– Не возражаешь, если я останусь?

Он делает вид, что крайне заинтересован покрывалом и разложенными на нем вещами.

– Зачем? – спрашивает Криденс.

Грейвз вскидывает голову: Криденс хмурится, глядя исподлобья, но по крайней мере не пытается подтянуть плечи к ушам. Руки, впрочем, снова выпрямлены по бокам.

– Потому что я считаю тебя очень красивым, – отвечает Грейвз.

Брови Криденса взлетают на лоб, при виде чего Грейвзу очень трудно удержаться от смеха.

– И мне хочется потом вспоминать, как ты раздевался в моей спальне, – добавляет он.

– И только?

– Это было бы честью, – Грейвз ухмыляется.

Криденс смотрит на него с тщательно выверенной смесью скептицизма и презрения. Щеки у него все еще красные.

– Не понимаю я вас, Персиваль, – вздыхает он, расстегивая еще несколько пуговиц.

Демонстративности в этом никакой, руки неуклюже сражаются со второй пуговицей. Один раз Криденс кидает на Грейвза взгляд, потом снова, когда выпускает рубашку из брюк. Между глазами у него появляется морщинка, и Криденс одним движением стряхивает пальто. На самом деле очень драматичное зрелище.

Перебросив пальто через руку, Криденс складывает его и кидает на кровать. Грейвз усмехается под нос. Сейчас, в расстегнутой рубашке и с раздраженным выражением на покрасневшем лице, Криденс выглядит порядком… другим. Грейвз поправляет член в брюках, и это движение не укрывается от Криденса. Не глядя в его сторону, тот снимает жилет, потом сталкивает с плеч подтяжки. Сняв рубашку, он складывает ее и жилет рядом с пальто.

– Я говорю правду, – нарушает Грейвз тишину. – Ты прекрасен.

Он смотрит на соски Криденса, темные ровные окружности под тонкой тканью нательного белья. Волос у него, видимо, больше всего на груди, но они видны и внизу живота. Нижнее белье, похоже, пошито комбинезоном. А судя по коротким рукавам, оно предназначено не для зимы. По крайней мере, зима выдалась мягкая, но Грейвз все равно беспокоится. Может, стоило предложить Криденсу денег? Не похоже, чтобы они у него были.

– Вы смехотворны, – говорит Криденс.

– Смехотворно хорош собой, ты хочешь сказать, – подначивает Грейвз.

С тихим сдавленным смешком Криденс берет рубашку, без суеты ее надевает, застегивает, заправляет в брюки. Потом прилаживает подтяжки, после чего приходится заново заправлять рубашку, что заставляет его слегка нахмуриться.

– Вы не передадите галстук?

Грейвз берет шелковую ленту и разворачивает.

– Спасибо, – говорит Криденс, его руки теплые там, где они касаются пальцев Грейвза.

– Не стоит благодарности.

Криденс смотрит на него в этой своей манере, слегка склонив голову. Грейвз складывает руки поверх паха, вдруг смутившись. Не сильно, но все же.

Криденс отточенным движением завязывает простой узел. Не успевает Грейвз задаться вопросом, куда делась булавка, как Криденс достает ее из кармана. На конце ее кусочек пробки, что наводит на вопрос: чего Криденс ожидал от этого визита, раз заранее озаботился, где хранить булавку. Впрочем, насколько Грейвзу известно, Криденс просто запасливый.

Он наблюдает, как Криденс аккуратно прикалывает булавку, прежде чем надеть жилет. Грейвз бы его поправил, если бы в этом был смысл. Может, когда-нибудь он покажет Криденсу другие способы завязывать галстук и порядок, в котором джентльмен надевает одежду. Или, вероятнее всего, он никогда не увидит Криденса снова.

Так или иначе, нет смысла смущать парня такой мелочью.

Криденс теребит лацкан.

– Полагаю, мне пора.

Грейвз невольно хмурится.

– Если хочешь.

– Я и так чрезмерно воспользовался вашим гостеприимством, – говорит Криденс и добавляет: – Если, конечно, вы не желаете чего-то взамен.

Теперь Грейвз не глуп. Ему тоже когда-то было чуть за двадцать, он только-только закончил обучение и влез в опрометчивые отношения с вышестоящим аврором. И это не та ситуация, которую он хотел бы повторить с Криденсом. Особенно учитывая, что Криденс – за неимением других слов – куда более закрытый и куда более могущественный, чем Грейвз в его возрасте.

