всегда.

– Спасибо вам, мистер Грейвз.

– Было приятно с вами общаться, мистер Бэрбоун.

Он идет с Криденсом к двери и держит ее открытой, несмотря на вред для защиты.

Криденс касается его щеки, и они снова целуются. Возможно, по щеке Криденса скатывается слеза, но Грейвз не собирается что-либо по этому поводу говорить. Он хотел бы ее стереть, однако его передергивает от мысли, что в его последнем воспоминании о Криденсе тот будет отшатываться.

Грейвз захлопывает дверь и позволяет своей магии закрыть замки и навесить обратно цепочку.

ПРИМЕЧАНИЯ

Praemonitus praemunitus – кто предупрежден, тот вооружен.

========== Глава 9: Магия и грех ==========

По ту сторону двери Криденс одной рукой держит подаренные чемодан и пальто, другой утирает лицо. Он ненавидит себя за слезы и от этого лишь плачет еще горше. Надо идти вниз, дожидаться Тину и Ньюта. О времени они не условились, впрочем, часов у него все равно нет, а значит, не было и смысла договариваться.

Он отнял у Персиваля много времени, но ничего не предложил взамен. В горле встает комок. Заклинание убрало все последствия, однако кожа до сих пор чересчур чувствительна. Криденс продолжает ощущать на себе чужую ладонь. Когда закрывает глаза – видит, как Персиваль смотрел на него, когда он переодевался. Если Персиваль действительно считал его прекрасным, то как смог сдержаться? Или все неуклюжие попытки соблазнения разбились о джентльменские качества Персиваля?

Вконец порочная мысль вползает в мозг, как червь – в мягкую землю. Эта испорченная мысль винит во всем то, что он разрешил другому мужчине себя касаться, другому, притворяющемуся Персивалем. Он так хотел, чтобы им дорожили, что позволил себе поддаться искушению. Когда Персиваль Грейвз не был собой, и даже до того, раньше, он дотрагивался до Криденса уверенно. Сейчас – нет. Разумеется, настоящий Персиваль Грейвз больше не хочет его, такого ненадежного.

– Нет, – говорит себе Криденс, чувствуя, как подступает очередная волна слез, а в груди разбухает нечто, готовое вырваться наружу.

Это ощущение он узнает.

– Он сказал, я хороший человек, – шепчет Криденс. – Он верит в это.

Желание снова оказаться в квартире Персиваля так сильно, что ему хочется развеяться дымом и просочиться под дверь. Впрочем, это было бы слишком невежливо. Криденс делает несколько глубоких вдохов, прочищая нос, и насухо вытирает лицо. Потом стучится. Дверь распахивается практически тут же – Персиваль смотрит с изумлением.

– Криденс, – произносит он, и Криденс с опущенной головой ступает через порог.

Он не заслуживает здесь находиться.

– Я прошу прощения. Я только что понял, что не знаю, куда ушли Тина и Ньют… мисс Голдштейн и мистер Скамандер. По-моему, они еще не вернулись.

– Разумное предположение.

Не дожидаясь, пока приступ храбрости иссякнет, Криденс продолжает:

– Наверное, мне следует подождать их здесь.

– Согласен.

Криденс тихонько выдыхает. Поставив чемодан у двери, он снова принимается стаскивать пальто. Как же хочется остаться здесь, с Персивалем. Криденс то и дело бросает на него взгляды украдкой. Он не должен этого делать, но делает. Хочет увидеть Персиваля распаленным, даже чувствует некоторый прилив гордости из-за того, что вызывает такую реакцию. По своей натуре Криденс больше грешник, чем джентльмен, каким бы хорошим его ни считал Персиваль.

Позади дверь захлопывается сама.

– Простите, – Криденс сжимает пальто и старается смотреть на собственные ботинки, а не на руки или пах Персиваля.

– Нет нужды извиняться, – возражает Персиваль. – Я счастлив, что ты здесь.

Криденс неверяще вскидывает голову. И все же Персиваль не выглядит недовольным, на его лице улыбка – пусть и несколько кривоватая, но ему идет.

– Можно я возьму твое пальто?

Персиваль делает шаг вперед и берет пальто руками. Попутно касается Криденса, и у того волоски поднимаются на коже под рукавом рубашки. Так что Криденс снимает и жилет и тоже протягивает его Персивалю – чтобы тот снова мог его коснуться, и чтобы между их руками была только ткань рукава.

– Благодарю, – говорит он.

– К твоим услугам, – откликается Персиваль.

– Я не намерен злоупотреблять вашим гостеприимством, – бормочет Криденс, потому что его мысли прямо-таки само воплощение негостеприимства.

И как Персивалю удается держаться так расслабленно? Порок внутри, взметнувшийся, словно пламя, подкормленное свежими угольями, заставляет Криденса задаваться вопросом: как подтолкнуть Персиваля, сделать таким же разгоряченным и взволнованным, каким был сам Криденс после тех прикосновений. Но он даже не знает, с чего начать.

– Это невозможно, – заявляет Персиваль.

Криденс морщит лоб, перебирая один способ за другим.

– Почему бы тебе не присесть? – предлагает Персиваль, как идеальный хозяин. – Могу сварить еще кофе.

– Не надо, – говорит Криденс. – Спасибо.

Персиваль идет к своему красивому креслу с высокой спинкой и садится, вытянув ноги. Криденс замирает прямо перед ним, и на уме лишь одна мысль – как хочется опять прижаться к нему всем телом. Но Персиваль отчего-то хмурится, и порыв сходит на нет. В отчаянии Криденс подается вперед и вдруг обнаруживает, что рядом с креслом Персиваля появилось кресло, в котором он сидел прежде. Это магия? Он торопливо садится, чтобы не приходилось больше об этом думать.

– Ты так не хочешь смотреть мне в глаза? – спрашивает Персиваль.

Криденс чувствует его взгляд.

– Нет.

Уголком глаза он видит, как Персиваль протягивает руку. Видит, но все равно вздрагивает от прикосновения. Однако стоит Персивалю убрать руку, как зуд внутри возобновляется, утверждая Криденса в том, как сильно ему хочется, чтобы до него дотронулись. Рука Персиваля замирает в воздухе, достаточно близко, чтобы Криденс мог взять ее в свою. Подняв голову, Криденс видит, что Персиваль совершенно расслаблен, тело его занимает все пространство кресла. Он похож на картину, думает Криденс, он как оживший шедевр. Думает – и хватает Персиваля за руку прежде, чем тот может передумать и убрать ее. Переплетается с ним пальцами и так сжимает, что собственная ладонь начинает потеть.