– Нет. Разве что поцелуй, если ты все же намерен уходить.

Когда Криденс вздыхает, Грейвз честно не знает, от разочарования это или от облегчения.

– Погоди, – говорит он, глядя, как Криденс принимается собирать вещи. – Тебе нужен чемодан.

– Вы и без того много мне подарили.

– Да, и тебе нужно как-то донести все это до дома.

Не дожидаясь дальнейших протестов, Грейвз встает и надавливает на бедро ребром ладони, чтобы нога не дрожала и получилось идти, а не ковылять. Тело кажется затекшим и перегревшимся в одном из самых плохих смыслов.

Чтобы открыть нужный шкаф, приходится пересечь всю квартиру. В шкафу целая коллекция сейфов и артефактов – среди кучи мусора: от фамильных вещиц до десятифутовой растяжки со времен, когда Серафина стала президентом. Тут есть и три комплекта для багажа, и Грейвз хватает самый маленький чемодан из крокодиловой кожи. А заодно, пока позволяет одиночество, поправляет член, чтобы возбуждение не было таким уж очевидным. Раз Криденс так крепко намерен уходить, нет смысла соблазнять его остаться. Грейвз бы предпочел этого не делать.

Когда он возвращается с чемоданом, Криденс кидает на него такой взгляд, будто готов отказаться. Но вместо этого говорит:

– Спасибо. Вы слишком добры ко мне, Персиваль.

– Едва ли, – откликается Грейвз.

Криденс хмурится, однако быстро складывает в сумку все, кроме пальто.

– Что ж, ступай, – произносит Грейвз чуть ли не с вопросительной интонацией.

Он не хочет, чтобы Криденс уходил, но удерживать его против воли тоже не хочет.

– Да, – говорит Криденс, однако еще долгий тихий момент стоит неподвижно, держась за чемодан. – Я еду в Лондон.

– Порядком грязный и старый город, – сообщает Грейвз. – Но магические районы там одни из старейших… в западном мире так точно.

– Интересно, – выговаривает Криденс столь плоским тоном, что Грейвз затрудняется распознать, сарказм ли это. – Вы можете писать мне через мистера Скамандера. Он будет отправлять мои письма вам.

– Адресуй их мисс Голдштейн, – советует Грейвз. – Никто не будет удивляться, что молодая волшебница и иностранный маг, познакомившиеся в путешествии, переписываются.

– Разумеется. Как вы думаете, – губы Криденса складываются в несчастливую гримаску, – между ними что-то есть?

Грейвз пожимает плечами. До того, есть ли что-то между младшим братом Тезея и Тиной Голдштейн, ему еще меньше дела, чем самой Голдштейн – до модных расцветок этой весны.

– Я буду отправлять вам письма через них, – говорит Криденс.

– А я буду отвечать, – обещает Грейвз.

– Я должен идти, – Криденс подхватывает чемодан за ручку из слоновой кости. – Спасибо вам большое, Персиваль, за все, что вы для меня сделали.

– Я рад оказать услугу, Криденс, – отзывается Грейвз, и происходящее не выглядело бы до ужаса формальным, если бы Криденс на него посмотрел.

Но тот смотрит вниз и чуть влево.

– Я провожу тебя до двери? – спрашивает Грейвз, когда тишина начинает тяготить.

Криденс кивает и идет к выходу. Он молчит, даже когда Грейвз снимает жилет и пальто с крючка.

– Спасибо, – он ставит чемодан на пол, чтобы одеться.

– Надеюсь, ты еще когда-нибудь заедешь в НьюЙорк, – говорит Грейвз, что крайне эгоистично с его стороны.

В конце концов, Криденс покидает город тайно, и возвращение грозит снова подставить его под удар.

– Я тоже надеюсь, – откликается Криденс.

– Разумеется, мир – это не только НьюЙорк, – продолжает Грейвз.

И думает, ну, еще есть Бостон. Кажется, в Париже имелась пара приятных местечек? Лондон хорош лишь тем, что там у Грейвза несколько старых друзей, которые не сразу вспомнят, что недавно его лицо носил темный волшебник.

– Я хотел бы повидать мир, – говорит Криденс.

– Я не хочу, чтобы ты цеплялся за НьюЙорк. Или за вещи, которые я тебе дал. Ты наверняка повстречаешь много новых интересных людей. Ты же будешь жить с мистером Скамандером? Министерство очень многолюдная организация, несколько более толерантная, чем наш Конгресс.